История Средневекового мира. От Константина до первых Крестовых походов - Сьюзен Бауэр

В пути послы восточной империи встретились с послами из Равенны, которые также надеялись на мирные переговоры с Аттилой. Вместе представители обеих половин империи, наконец, прибыли в стан Аттилы – своего рода временную столицу, лежавшую на противоположном берегу Дуная. Приск был поражен мастерством гуннов; это был, по его словам, «скорее большой город», нежели деревня. Стены деревянных зданий были «сделаны из обструганных до блеска досок… обеденные залы огромны, портики красиво спланированы, обводы же внутреннего двора столь обширны, что по одному только его размеру можно было понять, что это царский дворец».9

Переговоры выдались трудными – Аттила не стремился к легкому миру. В итоге положение спасли римские послы от Аэция. Аэций, знавший гуннов лучше всех, предложил Аттиле условия, которые тот принял. Когда оба посольства откланялись, Аттила согласился воздержаться от нападений и на Восточную, и на Западную Римскую империи.10

Но этот временный мир был осложнен неожиданными событиями.

Сестра Валентиниана Гонория провела при дворе в Риме большую часть своей жизни. В 449 году ей исполнился тридцать один год, и жизнь её становилась чем дальше, тем скучнее. Она была не замужем, и, хотя имела большие привилегии как сестра императора, его подрастающие дочери уже начали затмевать её. Лучом света в её жизни был придворный Евгений, ставший ей любовником.11

Но в 449 году брат узнал об этой интрижке и узрел в ней опасность: если бы Гонория вышла замуж за Евгения, они могли бы стать императором и императрицей, поскольку у самого Валентиниана наследника не было. Он арестовал Евгения, убил его и приказал сестре выйти замуж за пожилого римского сенатора Геркулана, искренне преданного императору и «способного воспротивиться, если супруга решит втянуть его в честолюбивую аферу или бунт».12

Гонория была напугана. Она послала одного из своих слуг в опасный путь – в лагерь Аттилы с деньгами, кольцом и обещанием: если Аттила придет к ней на помощь, она выйдет за него замуж. «Поистине – это позор, – сокрушался Иордан, – отстаивать свою страсть ценой общественного блага».13

Однако Гонория не питала страсти к Аттиле. Он, безусловно, обладал харизмой, но был на двенадцать лет старше её и, по описанию очевидцев, невзрачной внешности: приземистый, с маленькими глазками и большим носом. Но в нём она увидела выход из скучной и бессмысленной жизни. Выйди она замуж за Аттилу, уже он стал бы императором Рима, а она – императрицей. И даже если он не победит её брата, она всё равно стала бы королевой гуннов.

Аттила сразу принял предложение. Он написал письмо не Валентиниану, но Феодосию II, более влиятельному из двух императоров, требуя не только Гонорию в жены, но и половину западноримских территорий в качестве приданого. Феодосий сразу же написал Валентиниану, предлагая ему выполнить требования Аттилы, чтобы избежать вторжения гуннов.

Валентиниан пришел в ярость, узнав о плане сестры и предложении Феодосия. Он пытал и обезглавил слугу, принесшего послание от Гонории, и угрожал сестре насилием, но его мать, Галла Плацидия, сама побывшая замужем за варваром Атаульфом, вмешалась и защитила принцессу. Валентиниан наотрез отказался принимать условия Аттилы.

В этот щекотливый момент Феодосий II, страстный поклонник игры, напоминающей нынешнее поло, создавший даже стадион для неё в Константинополе, упал во время игры с коня и умер.14

Как и у Валентиниана II, у него не было наследника мужского пола. Самой могущественной личностью восточной империи стала его сестра Пульхерия, соправительница и императрица. Чтобы сохранить власть, Пульхерия избрала себе мужа, которым стал полководец Маркиан, бывший в Карфагене, когда Гейзерих захватил его у римлян восемнадцатью годами ранее. Тогда Маркиан принес клятву никогда не воевать с вандалами и был отпущен. Следующие два десятилетия он шел вверх по армейской карьерной лестнице. Ему пришлось согласиться даже на такое условие брака – не отнимать девственности Пульхерии. Условие он выполнил, и не удивительно – супруге шёл уже пятьдесят первый год…

Первым, что сделали супруги, став повелителями Востока, был вызов, брошенный Аттиле. Они отказались откупаться от него, как это делал Феодосий в страхе перед нападением гуннов на Константинополь. Они рисковали, так как Аттила мог пойти на них в атаку – но с другой стороны, у него появилась прекрасная причина для вторжения в земли Валентиниана.

Риск окупился сторицей. Аттила собрал армию (напуганные жители Западной Римской империи утверждали, что под его началом было полмиллиона человек) и начал поход на Запад.

СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХРОНОЛОГИЯ К ГЛАВЕ 16

Глава семнадцатая

Аттила

Между 450 и 455 годами армия Аттилы приближается к Риму, папа Лев I Великий ведет политические переговоры о мире, а гунны теряют свой шанс стать нацией

Вместо того, чтобы пойти в Равенну напрямую, через труднопроходимые Альпы, Аттила повел свою армию через Галлию. В апреле они дошли до города Мец, центра бывшей римской провинции, и захватили его для собственных нужд. Григорий Турский писал, что гунны «…накануне святой Пасхи пришли в город Мец, опустошая все на своем пути. Они предали город огню, убивали народ острием меча, а самих служителей Господних умерщвляли перед священными алтарями»1

Теперь владения Аттилы простирались почти от Черного моря до севера Италии, что являло собой угрозу обеим столицам империи. Полководец Аэций, так долго руководивший военными кампаниями Западной Римской империи, собрал войско, чтобы выступить против Аттилы. К римской армии присоединились испанские вестготы и галлы юго-запада во главе с королем Теодорихом I. Так у Аэция появились новые союзники – племя салиев.

Салии были сильнейшим франкским племенем, которое селилось в северной Галлии на правах федератов. Салический вождь привел воинов всего союза франков к лагерю римлян, чтобы помочь тем бороться с гуннами. Он был одним из первых «длинноволосых королей» франков; салические вожди носили длинные волосы, чтобы отличаться от простых воинов, демонстрируя своё могущество.2 Имя вождя осталось неизвестным, но поздние хроники называли его Меровеем.[44]

Теперь на стороне Аэция были вестготы, франки и бургунды (германское племя, жившее в долине Рейна и находившееся в полном подчинении у Рима). Сводная армия из бывших варваров и римских солдат шла к западному римскому городу Орлеану В июне 451 года они сошлись с гуннами в битве на Каталаунских полях, на полпути между Орлеаном и захваченным гуннами Мецем.

Иордан пишет, что Аттила со своими сильнейшими воинами занял середину фронта, а более слабых и ненадежных соратников расставил на флангах. Аэций же с римлянами наступал с одного фланга, Теодорих I с вестготами – с другого, а войска, в чьей верности сомневались, шли в середине, чтобы им было труднее покинуть поле боя.3 Эта стратегия оказалась удачной. Фланги гуннских войск распались, и Аттила с ядром своего войска был вынужден отступить обратно за Рейн.

Галлию отвоевали дорогой ценой – в бою пало свыше 150 000 солдат; хронист Идаций утверждал, что число их доходило до 300 000. По словам Иордана, резня была такой, что ручей, протекавший на поле боя, переполнился и «превратился в стремительный поток из-за притока крови».4 Теодорих I, король вестготов, погиб в этом сражении; его сын Торизмунд увел уменьшившееся войско вестготов обратно в Тулузу, оставшуюся без правителя. Потрепанные франки ушли домой, и ряды их значительно поредели.

На другом берегу Рейна Аттила следил за распадающимся союзом. Когда союзники удалились на безопасное для него расстояние, он предпринял новую попытку, напав на Италию в начале 452 года. Вскоре Северная Италия оказалась у ног гуннов. Армия Аттилы уничтожила город Аквилею, поглотила Милан и Тицинум, опустошив тамошние земли. Сократившаяся армия Аэция уже не могла вступать с Аттилой в открытый бой. Вместо этого римляне были вынуждены совершать кратковременные вылазки против гуннов, всячески пытаясь замедлить их продвижение.5

Завоевания Аттилы

Когда Валентиниан III с придворными покинул Равенну и отправился на юг в безопасный Рим, стало ясно, что ни император, ни его магистр армии не в силах удержать гуннов. Поэтому Лев I Великий, патриарх Рима и первый папа христианской церкви, взял дело в свои руки. Он отправился на север, чтобы лично поговорить с вождем гуннов. Аттила согласился на встречу, и она произошла на реке По. Впоследствии Лев I никогда не писал и не говорил о том, что произошло между ними – но под конец встречи Аттила согласился на мир.

Перепуганным римлянам (и, возможно, даже самому Аэцию) успех Льва, наверное, казался колдовством. Историк Проспер Аквитанский считал, что Аттилу поразила святость Льва. Павел Диакон настаивал на том, что огромный нечеловеческого вида воин, что-то среднее между Марсом и Святым Петром, появился с обнаженным мечом, встал около Льва и так напугал Аттилу, что тот согласился на мир.6