Приключения бывшего мичмана - Алексей Ловкачёв

— Ничего подобного у нас нет. Санаторий расположен недалеко от города Ушачи, окружен озерами и лесами, поэтому тут главное — лечение, — видимо, при этом она улыбнулась, это чувствовалось по интонации, и добавила: — Будете созерцать живописные места и дышать хорошим воздухом.

И я, осчастливленный предвкушением отдыха, с мечтательным выражением лица и благостной улыбкой на устах делился секретом со всеми кроме жены:

— Наберу водки и поеду лечиться.

Вот уж не думал, что эта шутка окажется провидческой, хоть я на всякий случай и взял с собой по бутылке коньяку и водки, что дало повод жене утверждать, что в этом смысле я уехал налегке. Впрочем, обо всем по порядку. Итак.

7 мая — день первый — заезд

Из Минска я выехал маршрутным микроавтобусом в 15.30, а вышел из него в 18.30 на V-образном перекрестке и практически тут же уперся носом в дорожный знак с надписью: «Санаторый «ЛЯСНЫЕ АЗЕРЫ»». Текст указателя озадачивал, и я, почесав затылок, подумал: «А причем здесь азербайджанцы, да еще лесные?». Окинул окрестности в поиске других пояснений типа «Лясныя ары» или «Азерныя дагi», однако ни табличек, ни самих азербайджанцев, ни армян с дагестанцами так и не увидел. Ни в Ушачах, ни даже в Полоцке не нашел. Встретил только двух китайцев.

Микроавтобус продолжил путь по левому ответвлению развилки на Ушачи, а я, что лососевая икринка, покинувшая ястык и унесенная попутным течением, двинулся по правому ответвлению, чтобы довести свое путешествие до логического конца. Пока шел, любовался деревенским видом местности. Справа тянулась череда домиков, а слева, за высоким частоколом, виднелась усадьба, по виду похожая на барскую; возможно, бывшего начальника санатория; затем шел глубокий овраг с крутыми краями, по которому взбирались три маленькие девочки; а дальше простирался сад.

Миновав проходную, будто пережившую монголо–татарское нашествие и в настоящее время восстанавливаемую от руины, прошел к третьему корпусу и тут же получил у медицинской сестры направление в столовую. Добрая женщина поспешила снабдить им меня, дабы я успел на ужин. И я стал членом коллектива отдыхающих.

Войдя, окинул зал изучающим взором и, исходя из количества голов отдыхающих на квадратный метр, понял, что их, как и обещала администратор, не менее ста пятидесяти. Потом занес свою сумку в 27‑й номер второго корпуса, где находился пожилой мужчина семидесяти восьми лет.

— Василий Иванович, — представился он.

— Как Чапаев, — банально уточнил я, не забыв и себя назвать.

Так как у медсестры не нашлось второго ключа от номера, то Василий Иванович, отметив, что это непорядок, пошел его добиваться. Я же принялся развешивать свою одежду в шкафу, где обнаружил два подобия тремпелей без перекладин для брюк. Заглянув в соседнюю секцию, к своему соседу, увидел четыре полноценные вешалки, на которых покоились его вещи, и меня ненавязчиво посетило смутное подозрение. Когда пришла горничная, я попросил ее принести хотя бы один нормальный тремпель. Она принесла два полноценных, пристроила их в мою секцию шкафа, а заглянув в соседскую и увидев там полный ажур из четырех штук, с возмущением сказала:

— Каждому отдыхающему положено по три вешалки, — и тут же в запальчивости выхватила одну из них и перевесила в мое отделение, тем самым подтвердив мое подозрение. Однако после ухода горничной я вернул тремпель соседу, так как двух полноценных мне вполне хватило, а его обижать не хотелось.

Мое первое знакомство с Василием Ивановичем позволило как бы пунктирной линией очертить контуры этой своеобразной личности. Когда я узнал его лучше, то понял, что в принципе был прав с самого начала. Первое впечатление не подкачало.

Покончив с делами в номере, я вышел на улицу, чтобы осмотреться на местности — куда же это я попал. Прошел к озеру, к которому вела дорога и длинная деревянная лестница. Полюбовавшись там прекрасными видами, вернулся к своему корпусу и присел на лавочке около двух мужчин. На вид обоим можно было дать около сорока пяти лет. Оказалось, что один, ходивший с палочкой, был родом из Брянска, но с 1990 г. проживал в Лепеле, а другой — из Ушачей. Тут же в разговоре они нашли общих знакомых и в приступе земляческих чувств обменялись крепким рукопожатием. Оба простые мужики попали сюда по бесплатным путевкам.

Лепельский товарищ рассказал про свои беды, что его ноги, аккурат в области бедер, переехал двадцатитонный лесовоз. Это же подтвердил и ушачский, а лепельский не стесняясь женщин, продолжил:

— Меня лесовоз переехал передним колесом. Как только он мои яйца не раздавил — сам удивляюсь. — Округлив глаза, как будто с ним это произошло только что, он продолжил: — И левая рука пострадала — плечевая мышца болтается. Ужас!

Действительно — ужас! При этом рассказчик, обнажив левую руку, показал неэстетично затянувшиеся шрамы. Как бы подытоживая, сказал, что первоначально его рост был 176 сантиметров, а после трагедии, когда неправильно срослись кости, стал 162. Тем не менее его оптимизму можно было позавидовать:

— Я каждый день хожу на танцы, — похвастал он. — Может, укреплюсь и снова подрасту!

Действительно, позже я видел его на танцах, с палочкой, тем не менее он там зажигал как молодой и здоровый парень. И я ему от души желал сколько возможно полного выздоровления.

Я же, попав туда впервые, воспользовался тем, что они устраивались в столовой, присел в уголке и наблюдал, как отдыхающий народ самовыражается. Сначала посетителей было немного, однако количество их прибывало, и пятачок танцующих, где преобладали женщины, заполнялся и расширялся, образовав большой замкнутый круг. Здесь доминировало старшее поколение, но лишь доминировало, а по сути были отдыхающие всех возрастов, а также разной физической формы и активности — кто с палочкой, а кто с более слабой координацией. Кстати, давно замечено, что на таком мероприятии, как танцы, можно увидеть много интересного и забавного, и даже больше чем в повседневной жизни.

Одна миловидная блондинка невысокого роста, приблизительно тридцати пяти лет от роду, вошла в зал, села напротив по диагонали, у противоположной стены, и принялась откровенно рассматривать меня. Отдавая отчет в том, что это могло казаться, я на всякий случай огляделся и никого из мужчин кроме семилетнего Глеба из Санкт — Петербурга не увидел. Другой товарищ, примерно тридцати пяти лет, как и смущавшая меня барышня, находился в другом конце зала. Все остальные были явно преклонного возраста, и мне с полным основанием показалось, что в предназначении взглядов миловидной блондинки я не ошибся. Скоро получил и подтверждение этому: в конце вечера, когда народ расходился, она, фланируя рядом, одарила меня еще более странным и пристальным взглядом — в упор, как будто хотела что–то сказать, да не решалась, или как будто я был ей что–то должен. Если честно, то она заинтриговала меня столь пикантными взглядами, так как и на следующий день, идя во время завтрака мимо, так же внимательно на меня посмотрела. Я же, как неискушенный сердцеед, просто не знал, что полагается делать в таких случаях.

Пропустив несколько танцев, я все же был обнаружен тут судьбой и быстро обречен на нескучное завершение вечера. Когда раздалась медленная мелодия, ко мне подошла стройная, миниатюрная шатенка и пригласила на танец. Сняв ветровку, я повел ее в центр круга. Прикоснулся и ощутил трепет женского тела… Из–за естественно присущей мне мужской самоуверенности и ее почти девичьей застенчивости, да еще при дефиците в зале сильного пола, это послужило поводом считать, что она моя. А тут еще она сделала признание, что впервые сама пригласила на танец партнера. О-о, подумалось мне, так я, оказывается, у нее первый мужчина.

Во время танца я узнал, что мою избранницу, точнее избирательницу, зовут Светланой и приехала она из Миор, где работает медсестрой. У нее двое уже взрослых детей. Извинившись, Светлана сделала второе признание — в том, что сегодня употребила спиртное. Ну просто понесло чаровницу! Выяснилось, что на это имелась причина, так как у нее был день рождения. И у меня невольно и некстати вырвалось:

— И сколько же вам стукнуло?

Поняв, что сморозил глупость, я хотел забрать свои слова обратно, однако Света опередив меня, спросила:

— А вам сколько?

Не запираясь, я тут же правдиво сознался:

— Скоро будет пятьдесят пять.

— А мне сегодня исполнилось сорок девять.

Интересно, подумал я, только один танец, а уже три признания. Может, мне на борту своего несуществующего автомобиля нарисовать три звездочки? Вот ведь, как некстати иногда приходят к мужчинам такие мысли.

Тогда же я обратил внимание на девушку с черными, как смоль, волосами, лет тридцати пяти — сорока, затянутую в джинсы, подчеркивающие ее приятную для мужского ока фигуру. Она была активна и подвижна, постоянно танцевала, при этом проявляя гибкость и пластичность. Создавалось впечатление, что она состоит из пружин. Я с удовольствием смотрел на нее и украдкой любовался. Если честно, то этим образом — образом девушки на пружинках — я был очарован. Я дважды приглашал ее на танец и словно говорящий попугай задавал один и тот же идиотский вопрос: