Вот это поцелуй! - Филипп Джиан

– Рамон, у меня пружинный матрас, и мне это создает не меньшие неудобства, чем тебе. Понимаешь?

– Клянусь, это больше не повторится. Я просто спятил от этих звуков… Проехали, ладно?

Факт оставался фактом: он смотрел на меня горящим взором, и у меня не хватило духу осуждать его. Он на меня крепко запал, в этом не могло быть сомнений. Получается, он не находил того, чего хотел, в кампусе? Такой красивый парень, несмотря на его плутоватый вид? По зрелом размышлении это можно было объяснить излишней робостью или слишком большим сексуальным аппетитом, вполне объяснимым в его возрасте. Энергия-то у молодых бьет ключом, ведь так? Что смущало меня в Районе, так это то, что он занимался с Фрэнком такими вещами, о которых я не хотела знать в подробностях, и получал за это щедрое вознаграждение, судя по суммам, занесенным в рубрику «прочие расходы» в записной книжке, которую я нашла под обивкой любимого кресла Фрэнка; и все же, несмотря на ту мерзкую ловушку, которую Рамон мне тогда устроил, у этого парня были свои достоинства. Если честно, все зависело от моего настроения.

– Тебя это сводило с ума, Рамон? Так сильно действовало?

– Еще как, просто крышу сносило. Понимаешь?

Я плотнее запахнула халат на груди. Что это Я делаю? Я рехнулась? Только что трахалась с Натаном, у меня еще все тело горело, ан вот, явилась испытывать чары на соседе снизу? Да все ли со мной в порядке? Что это – действие амфетамина или работа яичников? Не ступила ли я на скользкую дорожку? В мои-то тридцать два года? Может, это опасный возраст?

Я быстро поднялась к себе, довольно грубо оборвав беседу с Рамоном, который уже стал задумываться, к чему это я клоню. Я сказала ему, что дело закрыто и он вне подозрений, и, подавив невесть откуда взявшиеся низменные инстинкты, покинула квартиру на пятом этаже.

– Обними меня, – попросила я Натана.

– Обнять тебя? Что происходит?

– Пожалуйста.

Я была с ним до ужаса мила, поджарила стейки. Потом повела его на лужайку кампуса, где мы, подталкивая друг друга, рухнули на травку.

– Да, все-таки… Нет, это несерьезно… Мы же ни черта не сделали за это утро, дорогуша.

– Как это мы ничего не сделали?

– Я хочу сказать, в нашем основном качестве офицеров полиции, перед лицом налогоплательщиков.

– Но, Натан, мы с тобой тоже можем позволить себе хоть какие-то радости жизни. Так надо смотреть на вещи. Если не держаться от этого мира на расстоянии хотя бы иногда, как можно его выносить? Как выносить это круглосуточное безумие? Ты знаешь другой способ?

Я говорила, водя травинкой по его лицу и рассеянно оглядываясь на сновавших туда-сюда студентов. Пройдя строгий контроль на входе, где охранники удостоверялись, что у них нет оружия или взрывчатки, молодые люди разбредались по кампусу, как в старое доброе время.

– Знаешь, что я думаю? По-моему, Фрэнк что-то раскопал.

– Мы с тобой ничего не раскопали, а он, видишь ли, раскопал! Брось! Этого только не хватало!

– И он раскопал это что-то здесь. Да, именно здесь он попал в самую точку.

Натан посмотрел на меня, сощурив глаза, одновременно насмешливо и с любопытством; он был чудо как хорош в своей черной куртке из тонкой и мягкой кожи, в необычайно узких обтягивающих джинсах (старая школа!), в которые он заправлял майку, не расстегивая их – это не мой случай, пояс брюк обычно врезается мне в живот, так что сначала приходится надевать майку и только после этого подтягивать брюки и застегивать их, задерживая дыхание; так что при виде того, как это делает Натан, мое сердце переполняется ощущением несправедливости этого мира, я злюсь и поэтому с некоторых пор ношу майки поверх брюк. И подумать только, какая удача! Ведь теперь многие так носят, не я это придумала, просто это очень удобно.

Ну ладно, всем известно, что он красив, и, говоря об этом, я трачу время зря. Я трачу время даром, впадая в ступор, когда украдкой смотрю на него, смотрю и глазам не верю, а потом заставляю себя встряхнуться, чтобы разогнать колдовские чары и спуститься с небес на землю. Но я не буду слишком долго распространяться на эту тему. Короче, я рассказала Натану, что Фрэнк вел свое собственное расследование в университетских кругах и кое-что нарыл.

Мне нужно было высказать это вслух. Не то чтобы я надеялась убедить Натана, нет, мне самой нужно было услышать, как это прозвучит.

И надо сказать, прозвучало неплохо. Я говорила твердо, убедительно, произносила слова удивительно четко, так что их вряд ли можно было подвергнуть сомнению. Я видела в этом знак того, что не ошиблась. То, что произнесено вслух, как бы принимает определенные очертания и становится обоснованным. Нет, я была собой довольна. Я правильно сделала, что притащила Натана именно сюда, где мы смогли окунуться в местную атмосферу. Я смотрела вокруг на этих прогуливающихся студентов и думала, что кто-то из них вывел Фрэнка на след, который мог оказаться очень важным. Я это чувствовала. Было совершенно очевидно, что здесь, в этом муравейнике, скрывают какие-то тайны. И это меня очень возбуждало.

– Не будем забывать вот о чем… Да, не следует упускать из виду, что она частенько здесь бывала. Участвовала в их митингах, во всяких политических акциях, демонстрациях. Она повсюду совала свой нос… Постараемся об этом не забывать.

– Ну и что? В чем твоя идея? Фрэнк проявил излишнее любопытство насчет Дженнифер Бреннен и в результате оказался в больнице? Ведь ты так думаешь? Если я правильно тебя понимаю, ты предполагаешь, что Фрэнк вот-вот мог разоблачить убийц? А не то, что он просто занимался своими личными делишками, которые тоже связаны с определенным риском, должен тебе напомнить… делишками, имеющими довольно мерзкий запашок, скажем так.

– Но не на этот раз.

– Ах вот как? А тебе откуда это известно? Объясни мне.

– Известно, и все туг, тебе не понять, ты – мужчина, а я – женщина.

Продолжая спор, мы отправились в кафетерий, где я долго-долго смотрела на яблочный пай под стеклянным колпаком, но потом все-таки ограничилась эспрессо без сахара.

– Тебе кажется, это притянуто за уши? Думаешь, этого не может быть?

– Нет, я так не думаю. Но только дело в том, что все дорожки все равно приведут к Полу Бреннену, нравится тебе это или нет… тебе и всем остальным.

Все девчонки смотрели на него, но улыбался он мне. Он меня просто убивал. У него явно не все дома! С другой стороны, я не знала, было ли у него что-нибудь с этой Паулой-как-ее-там, что мешало мне броситься ему на шею в благодарность за минуты вроде этой, когда я, каким-то чудом, чувствовала себя в ладу с самой собой. Я была готова поверить, что он прав насчет Пола Бреннена. Прав вопреки всему. Может быть, он это заслужил. Может, на земле всего один мужчина был чуть меньшим подонком, чем все остальные. Если не считать Дерека (относящегося к совершенно особому разряду людей), я другого такого не знала.

А потом на нас свалился Фрэнк. Абсолютно случайно. У него была минутка перед началом следующей лекции, и он совсем осип после того, как час с лишним пытался объяснить ораве обалдуев, что перенос запятой – вопрос нравственный. Короче говоря, он умирал от жажды. Пиджак он держал под мышкой, рубашка пропиталась потом, волосы торчали во все стороны, словно наэлектризованные. Он рухнул на стул рядом с нами, помахав рукой официанту, у которого в ушах болталось несколько колечек, а одно красовалось в носу, и спросил, что мы тут делаем.

– Мы пришли сюда, в твой уголок, посмотреть, как здесь обстоят дела. Посмотреть, не ощущаются ли здесь какие-нибудь флюиды. Понимаешь, о чем я?

Он пожал плечами, приподняв их сантиметров на двадцать.

– Вот видишь, я же тебе говорила, – сказала я, обращаясь к Натану, – он решил прикинуться идиотом. Он ведет себя совершенно по-детски.

– Ты прикидываешься идиотом, Фрэнк? Она правду говорит?

– Я прикидываюсь идиотом, ты прикидываешься идиотом, она прикидывается идиоткой. Да и вообще, чем еще мы все занимаемся? Ты не согласен?

– Ты, Фрэнк, превзошел всех.

– Ах вот как… По-твоему, он кого-то превзошел… Вот как…

В эту минуту Фрэнку принесли оранжад, и кольцо в носу у официанта сверкнуло как молния под ослепительным светом, лившимся с небес и ласкавшим нас мягким теплом сквозь оконный проем. Фрэнк схватил свой стакан, даже тихонько застонав от удовольствия, поднес его к губам, страшно бледным и сухим, как картон.

– Я найду всех этих парней, которых ты спрашивал, – сказала я Фрэнку. – Я знаю, как работает твоя голова, так что я их всех найду. Спорим?

– Ты что, хочешь, чтобы мы с тобой стали посмешищем для всего университета? Ты этого добиваешься? Здесь, где я работаю? Мэри-Джо, ты в своем уме?

– Тебе решать. Взвесь все за и против. Смотри. Тебе решать.

– В таком случае нам придется дорого заплатить за твое упрямство. Тут уже и не пожалуешься. И не говори потом, что я тебя не предупреждал.