Свод (СИ) - Алексей Войтешик

Если не заночевать здесь, снова всю ночь придётся колотиться под открытым небом, а ведь уже не лето. Да и опасно ночевать в этих лесах, пан Война. Здесь много шатается всяких лихих людей …

— Что говорит этот парень? — оживился Свод.

Якуб вздохнул:

— Он говорит, что лошадям нужно отдохнуть. Мы переночуем в близлежащем селении...

Темнело. Их конный поезд въехал во двор дома пана Альбрехта Савицкого, имевшего, так же как и пан Криштоф Война, чин писаря и секретаря Великого Княжества Литовского, а ещё, к тому же, старосты мостовского, войта драгичинского и так далее.

Выглядевший не самым свежим образом, старый, небольшой замок был живописно окружён двумя прудами и очень красивым парком. На фоне утомительного путешествия по лесной дороге, где теряющие золотые листья ветви непрерывно, словно когтями, царапали окна и стены тяжёлого экипажа, отдалённые вода и парк, покрытые опавшей листвой выглядели просто великолепно.

Поезд свернул к парадному крыльцу. Мимо проплывали обшарпанные стены, вдоль которых из-под земли кустилась дикая растительность. Ближе к парадному кустарник был вырублен, но и это не добавляло замку должного вида. Тяжёлая печать времени лежала на всём здании земель Сапег.

Экипаж остановился. Было слышно, как с верхних козел спрыгнул и побежал к крыльцу кто-то из слуг. Свод с нескрываемым интересом всматривался в новое для него, помнящее давние времена сооружение нехитрой литовской архитектуры. Якуб же продолжал сидеть так, словно они все ещё ехали по бесконечному лесу.

Слуга отсутствовал достаточно долго. Настолько долго, что и Война младший, не выдержав ожидания, всем телом подался вперёд и, вздохнув, сказал:

— Ну, где его носит?

Тут же рядом с поездом послышались торопливые шаги. У окна появились двое, всё тот же Зыгмусь и, как видно кто-то из домашней прислуги Савицких. Якуб открыл дверь.

— Пан Война, — кланяясь, мягко сказал местный, — пан Альбрехт с утра отбыл в Подляшье на генеральный съезд, его нет. Но! Его сын, пан Матей рад будет вас принять. Он и сам бы немедля вышел, да, не зная о вашем приезде, уже отправлялся ко сну. Сейчас он одевается и вскоре спустится к господам.

Якуб вышел из поезда. Тут же рядом с ним появился англичанин. Тело последнего неприятно ломило от утомительного путешествия, он начал было простецки потягиваться, однако, поймав жёсткий взгляд Войны, моментально приосанился и, копируя его, принял выжидательную позу.

Каменное крыльцо, как и всё здание, не блистало новизной, хотя и украшалось караулом из двух толстых колонн, одна из которых была сильно поцарапана. Наверняка этот след оставила чья-то коляска, управляемая неумелой или пьяной рукой. Готический навес, опирающийся на колонны, как казалось отмалчивающемуся Якубу, был совершенно не к месту, а Ричмонду…, Ричмонду на всё это было ровным счётом наплевать. Он хотел поесть, выпить и где-нибудь полежать без тряски.

Наконец из проёма распахнутой, массивной двери появился высокий молодой человек лет тридцати пяти от роду, застёгивающий на ходу модный парадный камзол:

Радушно разведя в стороны длинные, худые руки, он благодушно пробасил:

— Прошу меня простить за задержку. Я просто не посмел бы явиться к высоким гостям в своём постельном наряде.

Он полным почтения жестом прижал ладонь к груди и поклонился.

— Господа, — представил его слуга, — к вашим услугам пан Матей Савицкий — сын пана Альбрехта. …

Якуб и Свод почтительно поприветствовали молодого Савицкого.

— Позвольте, пан Матей, представиться и нам, — не дожидаясь проявления сообразительности и такта от возящихся возле лошадей дядиных слуг, произнёс младший Война. — Я, Якуб Война, а это господин Ричмонд Свод, он англичанин…

— Как это здорово, господа, что вы приехали! — Довольно выдохнул Савицкий. — Вы не представляете, как я скучаю в этой глуши. Впрочем, что ж это я вас держу на пороге, вы устали, идёмте скорее в дом...

Савицкий, широко улыбаясь, лёгким аллюром обежал вокруг гостей, ловко подхватил их под руки и повлёк к двери:

— О, пан Война, — не без удовольствия и нараспев тараторил пан Матей, — мой отец очень почитает вашего родителя, а что же касается вашего дядюшки Бенедикта, то в нём он просто души не чает. Я так думаю, что по такому случаю, мой папа не будет против того, что бы мы сегодня, слегка потрясли его винный подвал …

— Что это он нам так мило поёт? — поинтересовался у Войны Свод.

— Он обещает нам настоящую баню...

— Да будет вам, Якуб. …Я же отчётливо слышал имя вашего дядюшки.

— Всё верно, — Война незаметно подмигнул Савицкому, — мистер Савицкий и говорит о том, что мой дядя очень любит хорошо истопленную баню. Это традиция, Свод. Мы не имеем права отказываться…

— А я и не отказываюсь, — пожал плечами англичанин. — Традиция, так традиция…

Он прошёл в дом, а Война приостановил пана Савицкого и заговорщицки прошептал тому на ухо:

— Пан Матей, есть ли у вас возможность организовать нам баню, только баню, …как следует? Мистер Свод очень любит всё новое.

Савицкий вскинул брови:

— Думаю, лучше бани чем у моего отца вы не найдёте до самого Бреста. Только придётся подождать. Я скажу Юрко…

Так или иначе, а пока Юрко топил баню Адам, старый слуга Савицких, дважды наведывался в винный погреб своего пана. После четвёртой бутылки вина, видавший виды англичанин понял, что молодые паны имеют в деле употребления таких напитков хорошую закалку.

Одно расстраивало Ричи, он ровным счётом ничего не понимал из речи литовцев. Савицкого же, это напротив, немало забавляло.

Якуб в ходе опустошения винной посуды, подробно объяснил молодому хозяину имения идею того, для чего он так внезапно попросил о бане. Пан Матей, в особенности после выпитого, охотно согласился на задуманную Войной проделку.

— На шченсце тен заможны пан ніц ні в’ідае паспалітых моў[25], — с умным видом, будто рассказывает об урожае этого года, говорил Савицкий. — Как бы только нам не перестараться.

Едва только явился Адам и сообщил о том, что баня готова, осторожный англичанин, частично догадавшись, о чём идёт речь, заявил Якубу о том, что пойдёт париться только в компании друзей. Отступать было некуда. Молодые паны снова отослали Адама в подвал,  взяли с собой ещё две бутылки вина и отправились париться. Ричмонд посещал подобные места во многих странах, однако здесь всё было обустроено иначе. В небольшом, аккуратном бревенчатом сарае, пропахшем дымом, их встретил розовощёкий, молодой слуга Юрко, наспех прикрывший свою наготу холщовой простыней. Его вздёрнутый, круглый нос, светился от жары, будто недозревшая слива.