Окрась это в черное - Нэнси Коллинз

– Боже мой! Дениз...

Он протянул к ней дрожащую стариковскую руку, но ее уже не было.

9

К тому времени, когда она вернулась, все уже было хреново – хуже некуда. Какую-то парапсихическую гниль она учуяла уже в Козумеле. Чем ближе было к Мериде, тем сильнее становилась эта вонь. Соня понятия не имела, что случилось в ее отсутствие, но явно ничего хорошего.

Входная дверь была не заперта. Соня вошла, сканируя в поисках признаков жизни, но было пусто. Кухонный стол был усыпан неоплаченными счетами, невскрытыми конвертами и пустыми бутылками из-под текилы. Кучами пустых бутылок. Соня вышла во двор, поискала глазами кокон Лит – но увидела лишь что-то вроде сброшенной змеиной кожи, высохшей и рассыпающейся на солнце.

– Лит? – позвала Соня, оглядываясь, почти ожидая, что падчерица выбежит из укрытия, весело смеясь, что провела ее.

Ответа не было.

– Лит?

Тишина.

Соня вернулась в дом и направилась в детскую. Посмотрела на плюшевых зверей и жеманно улыбающихся кукол, забивших все полки и все углы комнаты. Под веками что-то запульсировало с болью, послышался голос Ширли Торн, поющий «хэппи берсди ту ю».

Соня вошла в море мягких игрушек, разбрасывая их, будто в поисках Лит. Страх, недоумение, отвращение к себе заполняли ее. Как она могла быть такой дурой? Как могла уйти и оставить ребенка? Не так ли чувствовала себя Ширли Торн, когда получила известие, что дочь пропала? Неудивительно, что бедняжка спряталась в безумии.

– Лит, это уже не смешно! Выходи, чтобы я тебя видела!

Не получив ответа, Соня позвала мысленно:

(Лит!)

–Лит здесь больше не живет.

Палмер прислонился к дверному косяку, сложив руки на груди и глядя на Соню непроницаемыми глазами. Вид у него был потрепанный, но одежда чистая, и он недавно брился. И пьян он не был. От него волнами исходил запах умершей любви.

Он подошел сзади, и Соня не обнаружила его радаром. То ли она действительно обо всем забыла, то ли он закрыл себя щитом. И то, и другое, наверное.

(Билл?)

Она шагнула к нему, и он отпрянул, обнимая себя за локти, будто боялся, что она его коснется.

– Говори словами, – хрипло произнес он. – Не хочу, чтобы ты была у меня в голове.

– Что значит – «здесь больше не живет»? Где она, черт побери!

Палмер рассмеялся, только это было больше похоже на икоту. И обнял себя сильнее.

– Не знаю я, где она, и знать не хочу.

– Какого... Билл, это же Лит! Ей всего три года! Куда она могла уйти?

Палмер пожал плечами и снова засмеялся тем же жутковатым смехом.

– Палмер, черт тебя побери, что с тобой стряслось? Где Лит? Не могла же она просто улететь!

Палмер захихикал на грани истерики. Он хихикал, пока у него не перехватило дыхание, и он упал на колени, согнувшись пополам. Соня потянулась к нему, но он отпрянул, бешено мотая головой и выдавливая между раскатами смеха отдельные слова:

– Не трогай... меня...

– Палмер, какого черта здесь творится? Бога ради, распрямись, мужик!

Она схватила его за локоть, помогая встать. Он зарычал и хлестнул ее мысленным ударом. Будь она обычным человеком, это могло бы ее изувечить, но Соня была куда сильнее. Это было как когда рассерженный ребенок колотит по ногам матери пухлыми кулачками. И матери уже надоело.

Она мысленно пригвоздила его к полу так же легко, как бабочку к бархату. Он лежал у ее ног, дергаясь и тщетно стараясь освободиться.

– Палмер, я не хотела играть грубо, но ты мне не оставил выбора. Теперь вставай.

Неуклюже задергав руками и ногами, Палмер выполнил команду. Глаза его смотрели противно и злобно. Соня отвернулась, но закрыться от его ненависти не могла. Она была густой, вязкой и горела, как кипящая смола.

Соня вывела тело Палмера из комнаты Лит в его собственную и заставила сесть на кровать. Сев напротив, она сняла с него контроль. Плечи Палмера обмякли, и на миг Соня испугалась, что он сейчас потеряет сознание, но он выпрямился и сделал глубокий вдох.

– Вот и хорошо. Теперь расскажи мне, что здесь случилось.

Палмер сердито посмотрел на нее, потом перевел взгляд в сторону патио.

– Она... она вышла наружу.

– Когда?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Через пару дней после твоего отъезда. Я был так пьян, что не помню точно.

– И что произошло, когда Лит вышла из кокона? На что она была похожа?

Взгляд Палмера вдруг стал далеким, будто он видел что-то внутри себя.

– Красивая она была. Очень красивая. Старше, чем вошла в кокон, – лет шестнадцать или семнадцать. Но очень красивая. И она – она горела.

– Горела? Как пиротики?

Палмер энергично замотал головой.

– Нет! Не пламенем горела, она светилась, понимаешь? Как иконы Девы Марии...

– Палмер, что Лит тебе сказала? Что она сделала?

Палмер тяжело задышал, уставился себе на руки. Они гонялись друг за другом, как дерущиеся пауки.

– Она... она благодарила меня за заботу – за защиту, когда эта защита была ей нужна, и она сказала... сказала, что я буду первым.

– Первым кем?

– Женихом.

У Палмера задрожали губы, и он поднял глаза на Соню. Злость, смущение и обида наполняли его глаза, и Соня вдруг снова на миг оказалась над могилой матери лицом к лицу с отцом.

– Женихом? Палмер, что она хотела этим сказать?

– Не знаю. Я только знаю, что она... она меня заставила. Я бы не стал этого делать – ты же знаешь, Соня, не стал бы. Я бы никогда...

– Что делать? Палмер, что она тебя заставила делать?

– Иметь ее.

Соня помолчала, переваривая слова Палмера. Она даже не знала, потрясена она или не слишком. В конце концов Палмер не был биологическим отцом Лит. Но опять же – какая разница? Во всех остальных смыслах он был ее папой. Как он ни исповедовал отвращение к детям, Палмер оказался образцовым отцом.

Тогда понятно, почему он в таком виде. В человеческом существе много жестко закодированных образцов поведения – биологических и социальных. Табу на инцест – одно из немногих, относящихся к обоим видам.

Соня подошла к окну и стала смотреть на холмистые джунгли.

Забудь ты о Палмере, он уже дохлое мясо. Ты посмотри на него, если мне не веришь: все схемы перегорели, -зашептала Другая. – Ты знала, что так рано или поздно случится. Все ренфилды этим кончают.

Соня закрыла глаза и так впилась ногтями в ладони, что выступила кровь.

– Палмер, а что было потом? Когда... когда Лит тебя поимела?

– Она улетела.

Соня вздохнула и повернулась к Палмеру. Он все еще сидел на краю кровати, глядя на руки, на теребящие друг друга пальцы. Во что это она влезла? Она вернулась домой восстанавливать семью, и оказалось, что падчерица изнасиловала отца и улетела хрен знает куда, оставив серьезно травмированную жертву инцеста.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});