Сказки женского леса - Анна Бялко

Словно в ответ на эти мысли у нее на плечах внакидку соткалось из воздуха черное мужское полупальто. Алла довольно стянула рукой воротник вокруг шеи и подмигнула куда-то туда, в мутное небо. Здорово! Спасибо! Хоть ей и не было холодно, но так все же гораздо лучше – естественней.

Осторожно ступая узкими шелковыми туфельками – тоже привет от японки – по кляклым сугробам, она выбралась на расчищенный асфальт.

Тот самый двор, она не ошиблась. Теперь ей надо направо под арку, там пройти переулком, свернуть в другой, выйти на Садовое, перейти и, считай, дома. Она торопливо зашагала, придерживая рукой расходящиеся полы халата и изо всех сил стараясь не взлетать.

Выйдя из-под арки в переулок, она вспомнила, что может еще немного срезать путь, свернув в проходной двор. В этом дворе, таком же сыром и закрытом, как предыдущий, к ней подбежал и ткнулся в колени, будто давно поджидая, золотисто-рыжий щенок спаниеля, лохматый, лопоухий, длинноносый.

Алла нагнулась, потрепала его по шелковистым ушам. На щенке был ошейник, за которым волочился по мокрому снегу длинный пристегнутый поводок. Очевидно, где-то рядом гулял хозяин.

Алла подняла голову и огляделась. Двор был пуст и безлюден. Небо к тому времени совсем потемнело, ранний зимний вечер был в своем полном праве. Она снова погладила щенка.

– Беги домой, дурачок. Поздно уже.

Щенок завилял в ответ кургузым обрубком хвоста, но никуда не ушел. Более того, когда Алла продолжила путь, он припустил за ней, смешно подпрыгивая и хлопая по лужам петлей поводка.

– Ну и что мне с тобой делать? – Алла посмотрела на него с легким возмущением. – Чего ты привязался? Убежишь и заблудишься, а мне сейчас некогда.

Щенок не отставал. Так вместе они перешли в соседний двор. Откуда ни возьмись, там на щенка налетел крупный бело-рыжий длинный бассет, тоже с поводком, собаки столкнулись, сцепились, моментально перепутались поводками, ушами, телами...

К счастью, за бассетом тут же прибежала хозяйка. Они с Аллой, нагнувшись, не без труда распутали собачий клубок. Женщина, держа своего бассета под мышкой, извинялась перед Аллой:

– Вы не пугайтесь, он не злой, он просто молодой еще, играет... Он вашему не сделал ничего...

И глупо было тут объяснять, что спаниель совсем не ее. Алла молча кивнула, подобрала мокрый конец поводка.

– Ну что с тобой делать... Пойдем, горемыка.

И тут же ей самой очень понравилась эта идея – подобрать спаниеля. Она и сама любила собак, а теперь... Приведет детям, будет подарок на праздник. И потом с ними останется. Она-то ведь...

Она не стала додумывать эту мысль, просто ускорила шаги. Спаниель радостно трусил рядом, не отставая. Очередной двор кончился, они вышли на узкую улочку. Тут было более людно. Народ, деловито наклонив головы, сновал с сумками туда и сюда, поскальзываясь в снегу и торопясь разойтись наконец по домам. Впереди уже светилось желто-фиолетовыми огнями Садовое кольцо.

Вдруг Алла обратила внимание на невысокого подростка, идущего чуть впереди. Руки в карманах, немного сутулая спина, без шапки. Русые спутанные волосы...

«Санька!» – ей захотелось заорать во всю глотку. Это был ее старший сын.

Но она не стала кричать. Впрочем, она не была уверена, что ей вообще удастся издать громкий звук. Совершенно неизвестно, могут ли души издавать звуки. Вместо этого она догнала мальчика, и пошла за ним, чуть-чуть сзади. Так и есть, мокрые ноги. И ботинки, кажется, драные. Куртка расстегнута...

Постепенно, сама не заметив, она поравнялась с ним и шла уже рядом, плечо в плечо. Собака путалась под ногами. Саня пару раз обернулся, окинув ее взглядом исподлобья, но ничего не сказал – непонятно было, узнал или нет.

«Он ведь большой уже, – подумалось Алле. – И не поверит. Да и вообще не до чудес ему, с такой-то жизнью. Ничего, разберемся».

Они уже выходили на Садовое. Улица стала широкой, свет фонарей – более ярким. Народу стало еще больше, плотный поток тек толпою по тротуарам. Появились ларьки и прилавки, торгующие разными соками, гамбургерами, журналами, мочалками и прочей нужной в хозяйстве мелочью.

– У тебя десятка есть? – вдруг спросил ее Санька.

– Нету. – Честно ответила Алла.

– Ну и ладно.

Санька вдруг отстал от нее, нырнул куда-то в толпу. Когда он появился снова минуты через две, в руках у него был свернутый в трубку журнал. На обложке мелькали искаженные лица то ли рокеров, то ли компьютерных монстров.

Алла в первый раз за все время посмотрела сыну в глаза.

– Санечка, – сказала она ласково. – Тебе ведь не нужен этот журнал. Ни сейчас, ни вообще. Не нужно тебе этого совсем.

Мальчик ничего не ответил. Журнал как-то плавно выскользнул у него из рук, и так же плавно обнаружился снова на одном из лотков. Ни мать, ни сын уже не видели этого.

Алла приобняла сына за плечи:

– Пойдем домой.

– Домой? – В Санькиных глазах мелькнуло что-то, то ли злость, то ли страх. – А ты знаешь, что у нас дома? Это вообще не дом. Они Ванюшку в интернат сдали. А я большой слишком, не смогли, оставили в школе. Я после уроков гуляю, прихожу попозже, чтоб спать сразу.

У Аллы заболело где-то внутри, там, где у людей живут душа и сердце. Но какая душа у души?

– Знаю. Я все знаю. Но мы все равно пойдем домой.

Всю остальную дорогу они шли молча. Да и дороги оставалось немного.

Вот и дом. В этом доме, в генеральской огромной квартире жило три поколения Аллиной семьи. Мальчики были четвертым. Из-за квартиры, как она теперь знала, все и случилось.

Они поднялись по лестнице. Третий этаж, невысоко. Вместо привычной Аллиной двери, обитой коричневым старым дерматином, на площадке громоздилось что-то несусветное, похожее одновременно на сейф и на пещеру Алладина.

– У меня нет ключей. – Санька шмыгнул носом. – Они мне не дают. Звонить?

– Не надо.

Алла подошла к двери, накрыла замок ладонью. Сверхъестественное умение общаться с хитроумной техникой посредством усилия воли сохранилось и здесь, на земле. Она чувствовала, как поворачиваются в своих гнездах сложно выгнутые замки, как отползает, освобождая петли, внутренняя задвижка.

Толкнув дверь, она вошла в свой дом. Батюшки-светы, как же его изуродовали! Старая благородная квартира с дубовым паркетом, тиснеными зелеными обоями и лепными потолками превратилась во что-то пластиковое и сияющее, похожее на среднеевропейскую гостиницу уровня «три звезды». Ковролин на полу, винил на стенах...

– Да-а, – только и выдохнулось у Аллы. – Ну ничего.

– Санька, – повернулась она к сыну. – Завтра с утра мы тут все приберем, и съездим за Ванюшкой. А сейчас давай-ка быстренько в ванну, и спать. Ты голодный?

– Нет, я в школе поел.

У Аллы были сомнения по поводу школьной еды, но ее ждали другие дела, откладывать которые она не могла, а посвящать в них сына не хотела. Поэтому она только покачала головой и ласково подтолкнула Саньку в сторону ванной.

Сын послушно кивнул, повесил куртку на позолоченный ажурный крюк и исчез в коридоре. Алла сняла свое черное пальтишко, повернулась повесить, но свободных крючков больше не было – все они были завешаны шубами, дубленками и чем-то прочим.

Не долго думая, она сняла первое попавшееся. Это оказалась короткая шубка из какого-то голубого меха. Алла повесила на освободившийся крюк пальтишко, задумчиво встряхнула шубку и медленно пошла по коридору, глядя под ноги. Обернулась, поманила щенка, робко жавшегося к двери.

– Иди сюда, – задумалась на секунду над собачьим именем, – Тотоша.

В коридоре была глубокая ниша. Там раньше стоял бабушкин шкаф, а теперь торчал блестящими трубками гнутый светильник системы «стильный модерн». Алла аккуратно расстелила на полу шубку.

– Место, Тото. – Поманила она спаниеля, хлопая по шубе рукой. – Это – место.

Собака послушно улеглась. Алла погладила ее, потрепала по холке. Рука наткнулась на жесткий обод ошейника. Алла потянула его, ища пряжку, но ошейник оказался слишком свободным для щенячьей шеи, и легко снялся сам, без расстегивания. Пожав плечами, Алла повесила его кольцом на рожок светильника.

– Вот и хорошо. Спи, собака. А я пойду еще кого-нибудь поищу.

Из-под двери детской, Ванюшкиной комнаты, пробивалась полоска света, и слышались голоса. Алла неслышно приотворила дверь.

Теперь тут был изящный кабинет. Стеклянный стол, светлая гнутая мебель, огромный, в полстены, экран телевизора. Изящный хозяин, раскинувшись на диване, щелкал кнопками пульта.

«Интересно, – подумала Алла. – Куда они все книжки подевали? И мебель мою?»

Она шагнула в комнату, махнув на ходу рукой в сторону экрана, отчего тот немедленно сгас, и предстала ее владельцу. В комнате было большое зеркало, но Алла не отразилась в нем, о чем, заметив этот забавный факт, немедленно пожалела. Она на имела представления о том, как выглядела, но, судя по бледно-зеленому лицу молодого человека, и его вылезшим на лоб глазам, зрелище было интересным.