Приключения бывшего мичмана - Алексей Ловкачёв

Через пару часов я, как обещал, зашел к ним в номер, и обрадованный Николай Васильевич принялся рассказывать о своем брате. Оказалось, у него был брат на двенадцать лет моложе его, который в течение двадцати лет служил на Камчатке мичманом на атомной подводной лодке. Такое совпадение. К тому же он демобилизовался в 1976 г., а я как раз в этом году приехал на Камчатку, чтобы начать свою службу на атомной подводной лодке, что так и называлась — ракетный подводный крейсер стратегического назначения (РПК СН). Удивительным совпадением оказалось и то, что брат Николая Васильевича умер ровно год назад, 8‑го мая 2010‑го, когда сам Николай Васильевич находился здесь же, в санатории «Лесные озера». И долго еще он, находясь под впечатлением этих совпадений, вспоминал о своей тяжелой жизни: как выжил в блокадном Ленинграде, как на войне погиб его друг, как после военного лихолетья получал среднее и высшее образование. Накануне Дня Победы, настроенные на волну этого великого праздника, мы с Анатолием слушали эти воспоминания как зачарованные и думали о своих родителях, что нашим отцам и мамам, конечно, повезло пережить такую тяжелую войну и остаться живыми.

А вечером я, все еще заинтригованный миловидной блондинкой, подумывал о ней, о медленной мелодии, невинных объятиях и тихих совместных движениях. Подошел и, как положено, пригласил на танец, только каблуками не щелкнул и шпорами не звякнул, а она взяла и отказала под предлогом, что устала. Странно, подумал я, вроде мешки не ворочала и танцевала не слишком активно. Правда, та же участь постигла и молодого человека, лет восемнадцати–двадцати, отдыхавшего в санатории с матерью. Только этот юноша проявил настойчивость. После отказа присел рядом, развлекал девушку разговорами, пока не дождался следующего танца, на который опять пригласил ее. Я же хоть и мягкий человек, однако, невольно сделал зарубку на память, что миловидную блондинку на танец приглашать больше не стоит. А вдруг я ей настолько не глянулся, что она каждый раз будет отказывать? Зачем мне такие стрессы?

В том же ряду кресел, где присел я, расположилась симпатичная светло–русая девушка с подругами. Она привлекала внимание, и я решил потанцевать с нею. Но и эта чаровница отреагировала на приглашение странно — у нее на лице возникло выражение, как будто она не создана для танцев и ее попросту пытаются использовать не по назначению, а на мой вопрос о ее удивлении ответила что–то невразумительное. Тут уж впору было задуматься: одна просто и незатейливо отказывается с тобой танцевать, а другая удивляется приглашению с плохо объяснимым подозрением. Что–то здесь не так. Однако эти пустые наития мучили меня не долго.

Прикоснувшись к женщине, почувствовав ее упругую плоть, будто это была отливка из твердой резины, я тут же забыл про сомнения. Да, похоже, целлюлит и прочие безобразия ей не грозят, подумал я. Не зря говорится: «Берешь в руки — маешь вещь» — женщина была приятна во всех смыслах. На вид ей было около сорока пяти лет, звали Галей. И пока мы танцевали, она рассказала, что живет и работает в районном центре Чашники. На мои расспросы, кем и где работает, начала отвечать неохотно и путано, сказала, что является простой рабочей на бумагоделательной фабрике. Тогда я, с одной стороны, подумал: «Вот откуда у нее такое приятное наощупь тело» — а с другой, что она стесняется своей работы или социального статуса. Но дело оказалось сложнее. Оказалось, что родом она, действительно, из тех мест, однако живет в Санкт — Петербурге. Чего же стесняться своего приобщения к Северной Пальмире? Странно все это было. Но это потом, а пока танцевали, она сказала:

— Когда я увидела новенького с сумкой, то сразу подумала, что вас поселят к Василию Ивановичу.

Далее Галя рассказала, что Василий Иванович сначала не ужился с Димой и покинул его, а затем и с Анатолием, который сам от него сбежал. Так что у Василия Ивановича я оказался третьим и последним соседом по санаторному номеру. Вот в чем была моя уникальность в масштабах здешнего общества.

Галя, проникнувшись моим настроением, как бы проявляя участие в моей судьбе, поинтересовалась:

— Ну и как вам живется с Василием Ивановичем в одном номере?

— Нормально. Главное — он не храпит.

По–моему, такой ответ слегка напряг ее. Да что же это за девушки такие, подумал я, от одной слышу признания, от другой получаю отказы, а третья только и делает, что удивляется да озадачивается.

К сказанному Галя добавила, что я был единственным, кто сегодня поступил в санаторий. И тут я понял, что местная публика пристально следит за обновлением контингента отдыхающих и четко отслеживает, к какому углу приткнется или к чьему плечу склонит голову очередной новичок. И действительно, история повторилась, когда здесь появилась девушка лет под сорок, симпатичная, с ладной фигурой. Она также сразу была удостоена внимания и заботы со стороны соседей по обеденному столу, а две мои знакомые подружки даже сделали за меня выбор: почти в один голос заявили, что она мне подходит. Это единодушие меня изумило. Думаю, что так подумало большинство присутствующих и только эти две женщины поделились со мной всеобщим соображением. Предполагаю, что этой новой женщине без уточнения конкретных параметров тоже сказали что–то подобное: «Он тебе подходит».

Сначала она прогуливалась по местному бульвару одна, а через некоторое время я увидел ее в обществе бывшего друга Майи. Но об этом позже, а пока я пригласил на танец Анну — яркую и симпатичную, восточного типа женщину, приехавшую из Полоцка. Это святотатство произошло на глазах ее друга Сергея, примерно моего возраста, от чего он меня к ней приревновал.

После танцев я один прогуливался по главной дорожке, когда, проходя мимо Гали и Анны с Сергеем, был окликнут:

— Не проходите мимо!

Это ко мне обратилась Анна. Так как она была с Сергеем, то приглашение было адресовано мне как бы от имени Гали. Прогулявшись вчетвером до ворот и обратно, мы разбежались по своим норкам.

Судя по лечению в течение двух дней, где главным критерием являлся частый подход к тренажеру под названием «стакан», отдых в санатории обещал быть насыщенным и незабываемым. Масса свободного времени и людской контингент, нацеленный на активное времяпрепровождение не оставляли мне шанса на правильный образ жизни. Укладываясь в постель, я снова подумал о Ветре и вспомнил одно забавное приключение, которое с ним произошло.

И куда только не заносило этого несчастного Алексия Ветра! С некоторой периодичностью или даже частотой (в смысле, что он частил) он летал в Пермь. Причем не ради праздного любопытства, а исключительно по рабочим делам. Есть такое разрешительное, а может, и подчистую оправдательное слово — «командировка», которое и гнало его аж за две тысячи километров от дома. Ездил Алексий туда не на танцы–развлеканцы, а для серьезных дел: на семинары, турниры, соревнования, где заодно давал мастер–классы по каратэ. А попутно участвовал в случающихся пьянках, гулянках и посиделках.

В Перми у него был друг с говорящей фамилией Зюйдостов. Если у Павлуши Зюйдостова в голове гулял ветер определенного направления, то у Алексия Ветра там вкруговую дули сплошные сквозняки. Само собой, друзья были два сапога пара — из известной народной поговорки. Можно себе только представить, какие образовывались завихрения в виде циклонов и антициклонов при встрече двух столь ветреных друзей — тайфуны и ураганы никнут, чтобы уступить место этим двум зюйдам.

Прекрасный Алексий имел богатейший опыт в области восточных единоборств, в подтверждение чего ему присвоили высокий чин или, говоря по–спортивному, неслабый восьмой дан. С такой премудрой квалификацией он запросто мог себе позволить иметь учеников, последователей не только дома, но и на выезде, например, за пару тысяч километров. У Павлуши Зюйдостова, его друга, проживающего в Перми, тоже имелась своя школа боевых искусств, насчитывающая около 700 учеников (бойцов). Сам Павлуша был холостой мужик, под бочок которого, в соответствии с только ему понятной системой сменности, закатывались все новые кандидатки в гражданские жены. Такой демократичный подход к сексуальным отношениям позволял ему вести свободный образ жизни, что отражалось и на приеме минского гостя.

С подачи хлебосольного Павлуши Зюйдостова жизнь Алексия в командировке оригинальностью не отличалась. Нет, походы по музеям и театрам почему–то не получались, наверное, недосуг им было. Ведь днем они занимались тренировками, а вечерами осваивали одну «культурную» программу, весьма неспортивную, — пьянки. Даже на сон оставались крохи. Пили, можно сказать, не просыхая. Обычный организм такой нагрузки не выдержал бы, зато эти спортсмены, имея прекрасную физическую подготовку и натренированность, являли собой пример мужественной и героической борьбы с зеленым гадом. Во время очередного застолья два позеленевших героя продолжали тренировки в единоборствах с целой рекой алкоголя, которая змеей извивалась, не зная кому отдать пальму первенства. Первым сдался гость, Алексий.