Король - Дж. Уорд

Поэтому его Бэт была здесь, ведь так?

«Женщины не хранят секреты от мужчин, которые их уважают».

Черт возьми. Не говорите, что его супруга хотела ребенка и что-то предпринимала по этому поводу, даже не поговорив с ним.

Стиснув зубы, он поднял руку, чтобы постучать… но в итоге с силой ударил по двери. Один раз. Второй.

— Войдите, — сказала Избранная Лейла.

Роф широко распахнул дверь, зная, когда именно шеллан увидела его: пахнущий дымом запах вины и обмана пересек комнату.

— Нам нужно поговорить, — сказал он резко. А потом кивнул — как он надеялся — в сторону Лейлы. — Избранная, прошу извинить нас.

Женщины что-то сказали друг другу, Бэт — напряженно, Лейла — взволнованно. А потом его супруга встала с кровати и подошла к нему.

Они не сказали друг другу ни слова. Пока она не закрыла дверь за ними. Пока они не прошли по коридору бок о бок. И лишь дойдя до своего кабинета, Роф приказал Джорджу оставаться снаружи и запер их в комнате.

Хотя он весьма близко познакомился с расстановкой навороченной французской мебели, он выставлял руки в стороны, прикасаясь к укрытым шелком креслам и изящной софе… а потом — к углу отцовского стола.

Обойдя его и сев на трон, Роф вцепился в массивные резные подлокотники… так сильно, что дерево протестующе затрещало. — Как давно ты начала сидеть с ней?

— С кем?

— Не прикидывайся дурочкой. Тебе это не идет.

Воздух в комнате буквально застыл, и он услышал ее шаги по обюссонскому ковру. И пока Бэт ходила, он мог представить ее: брови низко опущены, губы сжаты, руки скрещены на груди.

Вина исчезла. Сейчас она была такой же злой, как и он.

— Почему тебя это вообще волнует? — пробормотала она.

— Я имею все права знать это.

— Что, прости?

— Она беременна. — Он ткнул в ее сторону пальцем.

— А то я не заметила.

Он так сильно ударил кулаком, что телефонная трубка соскочила с держателя.

— Ты хочешь спровоцировать свою жажду?!

— Да! — закричала она в ответ. — Хочу! Это что, преступление?!

Роф шумно выдохнул, казалось, его сбила машина. Снова.

Изумительно, какое опустошение порой чувствуешь, когда озвучивают твой самый сильный страх.

Сделав два глубоких вдоха, он понял, что должен тщательно выбирать слова… хотя его надпочечники заработали на полную и накачивали его кровеносную систему целой тучей «О-Боже-Мой», так, что он просто тонул в парализующем страхе.

В тишине «бип-бип» телефона казался таким же громким, как ругань, потоком лившаяся в их мыслях.

Дрожащей рукой Роф похлопал по столу, пока не нашел приемник. Он вернул трубку на место со второй попытки, но на этот раз умудрился ничего не расквасить.

Милостивый Боже, как же тихо в комнате. По непонятной причине он с неестественной четкостью ощутил кресло, на котором сидел, все, начиная с кожаной обивки, резных символов под предплечьями, до царапавшей тело спинки, поднимавшейся позади него.

— Мне нужно было услышать это, — сказал он безжизненно, — и знай, я говорю начистоту. Я ни за что не обслужу тебя во время жажды. Никогда.

Сейчас она задышала так, будто получила удар в живот.

— Я не… я не верю, что ты только что сказал это.

— Этому не бывать. Никогда и ни за что. Я никогда не сделаю тебе ребенка.

Он немного вещей знал со стопроцентной уверенностью. Это и тот факт, что он невероятно сильно любил ее.

— Не будешь, — хрипло уточнила она. — Или не можешь.

— Не буду. То есть н-е-б-у-д-у.

— Роф, это нечестно. Ты не можешь делать такие категоричные заявления, словно это одна из твоих прокламаций.

— Значит, я должен лгать о своих чувствах?

— Нет, но ты мог рассказать мне о них, ради всего святого! Мы — партнеры, и это влияет на нас обоих.

— Обсуждение не изменит ситуации. Если ты пожелаешь и дальше тратить время с Избранной, то это твое решение. Но если слухи правдивы, и это подтолкнет тебя к жажде, так знай, что ты пройдешь через нее с участием лекарств. Я не буду обслуживать тебя.

— Господи… словно я какая-то домашняя зверушка, которую нужно отвезти к ветеринару?

— Ты понятия не имеешь, что из себя представляют эти гормоны.

— Какие слова. И бросает их мужчина.

Он пожал плечами.

— Это достоверный биологический факт. Когда у Лейлы была жажда, мы все ощутили это, во всем особняке… и даже спустя пару дней после. Марисса годами пользовалась обезболивающими. Так все делают.

— Да, наверное, когда женщина не замужем. Но в последний раз, когда я проверяла, мое имя красовалось на твоей спине.

— То, что ты замужем, еще не означает, что обязательно должна иметь детей.

Какое-то время она молчала.

— Тебе хоть на мгновение приходило в голову, что это может быть важным для меня? И не в духе «О, я хочу новую машину» или… «Я хочу вернуться в школу». И даже не «Как насчет того, чтобы время от времени устраивать гребаные свидания, в перерывах между покушениями и твоей ненавистной работой?». Роф, дети — основа жизни.

И дорога к смерти… для нее. Столько женщин умирали на родильном ложе, и если он потеряет Бэт… Дерьмо. Он даже гипотетически не мог представить.

— Я не дам тебе ребенка. Я мог бы подкрепить правду целой кучей несущественной ерунды и утешений, но, рано или поздно, тебе придется принять этот факт…

— Принять? Словно кто-то с простудой чихнул на меня, и я просто должна посвятить себя кашлю на пару дней? — Удивление в ее голосе звучало так же четко, как и ее гнев. — Ты себя слышишь?

— Я отлично понимаю каждое свое долбаное слово. Уж поверь.

— Окей. Хорошо. Как насчет того, что посмотреть на это с другой стороны. Скажем так… ты подаришь мне ребенка, которого я так хочу, и с этим тебе придется свыкнуться. И точка.

Он снова пожал плечами.

— Ты не сможешь заставить меня быть с тобой.

Когда Бэт изумленно вздохнула, ему показалось, что они вошли в принципиально иную плоскость в их отношениях… не сулившую ничего хорошего. Но пути назад нет.

Ругаясь себе под нос, он покачал головой.

— Сделай себе одолжение и перестань часами сидеть рядом с Избранной каждую ночь. Если повезет, то ничего не выйдет, и мы оба просто забудем о…

— Забудем о… минутку. Ты… ты… ты совсем рехнулся?

Дерьмо. Его шеллан никогда не запиналась и не заикалась, и очень редко ругалась. Тройной джек-пот.

Но это ничего не меняло.

— Когда ты собиралась сказать мне? — требовательно спросил Роф.

— Сказать что? Что порой ты бываешь настоящим засранцем? Как насчёт этого?

— Нет, если ты умышленно пытаешься спровоцировать жаждущий период. Это касается нас обоих.

Что бы произошло, если бы у нее внезапно началась жажда, если бы они были вместе, наедине, в дневное время? Он мог поддаться и тогда…

Плохо. Особенно если бы позже он выяснил, что она тусовалась с Избранной именно ради этого.

Он посмотрел на нее.

— И да, когда именно ты собиралась сказать мне? Не сегодня же ночью, верно? Может, завтра? Нет? — Он наклонился к столу. — Ты знала, что я не хочу этого. Я говорил тебе раньше.

Опять ходит кругами: он мог слышать каждый ее шаг. Пока она не остановилась.

— Знаешь, пожалуй, сейчас я пойду, — сказала она, — и не потому, что просто собиралась куда-то этой ночью. Я не хочу тебя видеть какое-то время. И потом, когда я вернусь… мы снова поговорим об этом… обсудим обе стороны вопроса… нет! — приказала она, когда он начал открывать рот, — ты не скажешь ни одного гребаного слова. Иначе, мне захочется собрать вещи и съехать отсюда, навсегда.

— Ты куда собралась?

— В противовес всеобщей убежденности у тебя нет права знать, где я в ту или иную секунду дня и ночи. Особенно после твоей обличительной речи.

Снова выругавшись, он поднял очки и потер переносицу.

— Слушай, Бэт, я просто…

— О, я услышала достаточно. Поэтому сделай нам обоим одолжение, оставайся там, где сидишь. Учитывая, к чему ты клонишь, этот стол и жесткое кресло — единственное, что тебе светит. Начинай привыкать.

Он закрыл рот. Затем услышал, как она уходит и стук двери, закрывшейся за ней.

Он собирался вскочить и побежать за ней, но потом вспомнил слова Джейн об МРТ Джона в человеческой больнице. Наверное, она собиралась туда… она сказала, что для нее важно поехать с ним.

Внезапно он вспомнил припадок и то, что произошло в промежутке. Он разговаривал с Куином о том, что пытался сказать Джон Бэт… если его шеллан что-то пытались сказать, он собирался узнать подробности, черт подери.

«Ты будешь под моей защитой. Я позабочусь о тебе».

Окей, запишите как «Что за нахрен». Как правило, Роф никогда не ссорился с Джоном Мэтью. На самом деле, парень всегда ему нравился… настолько, что казалось жутким, насколько удивительно легко немой боец вошел в их жизни… и задержался там.