Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Итак, "заказ"…
– Никаких сомнений. Я пока не определился, чем он пахнет – деньгами или политикой (а может тем и другим) – но то, что все сработано на высоком профессиональном уровне, сомнений нет.
– Ах, жизнь моя – копейка! – Удрученный Леонидов стукнул ладонью по столу. – Пятое заказное убийство с начала года! Да что же это такое творится!?
– Передел собственности, товарищ полковник. Мы вступили в эру капитализма.
– Мать ее через колено, эту новую эру и этот гребаный капитализм! Озверел народ из-за денег, право слово.
– Народ? Не обижайте наших людей, Петр Каллистратович. Народ у нас нормальный. Все эти пакости делают те, которым при любой власти жизнь малина. Редиски. Снаружи красные, а внутри белые. И нередко с гнильцой. Генетические уроды.
– Твои философские рассуждения меня в гроб загонят. Ты дай мне результат. Хоть чтонибудь!
– А вы не заметили в этих убийствах некую странность? Которая, как мне кажется, превращается в закономерность. – Артем пропустил мимо ушей выпад полковника.
– Не заметил, – отрубил Леонидов. – Наверное, шибко постарел.
– По крайней мере, в шести… нет, теперь уже в семи случаях, квалифицированных как заказные убийства, свидетели твердили в один голос, что ничего подозрительного не наблюдали. Хотя почти все эти преступления совершались белым днем. Мистика!
– Да уж… Вот она где сидит, эта мистика. – Полковник провел ребром ладони по горлу. – Из-за этой самой "мистики" меня скоропостижно отправят капусту на "фазенде" выращивать. Тебе от этого легче будет?
– Никак нет, Петр Каллистратович. Тем более что на ваше место я не претендую. Нет у меня, знаете ли, здорового первобытно чувства, именуемого карьеризмом.
– Врешь, поди. Ну да ладно, не о том разговор. Иди и работай. Кстати, я обещал тебе помощников. Так вот – группу подберешь сам. Можешь взять лучших. Разрешаю. Всетаки, убили мэра. А то эти… – Полковник с мученическим видом поднял глаза на потолок.
– Долбят, понимаешь ли.
– Привычное дело.
– На этот раз точно головы полетят. Вместе с погонами. Если, конечно, мы не найдем убийц.
Артем пожал плечами и встал. Подобные разговоры давно набили оскомину. Они уже стали ритуальными. Пора приниматься за работу.
Старлей Сипягин, которого майор привлек, чтобы он опрашивал свидетелей убийства мэра, был красный от злости.
– Эти гении меня за дурака держат! – кипятился он, размахивая какой-то бумажкой. – Вместо ответов по существу читают лекции по станковой живописи! Несут полную бредятину.
– Ты о ком говоришь? – спросил Артем, с удивлением отметив, что Сипягину известно даже такое мудреное понятие как "станковая живопись".
– О художниках. Ну, о тех, с площади. Мазилы чертовы!
– А-а… – Майор скупо улыбнулся. – Народ непростой, что и говорить. Неужто хамят?
– Как бы не так. Вежливые, паразиты, до тошноты. Иначе как господином не называют.
Издеваются, честное слово! Может, кого-нибудь из них на день-два в ИВС определить? – спросил Сипягин с затаенной надеждой. – Тюремная баланда прочищает мозги лучше любых уговоров и просьб.
– Что верно, то верно, – согласился Артем. – Но у нас не тот случай. – Он не стал дальше развивать эту тему, только спросил: – Много осталось?
Сипягин посмотрел на список и ответил:
– По идее, пять человек.
– А если без идеи?
– Двое сказались больными (проверю обязательно!). Третий срочно укатил в столицу на какую-то выставку, где он что-то там представляет. Четвертого ночью увезли в больницу – у него приступ аппендицита. Наверное, уже сделали операцию. Ну, а пятый… – Сипягин запнулся, подбирая нужные слова.
– Пятый похищен инопланетянами и шлет нам привет с Марса, – высказал предположение майор.
– Да, шлет… – буркнул старлей. – Вернее, послал. И меня, и всю нашу контору куда подальше. По-моему, он просто пьян, как свинья.
– С утра!? – удивился Артем.
– Ну…
– И кто это? Как его фамилия?
– Какой-то… минуту… – Сипягин опять обратился к списку. – Какой-то Салтыков. Хам и сукин сын.
Майор неожиданно рассмеялся, вспомнив кому из неуправляемой творческой братии, окопавшейся на Троицкой площади, принадлежит столь известная на Руси фамилия.
– Хорошо, что просто Салтыков, а не Салтыков-Щедрин, – проговорил он весело.
– Извините – я сказал не то? – встревожился бедный старлей.
– Все нормально, – успокоил его Артем. – Ладно, ты свободен. Продолжай работать по оперативному плану. Кстати, где капитан Гольцова?
– Сегодня я Гольцову не видел.
– Странно… – Майор задумчиво потеребил правое ухо. – И кабинет, куда ее определили, закрыт.
– Где-то задержалась.
– Похоже, что так. Все, можешь идти. И прошу меня не беспокоить в течение часа.
– Слушаюсь!
Сипягин ушел. Артем, не торопясь, заварил чай – прямо в чашке, "по-московски" – и с удовольствием начал прихлебывать терпкую, обжигающую губы жидкость. Замусоренные мысли очистились и потекли плавно, свободно. Жить стало лучше, веселей, товарищи, вдруг вспомнилось майору изречение "отца народов", которое он выдал в тот самый момент, когда страна захлебывалась в крови репрессий. Да уж, веселей… Артем помрачнел и закурил.
И тут постучали в дверь.
– Входите! – громко и с недовольством сказал майор.
Дверь широко распахнулась, и в кабинет ввалился… художник Салтыков! Он был все такой же лохматый, небритый, как и при первой встрече, и в распахнутой на волосатой груди красной рубахе.
– Вызывали? – спросил он, вызывающе подбоченясь.
– Здравствуйте, Салтыков, – сказал майор, мгновенно избавившись от внезапного раздражения.
Наверное, в его голосе прозвучало чересчур много укоризны, потому что художник смутился и, осторожно прикрыв дверь, ответил:
– Здравствуйте… Извините за столь бесцеремонное вторжение, но ваш сотрудник меня достал. Я ему что, шестерка!? Раскомандовался, как бугор в зоне.
– А вам разве приходилось там бывать?
– К счастью, нет. Но я люблю читать книги на подобные темы. Так сказать, на всякий случай.
– От сумы и тюрьмы?..
– Именно. Не зарекайся. Все ходим под Богом.
– Садитесь… Клим? Я не забыл ваше имя?
– Нет, все верно.
– А вот как вас по батюшке – увы… – Артем развел руками. – На площади вы не изъявили желания представиться по всей форме…
– И сейчас не имею такого намерения, – перебил его Салтыков. – Пора нам стать цивилизованней. От всех этих Иванов Ивановичей, Ипполитов Степановичей и прочая пахнет нафталином. Кондовая Русь должна уйти. Нарождается новое общество, в котором все станут гораздо умней и прагматичней, нежели теперь.
– Понял, – улыбнулся Артем. – Вперед, в компьютерное будущее. Имена-отчества вообще упразднятся, фамилии подвергнут сокращению. Ныне я Чистяков, но могу стать просто ЧИ. К примеру, ваша фамилия будет звучать как СА 10050150. А у вашего внука – СА 10265009. Цифры потребуются для того, чтобы не ошибиться при получении зарплаты и других благ сверхцивилизации. Надеюсь, к тому времени профессоров и сантехников не поставят на одну доску. К концу третьего тысячелетия (а может и раньше) мы вернемся туда, откуда пришли – в стойбище неандертальцев. Возможно, оно будет построено из металла и начинено под завязку электроникой, но суть от этого не изменится.
– Не нужно утрировать. Вы думаете мне по нутру происходящие перемены? Отнюдь. Но куда денешься? От прогресса не спрячешься. Сейчас пятиклассник рассуждает о таких высоких материях, что мне с моими закостеневшими мозгами не понять и десятой части его умозаключений. Скоро картины начнут рисовать роботы. А наши произведения будут выставлять в лавке кустарных промыслов. Как образцы неэффективного труда.
– У вас какие-то неприятности?
– Вся жизнь соткана из неприятностей, словно черная паранджа. И слава Богу, что в ней случаются светлые прорехи.
– Как сегодня, например…
– Намекаете на мое состояние? Ну да, я подшофе. С утра выпьешь – весь день свободен. А иначе можно просто сдвинуться по фазе от проблем, которым несть числа. К тому же я не давал пионерской клятвы прийти на допрос трезвым, как стеклышко.
– На беседу, – мягко поправил художника Артем. – Мне в нашем случае не нравится слово допрос.
– Пусть так, – упрямо боднул головой Салтыков. – Но согласитесь, что тащиться с утра пораньше в вашу контору – радости мало. А если точнее, то вообще, будто серпом по одному месту.
– Значит, наш сотрудник все-таки сумел разбудить у вас чувство гражданского долга?
– Он сумел разбудить мое бренное тело. Я из-за него будильник разбил – думал, что испортился. Дребезжит, гад, и дребезжит. Спать мешает. Оказалось, это трезвонил телефон… А что касается гражданского долга, то я принадлежу к партии пингвинов.
– Как это понимать?
– Вы Горького читали?
– Давно. Еще в школе. Но, признаюсь, его книги не были у меня настольными. Потому я мало что помню.
- Под личиной - Виталий Гладкий - Боевик
- Кровь за кровь - Виталий Гладкий - Боевик
- Ядовитый полигон - Сергей Самаров - Боевик
- Погром в тылу врага - Сергей Зверев - Боевик
- Война с видом на море - Игорь Срибный - Боевик
- Пристрели их, майор! - Сергей Зверев - Боевик
- Ангелы сирийского неба - Александр Тамоников - Боевик
- Последняя охота - Эльмира Нетесова - Боевик
- Мультиверс - Головачев Василий - Боевик
- Я вернусь, мама! - Сергей Аксу - Боевик