Мастер иррационального - Бхагван Раджниш

Кингъю притворился, что падает, и Риндзай ударил его еще раз. Этот удар Кингъю получает за притворство — не за притворное падение, нет! — за то, что вся его жизнь была притворством. Кингъю — не мастер, он притворялся мастером.

Кингъю сказал: «Сегодня обстоятельства складываются не в мою пользу».

Риндзай сделал очень много: он вновь и вновь давал Кингъю возможность осознать — мастер спустился с гор, пришел в его монастырь и попытался его разбудить. Но Кингъю заботит только одно — складываются ли обстоятельства в его пользу…

Спустя какое-то время Исан спросил у Кёдзана: «Кто из досточтимых мастеров был победителем, а кто побежденным?»

В дзэн этот вопрос задается уже не одно столетие: «Кто победил, кто проиграл?»

Кёдзан ответил: «Когда побеждаешь, побеждаешь необусловленно, когда проигрываешь, проигрываешь необусловленно».

Это очень глубокий ответ. Кёдзан говорит, что вопрос о том, кто победитель, а кто побежденный, не имеет смысла. Важно другое — что бы ни происходило, все должно происходить необусловленно, спонтанно. Спонтанно потерпеть поражение столь же почетно, как и спонтанно одержать победу. Истинную ценность имеет не поединок, а спонтанность, необусловленность.

Если проигрываешь, прими свой проигрыш необусловленно, с радостью. Это — дар природы. Никто ничего не знает наперед — даже темная ночь внезапно может превратиться в прекрасный восход. Не следует судить о том, кто проиграл, а кто выиграл. Оба участника дзэнской встречи должны оставаться спонтанными, что бы ни происходило.

Победа и поражение принадлежат обусловленному миру. Дзэн не обращает на них внимания, с точки зрения дзэн и то и другое бессмыслица. Смысл — в спонтанности.

Был такой случай: самурай, практикующий дзэн, вернулся из военного похода раньше, чем его ожидали, и застал жену в объятиях слуги.

Будучи человеком дзэн, самурай сказал слуге:

— Не спеши. Когда закончишь, я буду ждать тебя во дворе. Ты возьмешь меч и будешь сражаться со мной.

Бедняга слуга затрясся от страха — он не знал, как держать меч, а ведь его хозяин был прославленный воин.

Итак, слуга выскочил на улицу через заднюю дверь и побежал к мастеру дзэн — учителю своего хозяина. И он сказал мастеру:

— Я попал в беду. Это всецело моя вина. Но так случилось.

Мастер выслушал слугу и сказал:

— Не волнуйся. Я научу тебя держать меч. Запомни: то, что твой хозяин великий воин, не имеет значения. Значение имеет только спонтанность, и в этом ты должен его превзойти. Сейчас он слишком уверен в себе. Он думает: «У моего слуги нет шансов остаться в живых. Я буду играть с ним, как кошка с мышью!»

Соберись с духом и бей его изо всех сил — это твой единственный шанс выжить. Не думай о том, что он, возможно, простит тебя. Он никогда тебя не простит. Тебе придется биться. Ты сам спровоцировал его, сам бросил ему вызов. Однако, насколько я могу судить, ты выйдешь из этой схватки победителем.

Слуга не мог поверить. Мастер продолжал:

— Он обусловлен тем, что должен победить. Ты должен действовать необусловленно. Будь целостным. На твое счастье, ты не знаешь, как и куда нужно бить, — так что бей куда попало. Бейся как одержимый!

Слуга сказал:

— Я сделаю все, как ты говоришь. У меня все равно нет шансов выжить. Я могу себе позволить что угодно.

Он взял у мастера меч и двинулся прямо к хозяину, крича:

— Выходи на бой!

Самурай не мог поверить своим ушам. Он думал, что слуга упадет к его ногам и будет молить о пощаде.

Но тот ревел как лев, и у него в руках был меч мастера. Самурай узнал меч и спросил:

— Где ты его взял?

— У твоего учителя, — ответил слуга. — А сейчас иди сюда. Решим наш спор раз и навсегда: либо ты остаешься в живых, либо я. Выживет кто-то один.

Самурай почувствовал, как по телу его пробежала легкая дрожь. Но он подумал: «Что он может сделать? Нужна многолетняя тренировка… Я много лет провел на войне, а этот несчастный слуга…» И он извлек меч из ножен.

Слуга бросился на него как одержимый. Не зная, куда бить, он бил куда попало… Самурай растерялся. Этот человек ничего не знал и наносил самые неожиданные удары. Слуга прижал самурая к стене, и тот был вынужден попросить о пощаде:

— Хватит. Ты же убьешь меня. Ты же не знаешь, как нужно сражаться… Что ты делаешь?

— Дело не в умении, — отвечал слуга, — это последняя минута моей жизни.

Побежденный самурай отправился к своему учителю и сказал:

— Что за чудо ты сотворил? Всего за пять минут ты сделал из моего слуги великого воина. Он наносил такие удары… такие идиотские удары… он же мог убить меня! Он не знает ровным счетом ничего, но он мог меня убить. Он прижал меня к стене и приставил острие меча к моей груди. Я попросил его о пощаде.

Учитель ответил:

— Ты получил урок абсолютной необусловленности. Нельзя победить человека, который действует безоглядно.

Вот почему Кёдзан говорит: «Когда побеждаешь, побеждаешь необусловленно». Не следует упиваться мыслью: «Я — победитель». Побеждает необусловленное сознание.

«Когда проигрываешь, проигрываешь необусловленно». Ты отдаешь борьбе все силы, но если природа решила, что победить должен кто-то другой, — пусть он побеждает. «Я отдал все силы без остатка, я сделал все, что мог. Я действовал спонтанно. Большего я сделать не в силах».

В Японии, когда сражаются два воина — а это происходит достаточно часто, — как правило, никто не побеждает и никто не проигрывает. Ведь оба действуют безоглядно. Действия и того и другого настолько спонтанны, что поединок заканчивается ничьей победой и ничьим поражением. Если кто-то проигрывает, его проигрыш целиком зависит от обстоятельств. Победитель не тешит свое эго — напротив, он обнимает побежденного и восхищается тем, как тот сражался: «Лишь по воле случая я оказался победителем, а ты — побежденным. Это — случайность. Что касается спонтанности и безоглядности — ты ничуть не уступаешь мне». Это — совершенно иной подход. Ни победа, ни поражение в сущности не имеют значения. Происходит сдвиг всей системы ценностей: спонтанность, целостность, способность поставить все на карту — вот, что имеет ценность. Чем все закончится, победой или поражением, не столь важно.

Немецкий профессор Херригел стал одним из первых учеников японского мастера дзэн. Херригел изучал искусство стрельбы из лука. Он считался выдающимся лучником в Германии — но там совершенно иная система ценностей. Там он был великим лучником, потому что его стрела всегда попадала в цель, всегда в «яблочко» — сто процентов. В Германии успех измеряется в процентах: сто процентов, девяносто процентов, восемьдесят процентов. Точно так же измеряют успех во всем мире — везде, кроме Японии.

Херригел был чемпионом Германии в стрельбе из лука. Он приехал в Японию и учился у мастера три года. Он не мог понять, почему мастер всегда говорил ему: «Ты промахнулся», когда стрела попадала точно в «яблочко».

Мастер говорил: «Забудь о цели. Дело не в том, попадешь ты в нее или нет. Помни о главном: ты должен быть спонтанным, ты не должен прилагать усилия».

Прошло три года. Херригел никак не мог уяснить, чего хочет от него мастер. Каждый день он старался изо всех сил, и каждый день учитель говорил: «Нет!»

Тогда Херригел решил вернуться домой: «Это совершенно бесполезная трата времени!» Он не мог представить себе, как это лучник может действовать спонтанно. Ведь ты должен взять в руки лук, должен вложить стрелу, должен прицелиться — как это сделать, не прикладывая усилий? Какое-то усилие всегда необходимо. Согласитесь, — по-своему, Херригел был прав.

Вот только дзэн с этим никогда не согласится.

На прощание Херригел хотел сказать учителю: «Завтра я уезжаю. Мне жаль, но я так ничего и не понял. И все же мне кажется, что я прав на все сто процентов. Как вы можете утверждать, что я ничего не смыслю в стрельбе из лука?»

Итак, на следующее утро он пришел попрощаться с учителем. Учитель был занят с другим учеником, и профессор присел на скамью. Впервые он ни о чем не беспокоился: он уезжал, он больше не хотел изучать дзэн при помощи искусства стрельбы из лука. Он был совершенно расслаблен и наблюдал — просто наблюдал за тем, как мастер накладывает стрелу, как он натягивает тетиву и при этом остается совершенно спокойным, как будто ему безразлично, достигнет стрела цели или нет. Не было и намека на напряжение или стремление поразить цель — мастер действовал легко, играючи.

Херригел наблюдал за мастером на протяжении трех лет, и вдруг, впервые, он осознал — действительно, цель не имеет значения. Значение имеешь ты сам, твои жесты. Ты расслаблен? Ты безогляден? Твой ум безмолвен? Иная ориентация… ведь сама стрельба не важна, важна стрельба как медитация. Медитирующий человек легко попадает в цель, не стремясь к этому. Он попадает в цель, отставив в сторону ум, в полном безмолвии.