Чужая в чужом море - Александр Розов

— Интернационал, — лаконично пояснил Ндунти, когда они со Штаубе на президентском «Хаммере» проезжали мимо стойбища, — Нези и мпулу пришли к нам с оружием. Это плохо. Но они привезли еду для людей шонао, ограбленных исламистами. Это хорошо.

— Гуманитарная помощь? — спросил Герхард.

— Нет, просто еда, — ответил президент, — А мы сейчас будем обедать у меня дома.

Президентский дворец показался Штаубе довольно скромным. Это был просто хороший коттедж. В субурбе Франкфурта такие коттеджи принадлежат семьям чуть выше среднего класса. Разумеется, там не принято держать у ворот десяток охранников с броневиком и крупнокалиберными пулеметами, но это, понятное дело, уже местные особенности. За домашним обедом Штаубе очень мило поболтал с женой и старшим сыном президента — так же, как поболтал бы в гостях у знакомого в германской деревне (о футболе, о планах на отпуск, о погоде, о ценах на рынке и о перспективах ближайшего урожая). О делах не говорили вовсе. Эта тема была поднята только поздно вечером, в «Mizid–bar» (вывеска с таким названием уже красовалась на балконе минарета). Хлопали пробки от китайского шампанского, легионеры и наемники кричали и звенели стаканами (с фужерами они еще не были знакомы). Президент Ндунти приколол на новенький тропический офицерский мундир Штаубе золотую брошку в виде оскаленной морды гепарда и вручил чешский карманный пистолет–пулемет CZ–75–auto. Когда тот сконфуженно заметил, что не умеет пользоваться этой машинкой, Ндунти хлопнул его по плечу и пообещал: «завтра утром поедем на природу и постреляем, это проще, чем водить самолет, ты сразу научишься».

Тут разговор перешел на авиацию и новое министерство (наиболее ценные сотрудники которого представились Штаубе). Это были: командир эскадрильи Хэм Финген (парень лет 30, со следами похмелья на лице), декурион Таши Цамбва (похожий на некрупный экземпляр великана–людоеда из голливудского триллера) и завхоз Ромсо Эгвае (обычная провинциальная девушка–банту). Шампанское, произведенное из плодо–овощного сырья где–то в районе Сычуань, крепко ударило президенту в голову, и ему захотелось сказать речь. Он взобрался на стол, пнул несколько мешающих ему пластиковых контейнеров и алюминиевых мисок, так что их содержимое разлетелось по углам, и заявил:

— Сегодня мы снова надрали задницу эмиру Аль–Аккану. Да! Мы вытащили сюда парня, который задушил весь эмирский спецназ. Это смешно! Наверное, они были как рыбы на берегу. Ап… Ап… Вот так они сдохли. Когда Аккану сказали, он дергал ножками, как деревенская дура, которую первый раз трахают. А потом он кричал на жирных пидоров, которые сидят в Европе: дайте мне пилота Штаубе, я хочу его повесить! Эти европейцы хотели услужить Аккану за его вонючую нефть, и отдать ему Герхарда Штаубе. Ха–ха! Так им Герхард и дался! Вот ни хера! Он прилетел прямо в Мпулу к горе Нгве, туда, где аэродром геологов–нези. Он приземлился на огромном лайнере с открытыми люками на короткую полосу. Нези сами мастера летать, но они хлопали ему как форварду, который забил мяч в верхний угол. А когда мы летели сюда, Герхард рассказал мне про дешевые бесшумные бомберы. Они низко летали ночью, и европейцы их не замечали, пока на их глупую башку не падала бомба. Ха–ха! Это старая история, сейчас надо делать иначе, но Герхард для того и стал министром ВВС. Скоро у нас будет своя авиация, да! И арабы с европейцами обосрутся, когда увидят в небе наши бомберы! Я так сказал!

— Ура! – закричал Бобби Дуайт, а следом за ним – его наемники.

— Мы еще посмотрим на их сраную Европу с воздуха, — с жаром добавил Хэм Финген и артистично изобразил звук падающей тяжелой авиабомбы.

— Сначала мы посмотрим с воздуха на сраную Аравию, — сказал центурион Дзого Мтета.

Присутствующие приветствовали эту реплику восторженными возгласами и застучали ложками по стаканам, устраивая невообразимый звон. Ромсо ловко вскочила на стол и, взболтав одну из бутылок китайского шампанского, окатила всех струей пены, как из огнетушителя, после чего так же ловко спрыгнула на пол, увернувшись от нескольких брошенных в нее бананов… В общем, как говорят в таких случаях, «праздник удался».

…

После этого несколько сумбурного банкета, как бы само собой получилось, что Штаубе отправился ночевать в своеобразную пилотскую коммуну вместе с Фингеном, Цамбва и Энгвае. Обстановка смеси притона хиппи, армейской казармы и студенческого кампуса, подействовала на Герхарда так успокаивающе, что, после чашки чая за общим столом и пары сигарет, он отправился в (условно) свою комнату, принял душ, улегся на старую скрипучую панцирную кровать и быстро заснул. Ему ни капли не мешала ночная суета общежития, сопровождаемая емкими фразами типа «какая сука взяла мой плеер?» или «блядь, опять не вымыли посуду» или «у кого есть пара кондомов, я завтра отдам». Он спал так крепко, что остался без завтрака – его разбудили за пять минут до выезда на плэнэр. Он толком проснулся только уже сидя в одном из двух 9–местных «Хаммеров», мерно покачивающихся на том, что здесь в шутку называют «дорогой». Огромная, как котелок, кружка очень крепкого кофе, сильно разбавленного сливками для смягчения шока от лошадиной дозы кофеина, очень неплохо разгоняла в голове туман легкого похмелья. За окнами полз серо–желтый ландшафт саванны – холмистая равнина, густо заросшая жесткой почти сухой травой, с кое–где торчащими островками кустарника.

В какой–то момент в кармане у президента запиликал мобайл. Он поговорил пару минут, что–то приказал сидевшему за рулем Дитеру, и джип резко повернул в сторону. Следом повернул и джип сопровождения. Теперь они двигались по бездорожью – хотя, с учетом сотояния дороги, особой разницы в ощущениях пассажиров это не создавало.

— Эти нези – большие непоседы, — проворчал Ндунти, комментируя смену курса, — они там что–то не рассчитали, высадили свою женщину–геолога на озере Удеди, а ее группа будет только завтра. Чем они думают, а? Здесь у нас не парк в Париже, могут быть проблемы.

— Вообще–то ничего страшного, — заметил Бобби Дуайт, — Безлюдное место. Бандитам там делать нечего. Там даже крокодилов нет.

— Лучше не рисковать, — отрезал президент, — У–а! Мы покажем озеро Герхарду. А то он, наверное, думает, что наша страна состоит только вот из такого буша, и все.

— Нет, — возразил Штаубе, — Я смотрел фильмы про Африку. Правда, я не помню, какая там была страну. Но помню джунгли.

— Джунгли – это гораздо севернее, туда, где великие реки, — сказала Ромсо.

— Я над ними летал, когда была Катангайская война, — добавил Хэм, — Хреновое занятие, доложу вам. Видимость земли — ноль, сплошная зеленка, и любой пидор может влепить тебе термо–джет в жопу. Ты даже пернуть не успеешь, как сгоришь в кабине.

— У меня такое было между Гвинеей, Сьерра–Леоне и Либерией, — вставил Тоон Граф.

— С кем ты там воевал? – поинтересовался Таши Цамбва.

— А, хер его знает. Я с ними не знакомился. Правила простые: отбомбился по точкам на карте бочками с напалмом – и назад. Платят сразу, как вернешься. Если вернешься.

Джипы карабкались по каменистым склонам. Ландшафт постепенно менялся. Саванна уступала место выжженной солнцем пустыне Ликасийского плоскогорья.

— А вот меганезийцы пустили бы по зеленке дроны, и все, — заметил Колин.

— Как в компьютерной игрушке–шутере, — добавил Дитер, объезжая очередной огромный язык доисторической лавы.

— Вам бы все в игрушки играть, — строго сказал Хэм, — Летучий робот пилота не заменит.

— Все зависит от условий задачи и от бюджета, — вмешался Штаубе, — Я бы сказал, нужно придерживаться оптимального соотношения пилотируемых и беспилотных устройств.

— Оно, конечно, верно, — согласился Тоон, — если, к примеру, как тогда в Гвинее, то дрон был бы в самый раз. Думать не надо: вышел на точку — сбросил груз.

Штаубе покачал головой.

— В этом случае даже дрон не нужен. Достаточно авиа–бумеранга.

— Это вроде крылатой ракеты? – уточнил Хэм.

— Нет. Крылатая ракета не возвращается. Мы теряем дорогостоящее средство доставки. Авиа–бумеранг — совсем другое дело. К цели он летит на бустере, как крылатая ракета, сбрасывает боевую часть и идет домой на винтовом ходу. Идею выдвинул знаменитый Отто Скорцени в 1944. Когда крылатые ракеты ФАУ–1 показали низкую эффективность, он предложил перенастраиввть автопилот по радио с высотного самолета–целеуказателя (видеокамер и компьютеров тогда не было). Бомба летит в цель, а планер возвращается. Но этот фанатик фон Браун все испортил. Он предложил фюреру пилотируемый ФАУ–1. Ему понравилось красивое самопожертвование японских камикадзе… Кретин.

— Сраный пидор, — согласился Колин, — А почему сейчас никто не делает эти бумеранги?

— Сам не знаю, — ответил Штаубе.