Шепот скандала - Никола Корник

Встреча Алекса с Джоанной накануне вечером не принесла успеха, а только вызвала в нем гнев, он просто кипел от негодования. Алекс самым решительным образом собирался сопровождать ее на Шпицберген и был обескуражен ее отказом. Но еще в большей степени его раздражал тот факт, что он был не способен контролировать свою физиологию, страстно желая Джоанну и одновременно не доверяя ей; с одной стороны, у него болело за нее сердце, с другой – он пытался достучаться до ее разума. Алекс испытал в той таверне совершенно неожиданный порыв приласкать ее. Он пытался объяснить ее слезы женским капризом, но инстинктивно чувствовал, что она не притворялась. Ее огорчение было искренним. Джоанна потеряла контроль над собой, потому что много всего обрушилось на нее за это время, и Алексу захотелось защитить ее. Это желание не имело ничего общего с похотью, он просто хотел заслонить ее от всех бед. И именно это и волновало его больше всего.

Алекс провел рукой по шее, пытаясь снять напряжение в мышцах. Вся эта ситуация сводила его с ума, а Джоанна Уэр приводила в бешенство.

Он чувствовал, что она его околдовала.

Поведение Джоанны также удивляло его. И Алекс признавал это. Он заранее сделал неверные выводы, предположив, что она склонна к любовным авантюрам, подобно многим пресным вдовушкам. Но она отвергла его, в ее словах звучали и искренность, и страсть, в которых он не сомневался. Это была другая Джоанна Уэр – противоположность той напыщенной, самоуверенной хозяйки светского салона.

В то утро Алекс пытался избавиться от скверного настроения и телесных недугов, посетив сеанс фехтования в академии Генри Анджело. Это было ошибкой, так как у него сильно разболелась раненая нога и ему было неприятно осознавать, что старая рана дает о себе знать, ограничивая его подвижность. В глубине сознания был страх, незначительный, но неумолимый, что однажды эта рана помешает ему отправиться в плавание и вынудит остаться «дома» и он будет вынужден коротать остаток своих дней, как заключенный в клетку зверь, бессмысленно мечущийся по клетке взад-вперед день за днем. Эта мысль приводила его в ужас. А затем, когда он вернулся в «Гриллонс», Фрейзер с радостью сообщил ему, что, наконец, из адмиралтейства пришло сообщение о его новом назначении.

– Вас хотят немедленно видеть, милорд. – Когда Фрейзер произнес эти слова, уголки его губ опустились. – Я вынужден был объяснить им, что у вас сейчас неотложные дела. Они были здесь два часа назад.

Алекс ожидал, что его примут достаточно холодно, так как он заставил себя ждать, и был крайне удивлен очень теплым приемом. Но именно это и насторожило его. Он незаметно повернулся в кресле и потер ногу, которая доставляла ему массу проблем.

– Как хорошо, что вы присоединились к нам, Грант! Очень рад вас видеть, старина! – Чарльз Йорк, первый лорд адмиралтейства, пожал ему руку.

Алекс никогда не относился к этому человеку с особым уважением. Ему не нравилось, что первый лорд морей был скорее политиком, чем моряком. Да и как мог такой человек, не имеющий опыта понять, с чем сталкиваются офицеры. Ничего хорошего не было и в том, что брат Йорка Джозеф также состоял в правлении адмиралтейства. Но по крайней мере, Джозеф Йорк раньше служил в морском флоте, хотя, как считал Алекс, его назначение выглядело скорее как кумовство. Алекс сел в кресло, на которое Чарльз Йорк указал ему, и постарался не показывать свое истинное отношение.

– Рад снова видеть вас в Лондоне, Грант, – продолжил Йорк. – Развлекаетесь, знаю. Его светлость лорд Кларенс рассказывал мне, что вы имели грандиозный успех у боксеров в Криббсе вчера вечером.

Алекс приложил все усилия, чтобы на его лице не отразились те чувства, которое он испытал при упоминании о вчерашнем приключении. Он провел большую часть ночи, пытаясь скрыться от перевозбужденной толпы, которая не уставала поднимать бокалы в его честь. Его поили до тех пор, пока он чуть не сполз со стула.

К счастью, Йорк, похоже, не собирался дальше развивать эту тему и не ждал ответа.

– Для нас будет огромным удовольствием видеть вас в адмиралтействе на работе, – продолжил он и широко махнул рукой. – Продвижение по службе, знаете… Возможно, должность контр-адмирала через год-два. – Алекс заметил, что Джозеф Йорк улыбается сквозь зубы и остальные члены совета согласно кивают. – Вы – герой, капитан Грант, кумир многих, и здесь нет ошибки.

Алекс был потрясен. Работать в адмиралтействе?

Он с трудом смог выдавить из себя слова.

– Польщен, джентльмены, – сказал он, – но я не совсем понимаю…

– Конечно, конечно, – гремел великодушно Йорк. – Простой моряк, а, Грант? – Он повернул голову к другому члену коллегии морского министерства, Джейсу Буллеру, профессиональному политику.

– Правительство довольно вами, Грант, – доложил Буллер высоким голосом, смахивая табак с рукава. – Теперь, когда нет Нельсона, нужен герой. Кокрайн слишком знаменит и, как вы знаете, слишком своенравен. Сегодня общество высоко ценит исследователей.

– Понимаю, – не ожидая ничего хорошего, произнес Алекс. Он поймал на себе взгляд сэра Ричарда Бикертона, который какое-то время служил вместе с Нельсоном, и, как ему показалось, тот подмигнул ему.

– Вы знамениты, Грант, – сухо заметил Бикертон. – Я уверен, что вы сможете высоко оценить оказанное вам доверие.

– Уверен, сэр, – подтвердил Алекс и, глубоко вздохнув, продолжил: – Джентльмены, вы оказываете мне слишком большую честь. Все, чего я ожидал, направляясь сюда, – так это получить новое назначение и отправиться в плавание на моем корабле.

Сидевшие за столом стали переговариваться. Алекс посмотрел на Чарльза Йорка, тот нетерпеливо теребил в руках перо.

– Сэр? – вежливо обратился к нему Грант, но в его голосе звучал металл.

– Видите ли, Грант, – сказал Йорк, постукивая пальцами по полированной поверхности стола, – денег на дальнейшие исследования в настоящее время нет и ничего нельзя сделать.

– Правительство не может позволить себе выделить на это средства, – угрюмо подтвердил Буллер.

– Но все может измениться через год-другой, – продолжал Йорк, – тем не менее в настоящее время мы хотели бы видеть вас в Лондоне, Грант. Пообщайтесь с людьми. Вы – известная личность, как сказал Бикертон, и будете достойным посланником морских сил в Тоне . Почетным гостем, вот кем! Обеды, балы, прекрасное окружение!

Алекс с трудом подавил тяжелый вздох. Такое положение дел ему все больше и больше не нравилось. Он мог предвидеть, что ожидает его: он будет привязан к столу в адмиралтействе, выполняя какую-нибудь бессмысленную работу в течение дня, его вечера превратятся в бесконечную череду обедов и светских раутов, которые будут продолжаться до тех пор, пока не произойдет какое-нибудь очередное событие и ему на смену не придет новый герой. Алекс почувствовал, как стены буквально наваливаются на него своей тяжестью и кровь застывает при одной только мысли, что команда к отплытию, может быть, никогда больше не будет отдана.

Он видел, что Джозеф Йорк смотрит на него с неприязнью, в его глазах читалась откровенная зависть. «Как нелепо, – подумал Алекс, – мне завидуют потому, что я получил то, о чем даже и не думал совсем, ведь я хотел укрыться, сбежать от всей этой славы, популярности и любви толпы».

– Джентльмены, – снова обратился он к присутствующим, понимая, что вызовет своими словами бурю негодования, но странное чувство отчаяния подталкивало его изнутри, – могу я просить вас пересмотреть свое решение? Я – моряк. Меня нельзя превратить в завсегдатая светского общества.

– Я как раз об этом и говорил, Грант, – согласился с ним Джозеф Йорк. – Вы совсем не созданы для светской жизни.

– Чушь, Грант! – прервал своего брата Чарльз Йорк. – Общество обожает вас!

– Но я не люблю общество, – возразил Алекс, резко наклоняясь вперед. – Пожалуйста, прошу вас, дайте мне возможность заниматься другим делом.

Он прекрасно сознавал, что дипломатия – не его конек, поэтому никогда не интересовался политикой и не поддерживал связи, необходимые для успешного продвижения по службе. До сих пор это не имело значения. Он был моряком и исследователем. Он был своим среди таких, как Девлин и Перчес – молодых, ищущих приключений и наград, знающих свое дело и полных отчаянной храбрости. И адмиралтейство устраивало, что они были в море, но теперь, похоже, всем заправляют политики и финансисты, подумал Алекс, денег на исследования больше нет, а его, скорее всего, заставят играть роль, которая ему совершенно не подходит, вменят в обязанность очаровывать светских львиц в Тоне и выступать в качестве героического исследователя бальных залов Лондона. Эта мысль заставила Алекса содрогнуться. Он понял, что скорее уйдет в отставку, чем станет выполнять подобную работу. Но, будучи старше и опытнее Девлина, он не имел права принимать решения под воздействием сиюминутного желания.