Чужая в чужом море - Александр Розов

— В смысле, у кого стволов больше, у того и теология правильнее? – предположил Граф.

— По ходу, так. Но имеют значение и другие методы, как то: мины, яд, холодное оружие.

— … И деньги, — вставил Финген, — У суннитов денег больше, поэтому они правовернее.

— А ты, Рон, в каком течении был? – поинтересовался Граф.

— В начале, обычно, суннитом, — ответил резерв–сержант, — Потом мне начинало больше нравиться учение хариджитов. Это, как ты понимаешь, обязывает к некоторым вещам.

— Ты всех гасил? – поинтересовался Ндунти.

— Что ты, Чоро, — искренне возмутился Рон, — Я не опускался до теологических споров с обычными лавочниками или грузчиками. Меня интересовали только те, кто радикально погряз в своих суннитских или шиитских заблуждениях.

— А как на это смотрели янки, в смысле – их копы? – спросил Дуайт.

— Как на привычные разборки между радикальными исламскими группировками. Я же не один такой борец за веру. У суннитов и шиитов свои есть, тоже борются, не хуже меня.

Центурион Дзого Мтета взял с решетки кусочек мяса, глубокомысленно прожевал его, и крикнул во всю мощь своих не маленьких легких:

— Чоро!!! Еда сделалась!!!

— Хорошо, — сказал генерал–президент, погладив пузо.

Публика лениво потянулась к столу (точнее, к печке для барбекю, рядом с которой был расстелен брезент). Более цивилизованные пилоты, сгружали себе мясо на бумажные тарелки. Более простые легионеры использовали вместо тарелки левую пятерню (как–то умудряясь при этом не обжигать ладонь). Пума была солидарна со второй группой. Рон оценил опытным взглядом ее энтузиазм, и посоветовал.

— Ты не очень торопись. Соизмеряй с пищеварительным потенциалом.

— Мы этот еще не проходили, — сказала она, — Только тот, который от силы тяжести и тот, который от электричества.

— Я имею в виду, что желудок у тебя не резиновый.

Пума что–то неопределенно пробурчала в ответ и устроилась в молодежном углу стола, между Ромсо и Дитером. Ее недавний курсант – Штаубе, занял место между Ндунти и Роном. Вид у него был несколько обалдевший. Еще бы: с непривычки произвести под сотню выстрелов из достаточно мощного пистолета.

— Миз Батчер хорошо инструктирует, да? – спросил его Ндунти.

— Да… Кажется, у меня стало что–то получаться. Но, со стороны виднее.

— Вполне нормально, — сказал Рон, — Если ты будешь стрелять хотя бы пару раз в неделю, то вообще будет отлично. Кстати, Пума, ты молодец.

— Угу… — отозвалась она, не отвлекаясь от жевательного процесса.

Штаубе кивнул.

— Действительно, Пума, ты прекрасный инструктор. Ты давно этим занимаешься?

— Недавно. Поэтому, пока мне дают инструктировать только военных. А гражданских инструктировать сложнее, но за них очень хорошо платят. Это очень важная работа.

— Но обычным людям совсем не обязательно уметь стрелять, — заметил Штаубе.

— Не знаю, что обязательно, — проворчала Пума, — но знаю, что это очень важно.

— Но почему?

— Потому, — ответила она, отрывая крепкими зубами очередной кусок мяса, — что так надо. Вот я военный спец, а ты гражданский спец. Ты дал мне хавчик, который я ем, и тряпки, в которые я одеваюсь, и генератор для электричества, и флайку, на которой я летаю, и даже пушку, из которой я стреляю, тоже придумал и сделал ты. Ты написал законы, по которым мне удобно жить. Когда я рожу ребенка, и он подрастет, ты будешь его учить. Значит, ты – мой лучший друг. А тот, кто хочет тебя заколбасить или закошмарить – тот мой враг. Он хочет отнять у меня хавчик, тряпки, электричество, флайку и пушку. Он хочет, чтобы мои дети были неграмотные и голодные. Мне надо его найти и убить, это понятно, да?

— Даже если он еще не совершил никакого преступления? – уточнил Штаубе.

— При чем тут преступление? – удивилась Пума, — Он не вор. Он — враг. Кто на войне ждет, пока враг что–то совершит? Только очень глупый дебил. Он дождется, что его убьют.

— А если войны нет?

— Война есть, — сказала Пума, — Боевые действия, они то есть, то нет, а война всегда, пока жив хотя бы один враг. Cолдат всегда это помнит. Помнит, что как делать. Как ты всегда помнишь про самолеты. Про то, как на них надо летать. Это понятно, да?

— Более или менее, — нейтрально ответил он.

— Если ты совсем не можешь стрелять, — продолжала она, — то врагу просто. Есть враг и я. Шансы равны. Но если ты можешь немного стрелять, то иначе. Если враг отвернулся, то ты выстрелил врагу в спину и убил. Врагу надо смотреть на тебя. Он не может смотреть на всех гражданских. Шансы не равны. Враг устал. Отвлекся. Опоздал. Я его убила. Мы вместе его убили потому, что ты можешь немного стрелять. Нам хорошо, да?

Генерал–президент Ндунти рассмеялся и хлопнул Пуму по плечу.

— Я тебя боюсь, маленькая женщина. Слышишь, Рон, я боюсь твою жену. Я отвернусь, а вдруг она выстрелит мне в спину и убьет?

— Зачем, Чоро? — невозмутимо поинтересовалась Пума, отгрызая очередной кусок мяса.

— Я так шучу, — объяснил генерал.

— У–у! – немного обиженно протянула она, — Мой мужчина тоже прикалывается, когда я объясняю. А я говорю так, как я прочитала в инструкции, но у меня в голове маленький склад слов, и получается, может быть, смешно. Но это все равно правильно.

— Ты все правильно объяснила, — сказал Рон, — Очень хорошо и понятно.

На берег выбралась Брют Хапио, кинула пакет с образцами в коробку, где уже лежало штук десять таких же пакетов, и стала освобождаться от дайверского снаряжения.

— Allez. Завтра пусть другие ныряют… Foa, вы там еще не все сожрали? Найдется кусок хавчика и глоток пива для труженика моря?.. В смысле, озера?

— Падай сюда, — предложил Рон, хлопнув ладонью по брезенту рядом с собой, — тебе на тарелку нагрузить, или ты руками?

— На тарелку. Я бы не отказалась еще от серебряного столового прибора, но, с учетом военно–полевых условий… Главное, чтобы не очень горелое, но и не совсем сырое.

— Ты нашла, что искала? – поинтересовалась Пума.

— Скорее да, чем нет, — ответила Брют, — потом расскажу. Сейчас жрать очень хочется.

Генерал–президенту тоже хотелось знать, что же она такое нашла (и что искала) на дне этого не совсем обычного озера, но сейчас его занимала другая тема. Тема, возникшая после того, как он прострелил голову Францу Лепгаузену в своем звукоизолированном кабинете. В багаже мертвого швейцарца нашлось много всяких интересных вещей. Там было восемь пачек по 10 тысяч долларов, хороший ноутбук (который Ндунти подарил сыну), какой–то интересный диск (к сожалению, под паролем – надо будет как–то найти хакера, который бы это вскрыл), папка с несколькими интересными бумагами (они еще пригодятся в свое время), несколько пластиковых карт разных банков (надо попробовать снять с них деньги), два паспорта, швейцарский и пуэрто–риканский (их можно выгодно продать), и четыре мобайла разных моделей: два — обычные сотовые – Nokia и Samsung, два – сателлофоны Thuraya и Iridium. Последний аппарат Ндунти мгновенно распознал, как фальшивый. При обычных габаритах (примерно 15x5x3 см) он весил не 250 граммов как положено, а вдвое больше. По опыту зная, что в такой штуке может оказаться самый неприятный сюрприз, генерал вызвал Дуайта и приказал разобраться с «неправильным Иридиумом». Капитан наемников связался с дружественными торговцами оружием, и через час выяснил, что фальшивый сателлофон представляет собой одну из новейших стреляющих игрушек скрытного ношения, для оперативников европейских спецслужб. Игрушка была отличная, исправная, готовая к работе, и Ндунти с трудом справился с желанием оставить ее себе. Не следует брать себе личное оружие человека, которого ты убил сомнительным способом. А если человек был мутный (как Франц) – то тем более, этого не надо делать. Наверняка на оружие наложено igbekela, и в любой момент ствол может обернуться против нового хозяина, особенно – если дух старого хозяина бродит неподалеку (а он бродит — раз тело не похоронили толком, а скормили падальщикам). В таком случае, лучше, как можно быстрее, продать или подарить опасное оружие кому–нибудь постороннему. Скорее всего, на постороннего igbekela не подействует, а если подействует – значит, не повезло человеку. Бывает… И Ндунти принял решение.

С сигарой в зубах, он прошелся до головного «Хаммера», вынул из ящика в багажнике игрушку мертвого швейцарца, и, вернувшись назад, похлопал Пуму по плечу.

— Ты очень хорошо учила стрелять моего друга Герхарда и это, наверное, стоит хороших денег. Но ты тоже мой друг, поэтому я лучше подарю тебе одну вещь. Это оружие, и ты такого точно не видела. Его мало кто видел, и тебе будет, чем похвастаться.

— У! – произнесла она, принимая из его рук фальшивый мобайл, — И что оно делает?

— Оно стреляет, — пояснил генерал–президент.