Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

«Различия в морфологии грацильных и массивных австралопитеков связаны с типом питания этих форм. Специализация к питанию грубоволокнистой растительной пищей у массивных австралопитеков привела к развитию особого морфологического комплекса – мощные коренные зубы с перетирающей поверхностью, костный гребень, к которому прикреплялись жевательные мышцы. За огромные зубы австралопитек бойсов был прозван «щелкунчиком». Зубы настолько велики, что увеличивались и челюсти, развивался мощный костно-мышечный жевательный аппарат, причём мощные жевательные мышцы прикреплялись к выростам на черепе – костным гребням. Череп резко сужен в заглазничной области. Нижняя челюсть очень массивная. Грацильные формы – всеядные, изящно сложенные… с округлым черепом без костных гребней и с небольшими зубами. Это объясняется тем, что биомасса потребляемой пищи была у них намного меньше, а калорийность выше, чем у массивных австралопитеков. Вероятно, биологическая невооружённость у грацильных австралопитеков компенсировалась использованием природных предметов в качестве орудий для нападения и защиты» (Дерягина М.А. Эволюционная антропология: биологические и культурные аспекты – М.: Изд-во УРАО, 1999 – 208 с., с. 63).

Это чрезвычайно ценное во всех отношениях описание. Не только отбор способствовал увеличению размеров тела массивных австралопитеков, но и потребление больших масс низкокалорийной пищи и направленность биологической работы органов лицевой части черепа на её полноценную переработку и усвоение. Такая биологическая работа привела и к переразвитию жевательной системы в ущерб росту объёмов черепа и массы мозга. Специализация к такого рода биологической работе и к обеспечению безопасности посредством роста массы тела и естественного вооружения сделала ненужным использование орудий как для самозащиты от хищников, так и для охоты. Наоборот, беззащитность миниатюрных австралопитеков, выработка ими способности к потреблению разнообразной пищи, к всеядности, создали необходимость сопротивляться негативному действию отбора при помощи разнообразной орудийной деятельности, умеренного развития жевательного аппарата и роста вместилища головного мозга. Итогом явился «человек умелый».

Уже первооткрыватель австралопитеков Р. Дарт в своём неустанном поиске открытых им предшественников человека сделал первые шаги в изучении их орудийной деятельности. Он тщательнейшим образом обследовал более 7 тысяч костей, обнаруженных в Макапансгате на территории ЮАР, и пришёл к выводу, что эти кости остались от более 400 животных, которые, возможно, были добыты австралопитеками на охоте, и мясо этих животных было обглодано с костей и съедено. Среди этих животных Дарт выделил около 100 газелей, 40 антилоп, 20 кабанов, 6 жирафов, 5 носорогов и гиппопотамов, 4 древние лошади, а также останки черепах, крабов, дикообразов и 45 обезьян бабуинов. Из этих 45 бабуинов 42 имели пробоины черепов или следы ударов, причём 27 из них были нанесены спереди, а 6 сзади. Дарт предположил, что австралопитеки либо использовали кости животных в качестве оружия, либо намеренно заостряли их. Отсюда вытекала гипотеза об «остеодонтокератической», т. е. костно-зубо-роговой культуре австралопитеков, которая предшествовала всем палеонтологическим культурам и зиждилась на использовании костяных орудий задолго до начала обработки камней.

Новое направление исследования австралопитеков было задано палеонтолого-археологическими открытиями семейства Лики – Луиса, его жены Мэри и сына Ричарда. Проводя раскопки в Олдувайском ущелье на территории Танзании, Луис Лики обнаружил целый ряд скелетов австралопитеков. Во времена жизни этих австралопитеков, т. е. 1,5–2 млн. лет назад на месте Олдуйваского ущелья было большое озеро, куда сходились на водопой самые различные животные и предшественники человека. Здесь же было наиболее перспективное место для охоты этих прямоходящих и не очень быстрых существ, которые выживали в качестве хищников только потому, что их было много и их миниатюрное телосложение не требовало много мяса. Растительную же пищу они добывали постоянной биологической работой, требовавшей использования попадавшихся под руку предметов. По мере пользования предметами они стали переходить к их первичной обработке. Приходилось выкапывать корни и клубни, раскалывать раковины моллюсков и орехи в редколесье, измельчать и обрабатывать жёсткую пищу. Раскалыванию подвергались и кости животных, добытых на охоте, для добывания костного мозга. Для этого могли помочь только камни вследствие их твёрдости, особенно если ударами камня о камень их слегка заострить. Камни нужны были и для отделения мяса от костей. Сырое мясо очень твёрдое, и его также нужно как-то обрабатывать. На охоте австралопитеки стали использовать камни, дубины, кости убитых животных. От нападений опасных хищников они собирали камни, чтобы градом камней, брошенных множеством рук, отпугнуть хищников и заставить их ретироваться. Так возникла так называемая галечная культура, которую открыл Луис Лики.

Это была древнейшая и самая примитивная из всех биоцивилизаций, открытых наукой по настоящее время. Её существование проливает свет на предчеловеческую орудийную деятельность, начало биоцивилизационного процесса. Разумеется, применение термина «цивилизация» даже с добавкой «био» к обезьяньим предшественникам человека является спорным и может вызвать нарекания педантов. Но ещё меньше к этим камням подходит термин «культура», который обычно применяется для обозначения подобных отбросов предчеловеческого существования. Согласитесь, что к этим материальным предметам, итогам очень продвинутой по меркам животных, но очень примитивной по меркам человека биодеятельности больше применимо понятие биологической цивилизации, чем культуры. Ибо культура не может быть биологической, она – явление социальное и возникает с возникновением уже самого примитивного человеческого социума, «социум» же австралопитеков был явно ещё биологическим. К биоцивилизации же с известной долей условности можно отнести материальные носители деятельности.

Вначале при проведении раскопок в Олдувайском ущелье в 1959 г. Луис Лики обнаружил останки массивного австралопитека с обычной для австралопитеков массой мозга и крупными костями, выдававшими значительное развитие мускулатуры. Лики назвал это существо зинждантропом (Зиндж – арабское название Восточной Африки). Однако впоследствии он переименовал данный тип существ в австралопитеков Бойса (австралопитекус бойсеи) в честь английского бизнесмена Чарльза Бойса, вложившего личные средства в финансирование исследований. Останки зинджантропов находились в земле вместе с галечными орудиями, которые представляли собой не столько обработанные, сколько подправленные камни. Рядом располагалась груда вообще нетронутых камней, которые Лики по-научному назвал манупортами, (от «манус» – рука, «порт» – перенос), указывая на их предназначение лежать в руках, держаться или переноситься руками. Примитивность строения зинджантропа обращала на себя вникание из-за больших зубов, за которые это ископаемое существо прозвали «щелкунчиком».

Через год, в 1960 г. Лики нашёл останки существа, ставшего мировой сенсацией и перевернувшего научные представления об австралопитеках и происхождении человека. Поскольку останки находились в геологическом слое, лежавшем несколько глубже того, где был найден зинджантроп, Лики назвал его презинджантропом и решил, что это предшественник зинджантропа по линии эволюции. Однако антропологические исследования показали, что этот предшественник прогрессивнее и зинджантропов, и других австралопитеков. Объём мозга был больше, чем у других австралопитеков, составляя примерно половину человеческого, лицевая часть черепа менее вытянута вперед, чем на обычной обезьяньей морде, первый палец стопы не был отведен в сторону, что облегчало прямохождение, руки короче ног. А поскольку на том же месте ранее были обнаружены каменные осколки, Лики решил, что они принадлежали презинджантропу, и переименовал его в человека умелого (по-латински – хомо хабилис).

В 1964 г. Лики в соавторстве с известным антропологом из ЮАР Ф. Тобайасом (или Тобиасом) возвестил на весь мир об открытии самого древнего представителя рода «хомо» – первого предшественника, вставшего на путь изготовления орудий и кандидата на признание предком человека. Научный мир принял это известие с большим энтузиазмом. Однако сомнения оставались. Почему галечная культура находилась в слое зинджантропа бойсеи, а не человека умелого, а этот последний лежал в более глубоком слое, что всегда означает большую древность находки. Возможно, конечно, в ходе геологических процессов образования Олдувайского ущелья эти слои перемешались. Но тогда почему неперемешанным остался комплекс галечной культуры? Только 7 камней удалось найти в слое «человека умелого», которые несли отпечаток ударов. Кстати, сам Лики вначале отнёс каменные орудия к зинджу, затем переименовал зинджа в австралопитека Бойса, давшего деньги на проведение исследований, и наконец, найдя новый, более перспективный череп, приписал его обладателю найденные ранее орудия труда. Весьма вероятно, что сюда примешались конъюнктурные соображения. Ведь одно дело найти ископаемую прямоходящую обезьяну, множество которых уже было обнаружено предшественниками, начиная с Дарта, и совсем другое дело – открыть кандидата в предки, древнейшего представителя рода «хомо», первого из известных человечеству изготовителя орудий. Деньги на продолжение исследований сразу же хлынули потоком, а сам Лики стал самым прославленным из археологов и антропологов XX века.