Скажи пчелам, что меня больше нет - Диана Гэблдон

посмотрел на Уильяма с холодной учтивостью.

— Для вас, сэр, генерал Бликер.

Это походило бы на шутку, да только, черт возьми, он не шутил и даже не собирался.

— Бликер, — сказал Уильям почти с вопросительной интонацией. — Хорошо, изволь. Но Ральф?..

Лицо Бена помрачнело, однако он сдержался и выдавил только:

— Не Ральф, а Рейф.

— Одно из имен Бена — Рафаэль, — любезно вставила Дотти так, словно они вели беседу за чайным столиком. — В честь нашего деда по материнской линии. Его зовут Рафаэль Уоттисуэйд.

— Зовут? — Уильям ошеломленно воззрился на нее. — Я думал, отец твоей матери умер. — Он снова перевел взгляд на кузена. — Если уж на то пошло, считал погибшим и тебя.

Дотти и Дензил коротко — по-супружески — переглянулись.

— Полагаю, Друг Уоттисуэйд принял определенные меры, чтобы создать такое впечатление, — сказал Дензил, старательно избегая смотреть на Бена. — Присядешь, Уильям? Вино еще осталось.

Не дожидаясь ответа, он встал и указал гостю на свой пустой стул, а затем пошел за графином к маленькому столику у двери.

Уильям проигнорировал и приглашение, и стул. Бен был немного выше своего отца, но все же на шесть дюймов ниже Уильяма, и тот не отказал себе в удовольствии посмотреть на кузена свысока. Бен застыл, мрачно взирая на него снизу вверх.

— Повторяю: какого черта ты здесь делаешь?

— Я приехал за твоей сестрой, — ответил Уильям и слегка поклонился Дотти. — Твой отец хочет, чтобы ты вернулась в Саванну, Дотти.

Теперь, когда у него появилась возможность рассмотреть кузину, он подумал, что желание дяди Хэла вполне оправданно. У нее был изможденный вид и темные круги под глазами, платье висело на ней как на вешалке, и в целом Дотти походила на хрупкую фарфоровую вещицу с трещиной посередине и сколом по краю.

— Я же говорила, не надо было ему писать, — укорила она Дензила, протянувшего ей бокал вина. Видя, что Уильям не собирается принимать другой, Дензил сел и отхлебнул из него сам.

— А я говорил, что ты должна поехать домой, — сказал он без тени упрека. — Женщине здесь не место, а тем более той, кто…

Он резко умолк под взглядом Дотти. Лихорадочный румянец выступил на ее щеках, а губы плотно сжались. Уильям подумал, что она либо заплачет, либо пробьет Дензилу голову кочергой, лежавшей рядом.

«Шансы равны», — заключил он и снова повернулся к Бену, у которого побелел кончик носа.

— Выйдем на улицу, — сказал Уильям. — Объяснишь, какого черта ты здесь делаешь и почему мне не следует отправиться прямиком в Саванну и рассказать все твоему отцу. Если не возражаешь.

* * *

Снаружи было холодно, небо нависло свинцовыми тучами. Уильям чувствовал зуд между лопатками, словно взгляд Бена сверлил в нем дыру.

— Сюда, — резко окликнул он. Обернувшись, Уильям увидел, как кузен толкнул дверь большого сарая. Навстречу выплыл теплый густой запах дыма и жира.

Внутри пахло сильнее, зато было тепло, и Уильям почувствовал приятное покалывание в руках: его пальцы вот уже много дней не могли отогреться. С балок свисали туши оленей, овец и свиней, жировые прослойки тускло белели сквозь медленно поднимающийся дым из траншеи внизу. Большие промежутки отмечали места, откуда мясо сняли — Уильям предположил, что для пропитания офицеров, занимающих Уик-Хаус, и задумался, как Вашингтон собирается кормить свои войска зимой. Судя по беглой оценке лагеря в лощине, здесь около десяти тысяч человек — намного больше, чем он ожидал.

— Адам сказал, ты ушел в отставку. — Послышался скрип и глухой стук: Бен захлопнул дверь. — Это правда?

— Да. — Уильям встал поудобнее, не сводя с кузена глаз. У него не было оснований полагать, что Бен попытается его ударить, но они только начали.

— Почему?

— Не твое дело, — резко ответил Уильям. — Значит, Адам все еще с тобой разговаривает? Кстати, где он сам?

— В Нью-Йорке, с Клинтоном. — Бен дернул головой влево. В тусклом свете лицо кузена было бледным.

— А тебе не приходит в голову, что ты можешь навлечь на него серьезные неприятности? Арест, трибунал и даже виселицу? Или это соображение ничто по сравнению с твоими новыми… симпатиями?

Сердце Уильяма все еще бешено колотилось от потрясения (подумать только, Бен жив!), и молодой человек был не в состоянии деликатничать.

— Да как тебе только наглости хватает?! — внезапно взорвался Уильям. — Мало того, что ты предатель, так еще и чертов трус! Ты не мог в открытую сменить мундир — нет! Тебе взбрело притвориться мертвым, чтобы твой отец умер с горя! А что, по-твоему, почувствует твоя мать, когда узнает?

Даже при скудном освещении он видел, как кровь прилила к лицу Бена, а руки сжались в кулаки. Тем не менее голос кузена оставался ровным.

— А ты подумай, Уилли. Что предпочел бы отец: чтобы я умер или стал предателем? Это его убьет, черт возьми!

— Или он убьет тебя, — холодно сказал Уильям. Бен напрягся, но ничего не ответил.

— Так в чем же причина, генерал Бликер? — спросил Уильям. — В звании? Наверняка не в деньгах.

— Я и не жду, что ты поймешь, — процедил Бен сквозь зубы. Он сделал вдох, как бы собираясь продолжить, но потом осекся и сузил глаза. — Хотя, может, и поймешь. Ты пришел сюда, чтобы присоединиться к нам?

— Что? Стать подлизышем Вашингтона, как ты? Ну уж нет. Я пришел найти Дотти. Представь мое удивление. — Он сделал презрительный жест в сторону сине-желтой формы.

— Тогда почему ты ушел в отставку? — Бен оглядел кузена с головы до ног: его простую одежду, грязное белье, толстые сапоги и загнутые поверх голенищ шерстяные чулки. — И какого черта ты так вырядился?

— Повторяю — не твое дело. Впрочем, не из-за политики, — добавил он и на мгновение сам задумался почему.

— Что ж, а я именно из-за нее. — Бен глубоко вздохнул и прислонился спиной к двери. — Слышал о человеке по имени Пейн? Томас Пейн?

— Нет.

— Он писатель. То есть он работал в таможенном и акцизном управлении Его Величества, но был уволен и задумался о политической карьере.

— Как и все бездельники.

Бен одарил собеседника уничижительным взглядом.

— Я встретил Пейна в Филадельфии, в таверне. Разговорился с ним. Мне он показался… интересным. Немного чудаковатым, но… глубоким, я бы сказал.

Бен вдохнул полной грудью и закашлялся. Уильям тоже чувствовал в груди щекотку от дыма.

— Потом, позже, когда меня взяли в плен при Брендивайне… — Он прочистил горло. — Я случайно прочел его брошюру. Называется «Здравый смысл». Пообщался с офицером, с которым меня держали, и… черт возьми, в этом действительно есть здравый смысл. — Пожав плечами, Бен ссутулился и с вызовом