Шрифт:
Интервал:
Закладка:
19-го, в следующий четверг, Фуше на редкость искусно возвращается к тому же предмету.
«Париж. Текущие события. — При дворе, у принцев, во всех кругах говорят о расторжении брака с императрицей. При дворе мнения на этот счет разделились. Лица, пользующиеся доверием императрицы, утверждают, что император никогда не решится на развод; они говорят, что императрицу обожают во Франции, что ее популярность полезна императору и стране, что счастье его и Империи незыблемо, пока длится этот союз, что императрица — талисман императора, что развод с ней будет концом его карьеры, и прочие выдумки того же пошиба, похожие на выдумки досужих рассказчиков; эти люди укрепляют императрицу в ее убеждении, отвращают от любого иного решения, побуждают появляться на публике, чтобы своим присутствием опровергнуть имеющие хождение слухи. Другая партия при дворе, рассматривающая развод как средство, которого требует упрочение династии, старается подготовить императрицу к этому событию, давая ей советы, соответствующие сложившемуся положению. Мнение императорской семьи единодушно: она за развод. В парижских кругах люди, преданные династии, также убеждены в одном: прочность ее может обеспечить только появление у императора детей. Безразличие выказывают лишь эгоисты и ветреники. Недовольные лицемерно сокрушаются об участи императрицы, сожалеют о ней и неожиданно начинают питать к ней чувства, противоположные тем, что питали до сих пор».
В донесении ничто не забыто! Больше того, в той же сводке, в перечне «самых противоречивых слухов» министр мимоходом подсовывает императору мысль о будущей судьбе Жозефины. «Кое-кто предсказывает… что императрица станет королевой Неаполитанской». В четверг, 3 декабря, он утверждает, что «публике», заинтересовавшейся поездкой императора в Италию, кажется, будто государь «поехал готовить царственное убежище для императрицы Жозефины».
На следующий день Фуше опять посвящает Жозефине свое донесение от пятницы, 4 декабря. «Моралистки из предместья Сен-Жермен, — пишет он, — всячески возмущаются разводом. Г-жа Амлен распространяет среди публики признания, якобы сделанные ей ее величеством императрицей. Эта женщина и несколько ей подобных взяли на себя труд ежедневно комментировать, провоцировать и преувеличивать сетования и горести императрицы; они утверждают, будто им в точности известно, что в такой-то день император сказал императрице, о чем он говорил с ней до и после коронации, о неладах ее величества с императорской семьей, об интригах, которые плетутся против нее, о виновных в этом интриганах и т. д. Им якобы известно, что бесплодие императрицы — не ее вина; что у императора никогда не было детей; что многочисленные связи императора с разными женщинами всегда оставались безрезультатными; что эти женщины, успев выйти замуж, тут же беременели, в частности одна докладчица[71] при императрице, особа, о которой г-жа Амлен сообщает самые мельчайшие детали. Министр распорядился передать этой женщине, что, если впредь она хотя бы упомянет имя императора или императрицы, он немедленно прикажет ее арестовать и препроводить в Сальпетриер».
Правда, скоро Фуше придется притормозить начатую им кампанию. 30 ноября, сильно раздраженный двумя предыдущими донесениями, Наполеон направляет ему из Венеции такие сердитые строки: «Я уже высказал вам свое мнение о сумасбродном демарше, предпринятом вами в Фонтенбло касательно моих личных дел. Ведя себя таким образом, вы сбиваете с толку общественное мнение и уклоняетесь от пути, каким надлежит следовать всякому порядочному человеку».
Сперва возвращение Наполеона 1 января 1808 приносит Жозефине известное успокоение. После 4 января они вместе отправляются смотреть законченное Давидом «Коронование», полотно, изображающее коронацию не Наполеона, а Жозефины. Действительно, в результате «небольшой интриги» императрицы и художника, что позднее признает Наполеон, в центре композиции оказалась Жозефина.
— Так получится красивее, — заявила она.
Посмотрев эту вещь, император остался доволен. Жозефина приободряется. Разумеется, ее успокаивает радость, высказанная Наполеоном при знакомстве с холстом, на котором она изображена во всей своей несравненной грации в тот момент, когда он возлагает корону на красиво преклонившую колени жену.
Но Фуше не дремлет и 29 января вручает императору очередное донесение: «Жена художника Изабе предает гласности подробности личной жизни императрицы; она утверждает, что ее величество постоянно плачет; что она догадывается о причине ее недавнего недомогания, которая повергла ее в глубокую тоску; что императрица ожидает развода, но не осмеливается в этом признаться; что м-ль Таше — единственное доверенное лицо, которому ее величество изливает теперь душу. Сегодня о разводе мало говорят, но о нем думают с тех пор, как все уверились, что у императрицы не может быть больше детей».
Мюрат тоже продолжает усиленно «обрабатывать» своего шурина-императора. Он объединяет усилия с Фуше и с Талейраном. Несчастной женщине это известно, и 10 февраля 1808 она пишет сыну:
«Ты без труда догадаешься, что у меня довольно причин для горя, и они все прибавляются; слухи, ходившие во время отсутствия императора, не прекратились с его возвращением, и переносят их теперь особенно рьяно. К тому же их авторы не понесли наказания. Напротив, было замечено, что те, кто пытался их опровергнуть, встречают более холодный прием. В остальном полагаюсь на Провидение и волю императора; моя единственная защита — мое поведение, которое я стараюсь сделать безупречным. Я больше не выезжаю, у меня нет никаких развлечений, и я веду жизнь, которой все удивляются — как я могу принудить себя к ней, хотя привыкла к большей независимости и общению со многими людьми; я же утешаюсь мыслью о том, что тем самым подчиняюсь желанию императора. Я вижу, что влияние мое падает день ото дня, в то время как другие все больше входят в доверие. В фаворе теперь Мюрат и его супруга-принцесса, гг. Талейран и Бертье. Ты знаешь, что он станет твоим родственником: он женится на Елизавете, дочери герцогини Баварской; предложение было сделано и принято вчера.
Каким несчастным делает трон, милый Евгений! Я хоть завтра же без сожаления отреклась бы от него за себя и за всех своих. Для меня важно только сердце императора. Если мне суждено его потерять, об остальном я почти не пожалею: лишь он — мое честолюбие, лишь им полно мое сердце. Я знаю, что при такой искренности успеха не добиваются и что, если бы я могла, как многие другие, стать хитрой, мне было бы гораздо лучше, но я предпочитаю не насиловать свой характер. Так, по крайней мере, я не перестану уважать себя.
А ты, сынок, всегда оставайся таким, каким был, продолжай стараться быть достойным дружбы императора, а в остальном будь что будет. Пока ты счастлив и я уверена в твоей привязанности, мне грех жаловаться на судьбу».
В конце зимы между супругами произошла еще одна ссора. По словам русского посла графа Толстого[72], Наполеон в порыве гнева якобы заявил жене, «что она в конце концов вынудит его усыновить всех ее ублюдков». По мнению дипломата, Жозефина «мгновенно» воспользовалась бы этим, но к заявлению, сделанному под влиянием гнева, император больше не возвращался.
В один из январских дней 1819 на Святой Елене Наполеон рассказал обер-гофмаршалу Бертрану, что, напротив, сама Жозефина приходила к нему с предложением «сделать ребенка какой-нибудь барышне и выдать младенца за своего. Когда она высказала мне это, — закончил император, — я решительно осудил ее план и без труда переубедил ее».
Как бы там ни было, факт бесспорен: Наполеон не перестает думать о том, что представляется ему все более и более неизбежным. 1 апреля, увидев входящую Гортензию, которой в том же месяце предстояло родить будущего Наполеона III, он вздохнул:
— Я завидую, видя вас в таком состоянии. Как я любил бы вашу мать, окажись она в подобном положении!
«В моем положении…»
2 апреля 1808 Наполеон в сопровождении тридцати шести экипажей покинул Сен-Клу под предлогом инспекционной поездки по департаментам Юга. На самом деле он собирался в Байонну, где вскоре должна была разыграться тошнотворная комедия с испанской западней[73], которая приведет к первой трещине в здании Империи. Невзирая на жалобы Жозефины, он сперва не пожелал взять ее с собой, но, поскольку он должен был выманить на границу испанское королевское семейство, ему была необходима хозяйка дома.
«Не знаю, где поместить всю эту публику», — написал он жене. Поэтому императрица, которой предстояло помочь властелину принять «всю эту публику», была вызвана к нему в замок Маррак у ворот Байонны, «маленький загородный домишко», по выражению Наполеона, купившего его у г-на Марфруа.
- Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша - Андре Кастело - Историческая проза
- Жозефина и Наполеон. Император «под каблуком» Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Императрица - Перл Бак - Историческая проза
- Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Завоеватели - Андре Мальро - Историческая проза
- Виланд - Оксана Кириллова - Историческая проза / Русская классическая проза
- Королева в услужении - Нора Лофтс - Историческая проза
- Императрица Фике - Всеволод Иванов - Историческая проза
- Екатерина Медичи - Владимир Москалев - Историческая проза
- Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска) - Николай Черкашин - Историческая проза