Властелин колец - Джон Толкин

– Не знаю, – вздохнул Фарамир. – Но что это была за лодка? Откуда она?

– Из Лориэна, – ответил Фродо. – В трех таких лодках мы спустились по Андуину до водопада. Лодки тоже сделаны эльфами.

– Ты прошел через Потаенный Край, но, похоже, так и не понял, сколь могущественны эльфийские чары, – вздохнул Фарамир. – Те, кому пришлось иметь дело с госпожой волшебницей из Золотого Леса, вправе ждать, что за этим последуют странные вещи! Смертным опасно покидать мир, над которым светит привычное солнце, и в давние времена мало кто возвращался от эльфов, не переменившись, – так рассказывают предания. О Боромир! Что она сказала тебе – госпожа, над которой смерть не властна? Что она прочитала в твоих глазах? Что разбудила в твоем сердце? Зачем ты свернул в Лаурелиндоренан? Зачем не пошел прямой дорогой, не проскакал через поля Рохана, не вступил поутру на порог родительского дома? – Он снова повернулся к Фродо: – Догадываюсь, что ты мог бы ответить мне на эти вопросы, Фродо, сын Дрого. Но наверное, не здесь и не сейчас. А чтобы ты не думал, что я поведал тебе просто сон или видение – вот что я тебе скажу в добавление к своей истории. Рог Боромира вернулся в Минас Тирит, вернулся не во сне, а наяву. Вернулся – но рассеченный на две половины, словно бы мечом или топором. Половинки отыскались порознь. Первую нашли в камышах на северной границе пониже устья Энтвейи – там стоит гондорский сторожевой пост; вторая плыла по волнам – ее подобрали с лодки. Странные случайности! Но, говорят, злодеяние всегда раскрывается и тайное становится явным. Теперь обе половины рога, принадлежавшие старшему из братьев, лежат на коленях Дэнетора: восседая на своем державном кресле у трона, ждет он вестей о сыне. Можешь ли ты сказать мне, почему раскололся рог?

– Нет, я ничего об этом не знаю, – удивился Фродо. – Но если твои расчеты правильны, зов рога достиг твоих ушей в тот самый день, когда мы – я и мой слуга – покинули Отряд. Рассказ твой наполнил мое сердце страхом. Судя по всему, в тот день Боромир встретился с опасностью и был убит. А прочие? Я боюсь и за них – ведь они могли разделить участь Боромира, а все они мои друзья, некоторые даже родственники! Но скажи, может, ты оставишь подозрения и дашь мне идти своей дорогой? Я устал, пережил немало горя и боюсь. Однако у меня есть дело, которое я должен сделать, по крайней мере попытаться сделать, прежде чем погибну, как они. Если от нашего Содружества остались только мы, двое невеличков, – мне тем более надо спешить изо всех сил. Возвращайся обратно, Фарамир, доблестный полководец Гондора, защищай свой город – а меня отпусти навстречу моей судьбе!

– Беседа наша не принесла мне утешения, – произнес Фарамир. – Но вряд ли ты прав, поддаваясь унынию и страху! Это лишнее. Если все твои спутники погибли, кто же тогда снарядил Боромира в последний путь? Уж не лориэнские ли жители? Орки или другие слуги Неназываемого этого делать бы не стали. Стало быть, погибли не все… Но что бы ни произошло там, на нашей северной границе, в тебе, Фродо, я более не сомневаюсь. Годы испытаний научили меня верно судить о людях по их речам и лицам, так что, думаю, не ошибусь я и с невеличками. Правда, – тут он впервые улыбнулся, – в тебе проглядывает что–то нездешнее, Фродо, может быть, даже эльфийское. За нашей с тобой беседой кроется нечто более важное, чем казалось мне поначалу. По уставу мне положено отвести вас в Минас Тирит и представить пред лицо Дэнетора. Если решение, которое я приму, обернется во вред моему городу, – я по справедливости поплачусь за это жизнью. Поэтому спешить я не хочу. Но отсюда мы должны уходить немедленно.

Фарамир легко вскочил на ноги и отдал несколько приказаний. Воины окружили его плотным кольцом, а в следующее мгновение, разделившись на маленькие отряды, разбежались по сторонам и быстро затерялись в тени скал и деревьев. Еще немного – и рядом с Фарамиром остались только Маблунг и Дамрод.

– Вы, Фродо и Сэмуайз, пойдете со мной и моими телохранителями, – сказал Фарамир. – Идти дальше на юг этой дорогой вам нельзя – если, конечно, вы намеревались ее держаться. Теперь какое–то время она будет особенно опасна. Отныне Враг не оставит ее без охраны. Но вы и без того далеко сегодня не ушли бы – вы слишком утомлены. Устали и мы. Сейчас мы направляемся в наше тайное убежище – это не так далеко, около лиги отсюда. Орки и лазутчики Врага еще не проведали о нем, но случись это – мы легко выдержим долгую осаду, пусть даже против нас бросят целое полчище. В убежище мы сможем отдохнуть, а с нами – и вы. Когда рассветет, я решу, как поступить и что лучше послужит вашему и моему благу.

Фродо ничего не оставалось, кроме как согласиться с предложением – а по сути, приказом Фарамира. Впрочем, это был, пожалуй, лучший выход – дерзкая вылазка гондорцев сделала и без того опасную прогулку по Итилиэну опасной вдвойне.

Они не мешкая отправились в путь: Маблунг с Дамродом – немного впереди, Фродо, Сэм и Фарамир – следом. Обойдя озерцо там, где хоббиты недавно умывались, они пересекли ручеек, взобрались на крутой берег и оказались в зеленой тени лесов, полого спускавшихся к западу. Фарамир шел быстро, примеряясь, однако, к хоббичьему шагу. По дороге он вполголоса продолжал разговор:

– Я прервал нашу беседу не только потому, что, как изволил напомнить Сэм Гэмги, времени у нас в обрез, но и потому, что мы приблизились к самому главному, о чем не следовало говорить открыто пред столькими людьми. Вот почему я стал расспрашивать тебя о брате и «забыл» на время о Погибели Исилдура. Ты не был до конца искренен со мной, Фродо!

– Солгать я не солгал, а правды сказал, сколько мне разрешено, – ответил Фродо.

– Я не виню тебя, – отозвался Фарамир. – Ты оказался в трудном положении, но говорил умело и, как мне представляется, достаточно мудро. Однако из твоих речей я узнал, вернее, угадал больше, чем было сказано на словах. Ты и Боромир не были близкими друзьями – по крайней мере, расстались вы недругами. И ты, и достойный Сэмуайз, мнится мне, держите обиду на него. Я горячо любил брата и рад был бы за него отомстить, но я и знал его, как никто. Погибель Исилдура… Я готов поспорить, что именно Исилдурова Погибель нарушила мир в вашем Отряде. Это, как я понимаю, драгоценная наследная древность, а такие вещи и сподвижников часто делают врагами, как ведомо нам из старых притч. Ну что, попал я в цель?

– Почти, – ответил Фродо. – Но не в яблочко. Мир среди нас сохранялся до конца. Были только сомнения – какой путь избрать от Эмин Муйла? Но старые притчи учат нас еще и тому, что опасно спешить и вести необдуманные речи о таких вещах, как, например, наследные древности…

– Так я и думал: ты повздорил только с Боромиром. Верно, он хотел, чтобы эта вещь попала в Минас Тирит? Увы! Сколь превратна судьба! Она запечатала твои уста – уста того, кто видел моего брата в день гибели, и не позволяет мне узнать то, что я так жажду узнать: что было у него на сердце и в мыслях в последние часы его жизни? Но даже если он в чем и прегрешил, я верю: умер он как герой и совершил перед смертью великий подвиг. Его лицо в эльфийской лодке было даже прекраснее, чем при жизни.