Тьма, в которой мы утонули - Екатерина Полянская

но как раз там я признала, что почти не ощущаю ничего темного. Дом и дом. Разве что антиквариата столько, что страшно даже случайно чего-то коснуться. Ах да, полчаса назад я чуть не попрощалась с невинностью на диване, которому пять-семь веков… Пора заканчивать с этими заморочками.

В одной из спален – почему-то не в большой хозяйской – нашлись вещи госпожи Данблаш. На секунду Анрей застыл, будто превратился в мраморный памятник. Мне почти физически стало за него больно. Черт, это так странно, когда за другого больнее, чем за себя!

Сделав над собой усилие, он вошел в комнату, проверил мобильный матери, заглянул в сумку, пролистал записную книжку. Все это с совершенно пустым лицом, будто намеренно старался ничего не чувствовать.

– Анрей… – Мой голос прозвучал жалко. На секунду я испугалась, что сейчас он разозлится, и непроизвольно втянула голову в плечи.

– Я просто подумал, что мне еще предстоит сообщить отчиму, – устало отозвался он, возвращая записную книжку на столик возле кровати. – На самом деле странно, что она поселилась в этой комнате.

– Тоже заметил, да?

Гордость не позволит ему принять мое предложение, поэтому я молчала, но про себя уже трижды подумала, что мне было бы гораздо легче объясниться с его отчимом.

– Она болтала много всякого бреда. Про долг, старинный род, нашу историю и… про магию. Наверное, зря я не принимал ее слова всерьез и особенно не слушал.

– Никогда не бывает поздно. – Я подошла к нему и скользнула своей ладонью в его более крупную ладонь.

Так, держась за руки, мы покинули комнату Индайны Данблаш (я мельком видела удостоверение личности, так что теперь знала ее имя) и спустились в библиотеку. Там Анрей немного разморозился и снова выглядел, как тот, кто всегда знает, что надо делать, а у меня перестало что-то чувствительное внутри болеть за него.

Полки, кожаные переплеты, пара старинных кресел и лампа… Я старалась ни к чему не прикасаться. В атмосфере тяжелым облаком витали страх и тьма. Анрей, кажется, уже решил, с чего начать. Он прошел к самому дальнему стеллажу, потянул за, как оказалось, пару фальшивых томов, и часть стены отодвинулась. Я тихо ахнула, а потом поежилась от ощущения, как будто все эти старинные книги осуждают меня. Брр!

В открывшейся нише оказалось совсем мало пространства. Не больше, чем требовалось для высокой тумбы со старой книгой, ручкой и лампой на ней и одного человека. Я осталась стоять снаружи, но даже так ощутила легкий приступ паники.

Что, если тайная комната сейчас закроется?

А…

Дыши, Самина. Просто дыши.

Случись что, я смогу позвать на помощь. Явится ли кто-то, вот вопрос.

Лампа зажигалась магией. Пальцы Анрея засветились, он коснулся ими лампы, и недавно темное пространство заполнил мерцающий, какой-то нереальный свет. Я проглотила очередной восхищенный «Ах!». Анрей же склонился над книгой и принялся быстро листать страницы, будто сейчас совершенно ничего необычного не произошло.

Для мага – возможно.

Когда-то и я такой буду, наверное.

Пока же все воспринималось новым и необычным. Любопытство оказалось сильнее страха, заставило податься немного вперед.

– Ты что-нибудь здесь понимаешь? – Я недоверчиво нахмурилась, разглядывая незнакомые символы рукописного текста, которым была исписана почти вся книга.

– Конечно, – не отрывая взгляда от идеально выверенных строчек, отозвался оборотень.

Познавательно и очень информативно!

– Анрей! – Я никогда не отличалась терпением.

Данблаш вздохнул и все-таки посмотрел на меня.

– Семейная книга.

– И?..

– Здесь есть дата обращения, но ни слова о причинах.

Стон разочарования проглотила. Это было предсказуемо.

– Толку тогда с нее?

– Ведьма была нужна, чтобы сохранить нашу магию, – не слушая меня, продолжал Анрей. – Удивишься, если скажу, что ею была пра-пра… в общем, предшественница наших знакомых из колдовского магазина?

– Не слишком. – Уяснила остальной смысл его слов и немедленно запротестовала: – Эй, вообще-то, Рами – моя подруга!

– Как тебе угодно.

Маги странные. Не то чтобы я только сейчас сделала открытие, но, похоже, мне придется жить с этим.

В этом.

– Проклятие, похоже, существует, – выудил из текста еще одну важную вещь единственный оставшийся представитель семьи.

– Там так написано? – Забыв про страх и заодно о том, что сама не в состоянии разобрать старый текст, я придвинулась ближе и жадно всмотрелась в строчки.

– Не совсем, – мотнул головой Анрей. – Но каждый Данблаш, принимая право владения, вписывал в книгу клятву. Что-то вроде «я знаю, на что иду, и готов положить свое сердце на алтарь всеобщего благополучия». Там много витиеватых и пафосных слов про ответственность, тысячи жизней и тьму, которая не должна вырваться за пределы Тихой Заводи. Очевидно, мне следовало внимательнее вслушиваться в бред, который несла мать.

На фоне сложных отношений в его семье мои мне стали казаться почти безоблачными.

Пока же Анрей был сосредоточен на делах далекого прошлого и листал книгу, я могла мыслить шире:

– Тьма – это наши когтистые твари.

– Мы не можем знать это наверняка.

Я сморщила нос, но все же вынуждена была признать отсутствие аргументов.

На некоторое время в библиотеке установилась тишина. Анрей вчитывался в семейную хронику и все больше мрачнел, я же… откровенно любовалась им. Ругала себя, отводила взгляд… а потом опять смотрела на него. Похоже, это не лечится.

– Нашел еще что-нибудь интересное? – Моей выдержки хватило минут на пять. Это много.

– Не уверен, – пробормотал он. Тем не менее без дополнительных вопросов поделился новыми знаниями: – Все супруги новых владельцев умирали. Мужчины довольно быстро, женщины – после появления на свет потомства. Хотелось бы верить в совпадение, но я не верю.

– А про идеальную пару для оборотня кто-то упоминал?

– Нет.

Врать не стану, я редко бываю права. Обычно я та, кто добавляет проблем, а не кто помогает найти пути решения. Но идея не бросаться в гущу событий с головой, а разобраться с секретами внутри дома оказалась удачной. Одной из самых удачных.

Страхи были отодвинуты подальше. Я просочилась в тесноту ниши, каким-то чудом вжавшись между Анреем и подставкой с книгой, замерла между его теплом и холодком тьмы и тоже всмотрелась в страницы. Анрей легко впустил меня в сокровенное, показывал самые важные строки, местами переводил целые куски. Там было не слишком понятно. Видимо, кое-кому следовало внимательнее отнестись к семейной истории. Но мы нашли клятву его матери, запись о браке и короткое, сухое упоминание о смерти отца всего через месяц. Что примечательно, отчим никак не упоминался, хотя их брак тоже был официальным.

– Осталось всего два листа, – заметила я и, повернувшись, почти коснулась губами шеи оборотня.

От него исходило живое тепло, и