Сны мертвой девушки из Версуа - Валерия Леман

Это был удар в спину. Я поклялся, что своими руками придушу Соню, как только осуществлю свой план.

«Здесь»

«У нас связаны руки»! Вот в таких ситуациях и видишь все жирные плюсы положения детектива-любителя: независимость, свобода принимать собственные решения, возможность импровизации. Кроме того, не следует забывать еще об одном преимуществе: в отличие от любого полицейского, я, к примеру, могу доверять собственной интуиции, не мучаясь при этом размышлениями о необходимости соблюдать суровую дисциплину, своем долге перед налогоплательщиками и прочем. Подсказывает интуиция срочно ехать в Танси, в имение Пьера Бенини, – ради бога, ноги в руки и кати себе, куда угодно.

Я проехал от центра Версуа минут пятнадцать, и городок без каких-либо четких границ плавно перешел в другой, такой же маленький и жизнерадостный. Еще семь минут – и за стеклами моего прокатного «Порша» уже мелькали сказочные шале и герань третьего городка. Европа ценит каждую пядь своей земли, это вам не раздольная матушка Россия, где в границах одной области можно пилить от города к городу добрых два часа, встретив по пути разве что какую-нибудь деревушку. Одно слово – «Широка страна моя родная»!

Путешествие я совершал без чьей-либо помощи или поддержки. На момент моего отбытия скорбная Лорен отправилась хлопотать о похоронах старика Жосье, коротко заявив, что видит в этом свой прямой долг перед дочерью; Соня, скорей всего, продолжала отсыпаться в своей комнатушке в предвкушении ночного реванша за прошлый раз с великолепным комиссаром Танде. Таким образом, я решил ехать в Танси на свой страх и риск, рассчитывая лишь на подсказку дорожных указателей, чего оказалось вполне достаточно. Меньше, чем за полчаса, я добрался до этого сонного городка, затерявшегося среди бесконечных виноградников, неторопливо проехался по тихим, абсолютно безлюдным улицам и уже на втором повороте обнаружил местное питейное заведение под названием «У Анри». Благополучно припарковавшись неподалеку, я вошел в гостеприимно распахнутые двери.

Внутри кафе выглядело традиционно: пол, расположенный чуть ниже уровня мостовой, был покрыт цветной плиткой, крепкие столы и стулья – из темного дерева, стойка бара – естественно, из цинка, и возвышался за ней седой отец с перебитым носом – никак сам хозяин, папаша Анри. Для завершения картины добавлю, что за просторным столом у стены сидела теплая компания дедков, неторопливо и со смаком играющих в белот. При виде меня дедки немедленно забыли про игру, с любопытством уставившись на чужака.

– Привет, милейший! Как дела? – швейцарским паролем и широкой улыбкой приветствовал меня хозяин.

Разумеется, я отвечал, что все просто замечательно, заказал пиво и, пристроившись у стойки, с удовольствием утолил жажду.

– Гляжу, вы приезжий, – осторожно завел разговор хозяин, неторопливо закуривая трубку. – Приехали к нам по делам или просто отдохнуть?

Приятно иметь дело с такими людьми – ты еще только обдумываешь предстоящий разговор, а тебе уже любезно предлагают подсказку. Да и пиво у этого Анри было превосходное.

– Я художник, – принялся я импровизировать. – Мне сказали, что здесь у вас, в Танси, живет владелец женевской галереи, вот я и заехал по пути. Думал, может, удастся договориться с ним о выставке.

– Это вы о Бенини? – подал голос один из дедков-картежников. – Так он здесь давно не живет, проще будет найти его в Женеве.

– Вот его отец – Тони Бенини – частенько у меня бывал, – с ноткой ностальгической грусти заметил хозяин. – Каждый вечер сидел вон за тем столиком. Заказывал местного вина, которое мне и тогда поставлял Люлли, и бутерброды с домашней колбасой, по части которой моя жена известная мастерица. Сидел, разговаривал со мной о том о сем. Умер два года назад, упокой, господи, его душу.

Дедки скорбно закивали.

– Да, – со смаком протянул один из них, с длинными, совершенно седыми усами, – нынешняя молодежь не имеет уважения к земле предков, к давним семейным традициям. Еще прапрадед Бенини построил здесь шато – большой, красивый, крепкий. Да в нем половину нашего Танси разместить можно! И что бы вы думали? Пьер как окончил школу – только его и видали, усвистал в Женеву, домой и носа не кажет. Бывало, приезжал на выходные, на день-другой, как гость, а теперь и вовсе пропал. Ни семьи, ни детей. Женевская птица!

– Что верно, то верно, ко мне он, к примеру, давно не заходил, – задумчиво проговорил хозяин, облокотившись о стойку. – Почитай, с весны его не было в Танси. Тито, не помнишь, когда он последний раз ко мне заходил?

Другой дедок, без усов, погрузился в воспоминания:

– Когда же? Бог его знает, память уже не та. А вот Аньетту на днях я видел, Бенини недавно ее рассчитал, и она теперь работает на виноградниках Люлли. Ни за что ни про что рассчитал старуху, – Тито уже обращался лично ко мне: – Аньетта – моя ровесница, сколько помню, она работала в шато Бенини – и убиралась, и за цветами следила, собственно, и жила там. А тут вроде Пьер прикатил с утра пораньше да выставил старуху ни за что ни про что. Вроде сказал, что собрался продать замок.

– Чушь это – про продажу, – заговорил третий дед, абсолютно лысый, одновременно сдавая карты. – И про то, что Пьер тут сто лет не был – тоже не правда ваша: он в последние дни частенько наезжает, моя жена его дважды видела за эту неделю, и все по вечерам, как стемнеет. Никак влюбился в кого из наших старух.

Вот за эту атмосферу простоты и сердечности, сдобренную мирными сплетнями о ближних своих, я и люблю подобные деревенские забегаловки. Каждый второй здесь – доморощенный Спиноза, способный часами размышлять о проблеме поколений, быстротечности времени и непредсказуемости судьбы. Почерпнув массу полезного из досужего перемывания костей женевской птице Пьеру Бенини, я, продолжая играть роль художника, постарался уточнить два момента: местонахождение шато Бенини и виноградников Люлли.

– Подскажите, как найти шато Бенини. Кто знает, быть может, мне повезет, и я все-таки застану хозяина, – проговорил я мечтательно, заказав себе еще один бокал пива и домашней колбасы производства супруги Анри, чем особенно угодил последнему.

– Долго искать шато вам не придется, – заверил он, щедрыми толстыми ломтями нарезая колбасу. – Как выйдите от меня, подниметесь вверх до конца этой улицы, повернете налево и в тупике увидите каменную стену с такой красивой надписью: «Шато Бенини». Не ошибетесь, приятель.

– Еще вопрос, – как ученик в классе, поднял я руку. – Как мне найти эту вашу Аньетту? Если она столько лет работала у Бенини, значит, может подсказать мне, как к нему проще найти подход. Потому что, признаться, я еще ни разу не имел дела с такими крупными дельцами.

Дедки за столиком, не выпуская карт из рук, от души расхохотались, а хозяин, усмехнувшись, уже за свой счет налил мне новый бокал пива.

– Сынок, Аньетта вряд ли сможет дать тебе добрый совет, – объяснил он причину общего веселья. – Она простая женщина, которой Бенини платил за уборку в доме и прочую черную работу, и никаких разговоров с ней, разумеется, не вел. Если сказать по правде, так его тут вообще мало кто знает.

– Женевская птица, – с удовольствием повторил длинноусый старик. – Но если вам так не терпится увидеть Аньетту, то выезжайте прямо на дорогу, что ведет на Аллеман. Как проедете весь город, так увидите виноградники Люлли. Аньетта сейчас там трудится. Не в лучшей компании, я скажу.

Дедки, сдавая карты, в очередной раз принялись многозначительно усмехаться да качать головами.

– Да уж, – проворчал один.

– И Матье там, слыхали? – заговорил Тито, неторопливо расправляя свои карты веером в руках. – Наверняка и дрыхнет там же, под кустом, после пары-тройки стаканчиков красненького.

– С Синей Мари! – подхватил хозяин, и вся компания громко и дружно покатилась со смеху.

Я с удовольствием допил свое пиво, взял пакет с бутербродами и расплатился с приветливым хозяином.

– Отличное пиво, – сказал на прощанье, чтобы как-то отблагодарить добрых людей за безвозмездную помощь следствию. – И кафе у вас просто замечательное. Приятно было познакомиться.

Сопровождаемый доброжелательными улыбками и кивками, я вышел на улицу. До ближайшего поворота было рукой подать, и я решил оставить машину на месте, чтобы немного пройтись пешком.

Солнце палило изо всех сил. Пиво немедленно стало выходить из меня потом, так что я только успевал утираться носовым платком. Тихие улочки, мощенные камнем тротуары, почти игрушечные домики, в окнах которых то и дело появлялись любопытные лица, тут же исчезавшие за белоснежными занавесками; цветочные клумбы, зеленые лужайки и – солнце, солнце, солнце…

Я задыхался от жажды, жары и тишины городка, а еще больше – от необъяснимого чувства, что наяву переживаю свой собственный сон, приснившийся мне в холодной и пасмурной Москве. Сердце учащенно билось, а когда я повернул на короткую улочку с замком Бенини в тупике, то и вовсе едва не выпрыгнуло из груди: я приближался к высокой каменной стене с массивными воротами, украшенными размашистой надписью «Шато Бенини».