Лживая правда - Виктор Метос

в силе практически все аргументы обвинения и отклонил практически все ходатайства защиты. Исключены были лишь доказательства, не имеющие никакого значения, и Дилан понимал, что судья сделал это, чтобы перед объективами телекамер швырнуть защите кость.

Собравшись уходить, адвокат обернулся к залу и увидел вместо двух телекамер несколько, а судебный пристав составил в стороне часть скамей, предназначавшихся для зрителей, устроив импровизированную ложу прессы.

В течение следующих дней защитники подали еще несколько ходатайств. Теперь они подавали их по очереди, устраивая прения по каждому. Им было вовсе не обязательно одержать победу хотя бы по одному ходатайству; они просто хотели показать Келли, что ей предстоит схватка не на жизнь, а на смерть. И в какой-то момент, быть может, она решит, что уж лучше согласиться на психиатрическую лечебницу.

Как-то раз Дилан закашлял, доставая документы из портфеля.

– Наверное, это не мое дело, – обеспокоенно спросила Мэдлин, – но как вы себя чувствуете?

– Замечательно. – Дилан снова кашлянул. – А что?

– Дилан, вы заметно похудели и стали бледным. И вот уже неделю вас мучит этот кашель. Вы точно не заболели?

– Я совершенно здоров. Просто устал.

Он не говорил Мэдлин, что почти не спал все последнее время. Бывало, он отключался полностью одетый, а в другие дни ему приходилось накачивать себя энергетиками, чтобы кое-как продержаться до рассвета.

Мать и сестра его понимали, но Дилан все равно старался выкраивать для них время, особенно для Марки. Как-то раз во вторник он сел в торговом центре на скамейку и вырубился – а проснулся только через два часа от того, что Марки трясла его и просила денег на новый аттракцион.

К утру понедельника Дилан вынужден был признать, что темы для ходатайств иссякли, и смириться с тем, что Келли Уайтвулф, похоже, оказалась крепче его. И тут ему позвонил Броуди, спросив, не желает ли он встретиться с Эваном Уордом, который, как оказалось, живет всего в получасе езды от Лас-Вегас-Стрип.

– Уже выезжаю, – сказал Дилан и, залпом допив энергетик, поспешил к двери.

Глава 32

Келли Уайтвулф попыталась заснуть. Кофе больше не оказывал на нее никакого действия, поэтому она спала на диване у себя в кабинете. Единственная возможность сна, которую ей удалось урвать за последние двадцать часов. Когда Келли открыла глаза, веки оказались такими тяжелыми, что ей больше всего на свете захотелось сразу же снова их опустить. В лунном свете поблескивал ловец снов[26], который ей давным-давно подарила тетя Нойя.

Встав с дивана, Келли купила в автомате стаканчик кофе и, потягивая его, села в коридоре у окна, выходящего на оживленный перекресток.

Вчера вечером тетя Нойя приготовила отвар и намазала им постную лепешку. Отвар, из чего бы он ни был сделан, помог Келли успокоиться, расслабиться и хотя бы немного поспать. Тетка заверила ее в том, что все травы собраны в соседней пустыне, никакой химии нет. Она сказала, что этот отвар, называющийся отваром Ашки в честь прапрабабушки, впервые приготовившей его, используется в их семье уже на протяжении нескольких поколений.

– Удачи вам, – сказал Келли какой-то следователь, с которым она встретилась в коридоре. – Я слышал, дело вам предстоит долгое.

Самый долгий судебный процесс, в котором приходилось участвовать Келли, продолжался две недели. Она понимала, что суд над Арло Уордом, скорее всего, продлится гораздо дольше, и не знала, хватит ли у нее сил. Поскольку Келли занимала должность окружного прокурора, ей по-прежнему приходилось встречаться с мэром и городским советом, не говоря про участие в благотворительности и встречи с общественностью. Ну как она сможет выдержать все это, когда ей приходится тратить восемнадцать часов в сутки на Арло Уорда?

– Это дело ничем не отличается от всех остальных, – сказала Келли, направляясь к себе в кабинет.

Она понимала, что это неправда. Определенно, это дело должно было стать не таким, как все остальные. Теперь это было уже не просто уголовное дело, а война на истощение, и у Келли больше не было уверенности в том, что она окажется в ней победителем.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Джеймс.

– Ты не поверишь!

– Дилан Астер решил облегчить всем нам жизнь и отказался от дела?

– Нет. Здесь теща Арло Уорда.

– Что ей нужно? – Келли нахмурилась.

– Понятия не имею. Она пришла и заявила, что хочет поговорить с прокурором, который «пытается убить моего зятя». Сказала, что не уйдет до тех пор, пока не поговорит с тобой.

– Веди ее сюда.

Джеймс вышел, а Келли достала из ящика стола цифровой диктофон. Положив его рядом со степлером, она включила запись, надела пиджак и снова села. Спохватившись, что сегодня утром не чистила зубы, поспешно сунула в рот пластинку мятной жевательной резинки.

Через пару минут Джеймс ввел в кабинет пожилую женщину с выцветшими татуировками на обеих руках.

– Келли, это Патриция Иден, теща Арло Уорда.

Встав, Келли протянула руку. Хотя к самому Арло Уорду она испытывала только глубочайшее презрение, его родственники также были его жертвами.

Патриция Иден пожала ей руку. Ее холодная рука слегка дрожала.

– Пожалуйста, садитесь, – сказала Келли.

Патриция села напротив, а Джеймс устроился на диване у нее за спиной. У Патриции был нервный тик, и Келли подумала, не вызвано ли это лекарствами. Некоторые успокоительные средства дают подобный эффект.

– Чем могу вам помочь, миссис Иден?

– Мисс. Мой муж умер много лет назад.

– Извините.

– Не извиняйтесь, он был тем еще мерзавцем. – Спина у Патриции была сгорблена, и она попыталась распрямиться. Келли увидела, что это причинило ей боль. – Я пришла поговорить с вами об Арло, поскольку не хочу, чтобы моя дочь прошла через все это.

Откинувшись назад, Келли сложила руки на коленях.

– Хорошо, я вас слушаю. О чем вы хотели мне рассказать?

Прежде чем заговорить, Патриция взяла себя в руки.

– У его отца была та же самая болезнь, что и у него. Когда родился Арло, его отцу стало совсем плохо. Ему начало мерещиться, будто за ним охотится правительство. Он заставлял Арло и Эвана жить в домике без электричества, без телефона – ничего такого, что облегчало бы жизнь. – Она умолкла, погрузившись в воспоминания, затем спохватилась: – О чем я говорила?

– Об отце Арло.

– Ну, впрочем, – Патриция неопределенно махнула рукой, – к делу это не относится. Я пришла, чтобы попытаться отговорить вас убивать этого бедного мальчика.

– Вам известно, что он совершил, так?

– Известно.

– В таком случае вы должны понимать, что никакое наказание не будет достаточно строгим, учитывая то, что он сделал, поэтому мы должны вынести Арло самый суровый приговор, предусмотренный законом.

Какое-то мгновение Патриция молча смотрела на Келли, теребя в руках сумочку.

– Вы даже не представляете, как ужасно страдал этот мальчик! Его отец выдумывал самые бредовые вещи. Он считал, что с помощью пиявок можно избавиться от устройств слежения, введенных в кровь правительством, и пускал кровь своим мальчикам. Он по несколько дней держал их взаперти в темноте, чтобы они очищали свое тело от лучей в воздухе. Он считал, что побоями можно исправить промывку мозгов, проводимую правительством через школы. Этот мальчик страдал так, как не должен страдать никто, и тем не менее он по-прежнему ходит и говорит.

– Извините, мисс Иден, но я бы относилась к тому, что рассказывал о себе Арло, с изрядной долей скептицизма. В архивах данных слишком мало, и мы на самом деле почти ничего не знаем о его прошлом. – Взяв ручку, Келли сделала несколько пометок. – Как ваша дочь познакомилась с Арло?

– Они лечились вместе, кажется, от алкоголизма. Сблизились, Лина забеременела, вот я и сказала, что им нужно пожениться. Ребенок вне брака – это грех. – Патриция вздохнула. – Сейчас мои дочь и внучка все равно что сидят в тюрьме. Куда бы они ни пошли, к ним пристают люди с фотоаппаратами. Я очень хочу, чтобы это поскорее закончилось.

Келли отложила ручку.

– Лет шесть назад было еще одно дело, и у них много общего. У Арло есть