Рождество в Париже - Людмила Леонидова

Зойка вовсю глазела на официанта, вкатившего тележку. На ней стояло шампанское в ведерке со льдом. Рядом, также во льду, вазочка с икрой.

— Мой парень, помнишь, я тебе рассказывала, тот, что из ресторана напротив, так же, как этот, — показала она на официанта, — по ночам работает. Знаешь, Маш, я с ним уже полгода встречаюсь.

— Да, да, — рассеянно отвечала Маша, наблюдая, как Мишель включает тихую музыку.

Зойка подскочила:

— Дамы приглашают кавалеров! — И тут же обвила шею Мишеля, тесно прижавшись к нему всем телом.

Клод разлил шампанское и продолжил разговор о съемках в Архангельском.

— Может, мы с тобой тоже потанцуем? — ревниво поглядывая на Мишеля с Зойкой, предложила Маша.

— Конечно, конечно, — спохватился Клод, — дамы при-гла-ша-ют? — повторил он Зойкины слова, смешно выговаривая их по-русски.

«Интересно, как Клод представляет себе мои отношения с Мишелем? — подумала Маша, пробуя нарочно близко прильнуть к партнеру и тем самым обратить внимание Мишеля. И сама себе ответила: — А что, собственно, представлять? Кроме нескольких нежных слов Мишеля на приеме в Лос-Анджелесе, ничего и не было».

Мишель, посмотрев на Машу, резко выключил музыку и вышел в другую комнату. Клод снова разлил шампанское по фужерам, продолжая прерванный с Машей разговор. Зойка плюхнулась на диван, выпила залпом шампанское и позвала Мишеля. Ей явно хотелось веселиться дальше. Ответа не последовало.

— Пойду его напугаю, — придумав новое развлечение, сказала Зойка. Тихонько открыв дверь в соседнюю комнату, она на цыпочках вошла туда.

Маша не могла ни о чем думать, кроме того, что там Зойка делает с Мишелем. Чувство, которое охватило ее, было ей незнакомо. Это и злость на Зойку, которую бы она растерзала, и обида на Мишеля, не проявляющего к ней никакого интереса, как к реальной женщине, а не его надуманному образу — Натали.

Маша посмотрела на часы. Несколько минут их отсутствия показались ей вечностью.

— Ты устала. — Клод вскочил с дивана. — Может, тебя проводить домой?

— Спасибо, я сама. — Едва попрощавшись с Клодом. Маша выскочила за дверь. Она еле сдерживала слезы.

22

Около гостиницы стояло несколько такси. Маша села в одно из них и назвала адрес.

— Стольничек, хорэ? — посмотрел на нее молодой парень.

Маша кивнула, даже не поняв, что тот сказал.

— Как поедем, по набережной или по кольцу?

— Все равно, — ответила девушка.

— Ты чего, тут работаешь? — оглядывая ее и кивая в сторону «Славянской», спросил парень.

Маша опять кивнула.

— В фирме?

Маша ничего не ответила. Но парню, видимо, наскучило одному долго сидеть в машине, и он, не обращая внимания на то, что Маша не поддерживает разговор, продолжил:

— У нас недавно один тоже в фирму ушел. Говорит, бешеные бабки зарабатывает. Но работа… — Парень помотал головой. — Мне такой не нужно, круглые сутки. Когда шефу вздумается, тогда и вези, хоть ночью, хоть утром. Вот ты тоже с работы… — Он многозначительно посмотрел на Машу. — Ночью возвращаешься. Кому это надо? А я смену отбарабаню и свободен, гуляй — не хочу. Если повезет, сниму какого-нибудь лоха, лучше иностранца, тоже заработаю. У них выхода другого нет. Москву не знают. Да я и не заламываю. Не дороже, чем у них. Ведь так?

Мимо мелькали Воробьевы горы, университет, потом появился Детский музыкальный театр.

«Как я давно здесь не была, — подумала Маша. — Когда-то мама водила меня сюда на «Белоснежку и семь гномов», а потом мы гуляли с ней по аллеям».

— На Ленинский в какое место?

Маша назвала.

— Вы меня в подъезд не проводите? — протягивая стотысячную купюру и соображая, наконец, что это двадцать долларов, попросила Маша. — А то у нас там лампочка выбита.

— Еще двадцатничек. А то, может, тебя там твой мужик дожидается. Так я вместо кого-нибудь от него и схлопочу. За риск, как омоновцу!

Маша, порывшись в сумочке, нашла десять тысяч.

— А десяти не хватит?

— Ладно, пошли, — великодушно согласился парень.

В подъезде Маша сразу споткнулась о высокий порог и, пролетев его, больно ударилась о стенку. Парень в потемках, не видя ее, но услышав удар, забеспокоился:

— Ты где? — Он зажег зажигалку и стал нажимать кнопку у лифта. Но она не слушалась: то ли лифт не работал, то ли кто-то оставил открытой дверь.

— Ну, вот. Теперь иди с тобой в потемках. Мы так не договаривались. Ты на каком этаже живешь?

— На третьем, — виновато ответила Маша.

— Ну, ладно, может, хоть там светло.

Маша вспомнила, что мама просила утром соседа вкрутить лампочку.

— Вы меня только до второго этажа проводите, а там дальше я сама.

Всю ночь Маше снились кошмарные сны: Мишель с Гошей и князем спасали ее в темном подъезде от бандита, который выглядел как шофер такси. Маша кричала и звала на помощь.

Проснувшись, она вспомнила, что предстоит тяжелый день — Мишель назначил на сегодня много встреч. А дальше планировались съемки в Архангельском.

В Москве продолжали стоять жаркие дни, но в Архангельском, где они работали уже неделю, была всегда приятная прохлада.

Один из таких дней выдался наиболее напряженным. Сначала снимали в помещениях дворца на фоне синих стен, белых с золочеными ручками дверей, картин, роскошной мебели. Потом перешли в парк и на террасы. Работали уже несколько часов подряд, и Мишель объявил перерыв.

Маша, не переодеваясь, как была в костюме графини, прохаживаясь под руку с партнером, дошла до ворот парка.

Пожилому американцу, игравшему старого графа и первый раз приехавшему в Россию, было интересно все. Он предложил Маше выйти за ворота. Там, как на всех людных местах, образовалась бойкая торговая точка. Местные жители, привлеченные скоплением туристов у музея, продавали грибы, ягоды, огурцы и первые фрукты с собственных участков.

Свою небогатую снедь они расставляли на деревянных ящиках.

Американец заинтересовался и направился к бабке, торговавшей грибами. Подойдя к ней поближе, он нагнулся, чтобы получше рассмотреть чернушки, сыроежки, летние опята, уложенные в кучки. На его лице было неописуемое удивление. Он никогда не видел таких «даров леса». Маша знала, что в Америке продаются только культивированные грибы — в основном шампиньоны.

Неожиданно бабка, соскочив со складного стульчика, на котором сидела, упала в ноги одетому в костюм графа американцу и запричитала:

— Батюшки-святы! Явился, явился! — И начала бить поклоны.

Американец растерялся и стал поспешно поднимать бабку, а сидевшие рядом мальчишка и девушка постарше, держась за животы, буквально умирали со смеху.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});