Стрелы Перуна - Станислав Пономарев

Судьи приказали истцам встать лицом к трону. Те проворно вскочили на ноги.

Кендар-каган кивнул головой.

— Повернитесь к народу! — сразу же распорядились судьи.

Оба встали лицом к толпе.

Они были одного роста, с единым цветом глаз и волос и походили друг на друга, как два яйца одной курицы.

— Бывает же. — Летко покачал головой.

— Я знаю обоих, — сказал Махмуд. — Но клянусь аллахом, не смог бы угадать, кто из них сын славного Анвара, а кто пасынок!..

Кендар-каган поднял и опустил жезл. Судьи продолжили повествование:

— Девять лун тому назад один из двух помощников Анвара Ибн-Хафиза уехал с караваном в Самарканд, а когда вернулся, узнал, что хозяин умер, мир праху его!

Все судьи принесли краткие молитвы своим богам, а кендар-каган на мгновение прикрыл глаза ладонью в знак печали. Толпа и гости прошелестели молитвами — каждый на свой лад.

Исполнил религиозный обряд и Летко Волчий Хвост.

— И вот один из двоих, — продолжили судьи, — захватил все богатства покойного Анвара Ибн-Хафиза, утверждая, что он его единственный сын и наследник. Другой стал оспаривать это право. Сейчас они оба бранятся, обвиняя один другого в воровстве. Кто из них сын, а кто пасынок, знают только боги. Но боги указали на трон Справедливейшего. — Судьи все разом простерли руки к кендар-кагану.

— О-о, Кладезь Мудрости! Только ты можешь узнать правду и сказать, кто из них истинный сын почившего Анвара Ибн-Хафиза и настоящий наследник его богатства! Только ты, о Справедливейший, можешь назвать мошенника, достойного жестокой казни! — Судьи встали на колени и замолчали.

— Отвечайте! — раздался громовой голос с трона. — Перед лицом высшей справедливости назовитесь, кто из вас единственный и законный сын Анвара Ибн-Хафиза?!

Не только Летко Волчий Хвост вздрогнул: голос кагана, казалось, отскочил эхом даже от дальних крепостных стен.

— Што это? — обернулся русс к Махмуду.

— Устройство нехитрое, — усмехнулся араб. — Видишь, столбы перед троном? Они пустые внутри, а внизу спрятан медный короб с трубами. Трубы смотрят в разные стороны.

— И только-то...

Между тем оба истца встали во весь рост и заявили каждый, что именно он является законным наследником почившего отца, а его собеседник не более чем сын синего осла.

Кендар-каган с высоты своего трона молча взирал на них. Оба поняли этот знак как поощрение к спору.

— Этот сын презренного ишака, подобранный в навозе, хочет отобрать у меня богатство, принадлежавшее мне по праву. Я Сантал Ибн-Анвар, сын моего почтенного отца, обвиняю его...

— Это я Сантал! — крикнул бедно одетый соискатель правды. — Пока я ездил в Самарканд, ты коварством захватил мой дом и хочешь отнять мою невесту, луноокую Альгуль!

— Альгуль стала моей женой и не тебе, бродяге...

— Замолчите оба! — громыхнуло с трона. — Кто из вас был ранен в бою, а кто сделал себе такую же рану сам? Отвечайте!

Спорщики разинули рты, не сразу осмыслив существо вопроса. Потом бедно одетый соискатель заявил твердо:

— В бою был ранен я, а он...

— Нет! Это я был ранен в бою! — взвизгнул богато одетый истец.

— А я клянусь аллахом...

— Замолчите! — осадил их тот же громовой голос. — Пусть скажет Альгуль, кто из двоих истинный сын Анвара Ибн-Хафиза.

Рядом с близнецами возникла прекрасная гурия, и толпа одобрительно загудела, оценив несравненную красоту молодой женщины. Та не смутилась от всеобщего внимания: смело глядела на Справедливейшего.

— Говори, женщина! — приказал кендар-каган. Альгуль зыркнула огромными глазами на одного, на другого близнеца, соображая что-то про себя, потом ответила:

— О-о, Венец Справедливости! Я не знаю.

Толпа поперхнулась на мгновение и разразилась таким оглушающим хохотом, что с купола ближайшей мечети в разные стороны ринулись стаи ошарашенных голубей. Даже невозмутимые тургуды, окружавшие трон, все сразу, как по команде, беззвучно оскалили зубы.

— Отойди в сторону, глупая женщина! — прогремел верховный судья.

— Не такая уж она глупая! — крикнули из толпы. — В холодную ночь приятнее накрыться двумя одеялами!

Толпа вновь разразилась смехом и шутками.

— Хочет сразу двух коров доить!

— Что-то не похожи они на коров! А с быков молока не выдоишь!

— С быков больше получишь! Они золотым молоком доятся...

— Кхм! — раздалось сверху, и на площади сразу воцарилась настороженная тишина.

— Боги сказали мне правду, — заговорил кендар-каган. — Я мог бы тотчас назвать обманщика! Но я хочу, чтобы все видели и знали волю богов... Пойдите и принесите на суд кость из груди почившего Анвара Ибн-Хафиза...

Толпа зароптала: тревожить покойника запрещают все веры, и святотатства не имеет права разрешить даже великий каган Шад-Хазар Наран-Итиль!

— Так велели все боги, которым поклоняются хазары! — прогремело с трона справедливости.

Толпа сразу успокоилась: раз боги велели, ничего не поделаешь.

— Великая справедливость ждет! — сказал кендар-каган. — И пусть прах почтенного Анвара Ибн-Хафиза будет потревожен в присутствии девяти свидетелей и всех судей. Народ должен знать: здесь вершится суд, беспристрастнее которого нет во всей вселенной!

Судьи и свидетели ушли. Истцы понуро стояли на коленях. Альгуль смотрела на них и весело улыбалась. Проказница думала, что как бы ни обернулось дело, она-то уж внакладе не останется. Неправду сказала блудница: отлично знала Альгуль, кто есть кто на этом суде. Кендар-каган, скосив глаза, пристально наблюдал за луноокой гурией.

— Што ж он делать хочет, коль за костьми послал? — спросил Летко Махмуда.

— Я в недоумении. Подождем. Узнаем скоро... Мансур! — позвал он своего слугу. — Дай нам по пиале кумыса.

Тот с готовностью наполнил пенящимся перебродившим кобыльим молоком две фарфоровые китайские чаши.

— Угощайся, Ашин Летко! Это напиток богатуров!..

Летко выпил, поблагодарил и спросил вполголоса:

— Махмуд, яз все хотел спросить тебя, что с Хаса-ном? Сказывают, он в Бухаре. А мои люди передали, што он там и не был вовсе. Послание и дары великого князя Святослава эмиру ты передал. Ты и ответ привез.

— О-о! — Араб хитро прищурился. — Ты вездесущ. — Потом наклонился к самому уху русса и прошептал: — Хаджи-Хасан далеко. Великий человек великое поручение исполняет. Ты должен знать об этом.

— А-а, послание Итиль-хана в Андалусию повез...

— Тс-с! — прижал палец к губам Махмуд.

— Несут! Несут! — раздались крики.

Толпа всколыхнулась. Все как один смотрели в сторону мусульманского кладбища. Оттуда показалась группа посланных. Они шествовали цепочкой. Передний нес на вытянутых руках изогнутую кость.