Все по-честному - Сандра Мэй

– Мэри Лу?

– Что?

– Поедем домой, а?

– Зачем это?

– Чтобы расставить все точки над «i». Мы взрослые люди, хватит игр.

– Я не понимаю, о чем ты, Лапейн. Отпусти меня.

– Не отпущу. Ты меня хочешь не меньше, чем я хочу тебя, а я хочу тебя так, что скоро простужусь под ежевечерним холодным душем. Скажи, почему ты мне не веришь?

– Я… не знаю…

– Ты трусиха, Мэри Лу. Ты боишься признаться самой себе, что ты уже взрослая и сама можешь принимать решения. Я мог бы принять их за тебя – например, завалить тебя прямо сейчас вот в эту симпатичную джакузи на глазах всего супермаркета. Но это унизит и тебя, и меня. Посмотри мне в глаза и скажи честно: ты хочешь меня?

– Нет! Да! Отстань! Я все равно этого не сделаю.

– Почему?

– Потому что… потому что тогда… все кончится. Ты не поймешь, Дэн. Пожалуйста, отпусти меня…

– И куда мы пойдем?

– Мы пойдем в отдел постельного белья.

– Отлично! О постели я и мечтаю.

– Пошляк вы, а не юрист, мистер Лапейн.

– Не забудь розовые полотенца. То есть арбузные.

– Посмотри, какая прелесть…

– Мэри Лу, ты переигрываешь.

– О чем ты?

– О том. Ты думаешь, я так глуп, да?

– Не понимаю, о чем ты, не слушаю тебя, выбираю простыни…

– Ты надеешься, что рано или поздно я разозлюсь на твою кошмарную готовку. Психану при виде всех этих рюшечек и оборочек. Шарахну об стену всю коллекцию фарфоровых собачек, больных врожденным идиотизмом – судя по их мордам, и выгоню тебя из дому?

– Кошмарная готовка? Но ты хвалил, я думала…

– Мэри Лу, мы с тобой полгода, даже чуть больше, были соседями и друзьями. Мы часто ужинали вместе, и ты из дешевых продуктов готовила королевские блюда. Иногда я буквально питался ароматами, доносящимися из-под твоей двери. Розового цвета в твоей комнате я тоже что-то не припомню, и фарфоровых собачек у тебя не было. Сухие букеты были, очень стильные и красивые. Подушки на диване были мягкие. А собачек – не было. К черту постельное белье! У нас есть дело поважнее.

– Куда ты меня тащишь?

– Увидишь.

Смущенная, сбитая с толку Мэри Лу не сразу поняла, куда они пришли. После гомона толпы, броских сверкающих витрин здесь, в маленьком элегантном салоне, было тихо и даже немного скучновато.

Деревянные старомодные столы-витрины, зеленый и черный бархат, старинные резные шкафы, удобные кресла возле небольшой конторки…

Седобородый старик посмотрел на Мэри Лу поверх очков в тонкой золотой оправе, жестом предложил ей присесть и удалился за тяжелую бархатную портьеру. Через минуту он появился снова, неся в руках большой плоский ящик. Поставил его на конторку, развернул к Мэри Лу, распахнул деревянные створки…

Миллионы маленьких радуг отразились друг от друга и расцветили темные деревянные панели, покрывавшие стены салона. Поплыла перед глазами алмазная дымка.

На черном бархате царственно и бесстыдно, словно египетские царицы и вавилонские цари, ВОЗЛЕЖАЛИ бриллианты.

В простых оправах – и в причудливых переплетениях золотой и серебряной филиграни. В белом и желтом золоте, в платине, в золоте червонном… Звезды и розы, снежинки и капли воды, прекрасные и равнодушные. Очарованная призрачной игрой радужных бликов, Мэри Лу сидела не шевелясь, и в черных омутах ее глаз отражались сверкающие алмазные звезды.

В эту минуту Дэн был способен бросить к ее ногам все бриллианты мира – она все равно была прекраснее любого из этих царственных камней. Однако никакое волшебство не длится вечно. Охрипнув от молчания и волнения, Дэн выговорил полушепотом:

– Выбирай любой, Мэри Лу.

Волшебство рассеялось мгновенно и окончательно.

– Я не собираюсь выбирать себе обручальное кольцо!

– Почему это? Только что мы выбирали идиотские полотенца и дурацкие простыни. Кроме того, кольцо – это часть нашего соглашения, помнишь?

– Я не буду! Я ухожу!

– Сначала выбери кольцо. Любое. Не верю, что тебе это неприятно. Все женщины любят бриллианты.

– Я – не все.

– Это я знаю.

– Но если бы я была, как все… Я бы выбрала вот это! Все, закончили с этим. Я ушла.

И она действительно ушла, а Дэн остался, глядя на кольцо, которое выбрала бы Мэри Лу, если бы на самом деле согласилась бы стать его женой.

Холодная многолучевая звезда в простой и потому прекрасной платиновой оправе. Идеальный блеск идеальных лучей. Ничего лишнего.

Через минуту Дэн догнал Мэри Лу на эскалаторе. Одну руку он держал в кармане, лицо было суровым и жестким.

– Вот что, Дженнингс! Ты меня доконала. Я заявляю тебе решительный протест. Мы не идем покупать розовые простыни, мы едем домой.

– Ого! А как же компромисс?

– Компромисс возможен только в браке. Если мы поженимся, я буду образцовым ходоком на компромисс. До тех же пор – никаких розовых тряпок в моем доме! Никакого шпината! Никакой трески! Никакого тофу!

Остаток пути они проделали в полном молчании. Глядя на них, присмирел даже неугомонный Барт.

12

В понедельник Дэн Лапейн сидел в своем кабинете, задрав ноги на стол и смотрел на раскрытый бархатный футляр, стоящий у него на колене. Из футляра исходило сдержанное сияние.

Брови Дэна были нахмурены, но мысли его были заняты отнюдь не юридическими вопросами.

То, что начиналось, как невинная – с его точки зрения – шалость, потихоньку превращалось в проблему. Имя этой проблеме было – Мэри Лу Дженнингс.

С одной стороны, он был счастлив, что она живет в его доме, разговаривает с ним, ходит с ним в рестораны, ссорится, мирится, хохочет над его шутками, поливает из крохотных леек свои растения… С другой стороны, он постепенно превращался в мрачного маньяка.

Запираясь в ванной, он прижимался лицом к еще влажному полотенцу, которым вытиралась Мэри Лу, ловил отголоски слабого аромата ее кожи – аромата весенних цветов и трав.

Слушал ее дыхание по ночам, скорчившись у запертой двери в ее спальню.

То и дело норовил дотронуться до тугих локонов, водопадом рассыпающихся по точеным плечам моющей посуду Мэри Лу.

Носил цветы охапками – чтобы лишний раз суметь прикоснуться к ее тонким и нежным пальчикам.

И целовал ее – редко, отчаянно и каждый раз – с ужасом. Вдруг именно сейчас она вспыхнет, разозлится и уйдет в ночь навсегда?

О ежевечернем холодном душе мы и не упоминаем.

Он дошел до того, что боится подарить ей бриллиантовое кольцо!

В дверях раздалось хорошо знакомое покашливание, и Дэн жестом фокусника убрал футляр в карман, едва не выронив по пути содержимое.

Папа Лапейн был непривычно тих и торжествен. Дэн устало скорчил рожу любимому родителю.

– Ревизия из головного офиса? Рад тебя видеть. Что привело тебя в Город Золотого Тельца?