Сны мертвой девушки из Версуа - Валерия Леман

Хотел бы я знать ответ на этот вопрос. Мы с Дареком дружески чокнулись бокалами (в его было пиво, а я к тому времени уже перешел на тяжелую артиллерию, начав с мартини) и распрощались.

Я вышел на аллею и неторопливо побрел мимо чистеньких каменных домиков, многоэтажек с яркими тентами над окнами и балконами, мимо цветников и симпатичных крошечных магазинчиков, чьи владельцы в этот самый момент наверняка так же наслаждались жизнью, как и девяносто девять процентов населения городка. Я добрел до угла улицы и вновь спустился на набережную, обнаружив переполненное посетителями кафе, расположенное прямо на пирсе, вдоль которого тихо поплескивали в воде многочисленные лодки и парусники. Оглядев столики под тентами и не обнаружив ни одного свободного места, я вклинился в плотную стену спин у стойки и заказал смирновской водки, бутылка которой одним своим видом как-то сразу согрела мою измученную ностальгией, то бишь тоской по родине душу.

С первых же глотков я убедился, что действительно тоскую по своему дому, рыбкам в аквариумах, по цветам в чудных кашпо и особенно по кухне со всевозможными приспособлениями для облегчения кулинарного труда и с видом на сад. Как там Васек, чем занят, не тоскует ли в одиночестве? Или, быть может, навел полный дом девиц, с головой окунувшись в разврат по причине отсутствия сурового хозяина? Разумеется, мой садовник – сумасшедший ботаник, тип сексуально и морально устойчивый, но кто знает, на что толкнет его полная бесконтрольность?

Попивая водку, я достал свой сотовый и набрал домашний номер. Несколько секунд мучительного писка в ухе и наконец – родной голос Васька:

– Алле?..

– Привет, Васек, это я. Ален. Вот, решил поболтать с родной душой. Как ты, все в норме, не замерзаешь?

– Привет, Ален! Рад слышать. Все отлично, но вот погода никак не наладится, словно не лето начинается, а осень, – бодро отозвался Васек. – Здорово, что ты позвонил. Надеюсь, у тебя все хорошо, без неприятностей?

– Как сказать, – в этой тесноте мне не удалось выразительно пожать плечами, и я ограничился интонацией. – Все, в общем, ничего, во всех смыслах. Жизнь груба, но швейцарцы об этом не догадываются, поскольку из-за недостатка йода в местной воде занимают ведущее место в Европе по заболеванию кретинизмом, я сам читал об этом не помню где. Такие вот дела, друг.

– Ален, – изумленно выдохнул Васек, – да ты никак пьян? Йод, кретинизм и язык заплетается. У тебя действительно все в норме?

– Разумеется, – я тут же почувствовал досаду. – Почему я не могу позволить себе оттянуться в прекрасном баре с видом на озеро? Кстати, тут я – Ален Петров с Петровки, приколись. Это мой псевдоним. Ничего?

– Вполне прилично, – согласился Васек озабоченным голосом. – А как дела с твоим расследованием?

– Тоже ничего. А вот фондю я так еще и не попробовал. Говорят – не сезон, слишком жаркое лето для сыра.

– Это мелочи, – голос Васька зазвучал жизнеутверждающе, – я как раз подобрал несколько рецептов и уже опробовал на знакомой девушке. Она в восторге. Кстати, ты не против, что у меня тут бывают девушки?

Святая простота! Ну, разумеется, я был не против, даже рад, что молодой, здоровый парень не подвергает свой жизнелюбивый организм опасному воздержанию. Все это я и продекларировал бодрым голосом. Васек хмыкнул и посоветовал мне: «а» – не вешать нос, «б» – побыстрее завершить расследование и «в» – не забивать голову ерундой насчет фондю, поскольку Москва, где все так же холодно и сыро, непременно встретит меня этим согревающим блюдом альпийских пастухов.

– Даже не верится, что где-то может быть жара, – вздохнул Васек напоследок. – Надеюсь, и у нас настоящее лето когда-нибудь все же наступит, а то хоть весь сад застекляй.

Я пообещал обдумать этот вариант, дал отбой и глубоко вздохнул, стараясь в полной мере насладиться местной жарой, которая даже сумерки награждала парным теплым воздухом. Мои соседи по стойке, насладившись за время моих переговоров с Васьком русской речью, поглядывали на меня с интересом и простым человеческим любопытством.

– Руссо? – спросил один, похожий на итальянца.

Я кивнул. Парень щелчком пальцев заказал «Смирновской» на двоих, поставил один стакан передо мной и провозгласил тост:

– Вива руссо, вива перестройка!

Мы энергично выпили, и я, в свою очередь, заказал новую порцию алкоголя, предложив поклоннику перестройки выпить за упокой души великолепного Пазолини. Итальянец засмеялся, погрозил мне пальцем, но выпил. После этого понеслось: мы угощали друг друга водкой, джином и виски, пили за Горбачева, Пикассо, за окончание войны в Ираке, легализацию однополых браков и за мир во всем мире. В конце концов, я так набрался, что еле вырулил на улицу и взял курс в направлении дома Лорен.

Что и говорить, то был волшебный вечер: казалось, над самой моей головой склонилось огромное небо, полное жарко дышащих звезд, с любопытством рассматривающих меня и мои веселые извилистые траектории; прямо передо мной убегал куда-то в искрящуюся светящимися фонарями неизвестность бесконечный бульвар. Казалось, сам воздух вокруг был соткан из чьих-то улыбок, шепота и смеха, ощутимо густой и сладкий, он как будто добавлял в меня алкоголь, окончательно запутывая в ответе на вопрос: «Куда ж нам плыть?»

Ей-богу, я не знал, в каком направлении двигаться и как найти дорогу к славному домику Лорен, но тут Всевышний меня, наконец, пожалел, послав подмогу.

– Не скучно идти одному? – раздался рядом нежный голосок, и некий ангел в белом ласково взял меня под руку.

Лицо, волосы, вся белоснежная фигура ангела светились, а голос звенел серебряными колокольчиками.

– Ангел, – с благодарностью и восторгом выдохнул я, – ведь ты настоящий? Ты хочешь довести меня до дома?

Колокольчики смеха в ответ:

– С удовольствием.

– Ангел – и меня, под белы руки! За что такая честь? Я ведь грешник, каюсь, старый, мерзкий грешник.

И вновь – колокольчики смеха в ответ.

– Ты не старый, а молодой и вовсе не мерзкий. На мой взгляд, ты очень симпатичный, Петров.

Я умилился, едва не расплакался.

– Уже и ангелы знают, что я – Петров. Чудны дела твои, господи. Кажется, сегодня я это уже говорил?..

Последняя фраза закружилась в голове, как испорченная пластинка. Остальное сохранилось в памяти нечетко и сумбурно: волшебные звезды в чернильнице неба, хохочущие колокольчики и белоснежные перья облаков, в которые я с наслаждением погрузился.

Изгнание из рая

– …Кто я? Ангел. Нет, на самом деле, с какой стати я должна отчитываться перед вами, кто я?.. Ах так!.. Ну и что тут такого, телефон зазвонил, и я достала его, вот и все. Я же ничего не украла, ведь так?.. Говорю вам, я – ангел, во всяком случае, Петров сам так меня назвал… Вот именно! А вам это не нравится? Еще бы! Ну, тут уж я ничем не могу вам помочь…

Я блуждал в лабиринтах ада, умирая от жажды и страшной головной боли, которую усиливал этот вульгарный голос и гнусавое хихиканье.

– Спит он, говорю вам, в конце концов, сейчас ведь ночь, разве не так? А что нормальные люди делают по ночам, как по-вашему?.. Вот именно! И не собираюсь его будить.

Сквозь тяжелые веки я ощущал слабый свет, движение теней. Ангел, ангел… Что еще за ангел? Я покрепче зажмурился и, превозмогая боль, попытался напрячь память: что сейчас – день, ночь? Где я, что случилось, что привело меня к этой адской боли, жажде, к противному хихиканью?

…День, солнце, сад, батарея бутылок в беседке, веселый дядька Галлуа. Великолепный допрос из серии «Следствие ведут знатоки»… Отлично.

…Следующий эпизод: я отправился в город. Ночные радости. Так, так… Кафе на пляже, прохладное мартини. Отлично. Потом появился этот парень Дарек, и разговор зашел об Ольге – в прошедшем времени. Просто превосходно!

Что же было дальше? Шум, дым сигарет, гладь озера, Васек Щекин, яхты, виски, водка, снова виски… Стоп, стоп – откуда взялся Васек? Тревога.

…Стойка бара, плотная стена спин, итальянец предлагает мне выпить за Горбачева. «Руссо? Вива руссо! Вива перестройка!» Ну, конечно же, Ваську я сам звонил прямо у стойки. А потом я пошел домой – не в Москву, конечно, а к милейшему жилищу Лорен. Но теперь я явно не в комнате Шарлотты, и что же это значит? Сбился с курса. Как я попал сюда? И – КУДА я попал?..

– …Петров, ты спишь? Ответь своему ангелу.

Снова этот противный голос. Что там еще за история с ангелом? Вряд ли я когда-либо был знаком с ангелами, даже с одним-единственным.

Но ведь что-то такое было! Ангел, колокольчики смеха… Перекресток, улица, огни фонарей и реклам. Кто-то в белом, с неземным лицом и голосом. Смех, сотканный из колокольчиков…

О, боже. Женщина в белом, которую я в темноте принял за ангела, затащила меня к себе. Наверняка проститутка. Сколько же я выпил?