Немцы в городе - Алексей Оутерицкий

– Ни хрена себе, – сказал Серега. – За неделю кило двадцать нагнал, верняк.

Мороз, не удержавшись, присвистнул.

– Ладно, – подытожил Виталь, – айда на автобус… Деньги-то хоть нашел? Мы пива по дороге прикупили, но что там пиво. Да и всего-то по четыре бутылки на рыло вышло. По две уже оприходовали, так что на озере будем бамбук курить.

– Нашел, – сказал я.

Пацаны оживились.

– Много? – спросил Саня.

– Да хватит.

– Тогда давайте через магазин, – сказал повеселевший Виталь. – Серый, хватай сумку.

– А че опять Серый-то? – проворчал Мороз, но нагнулся и подхватил большую спортивную сумку, в которой глухо звякнуло стеклянное. Судя по всему, там было около десятка бутылок.

Мы миновали автобусную остановку, перешли дорогу и свернули к магазину. Пацаны пропустили меня вперед и пристроились сзади. Я не оборачивался, но был уверен, что они вовсю меня разглядывают и делают друг другу различные знаки. Шли молча…

– Чего и сколько берем? – спросил, повернувшись ко мне, Виталь.

Мы стояли в винно-водочном, перед прилавком, смотрели на полки с бутылками, а на нас смотрела худая хмурая продавщица, лет сорока, невысокая и некрасивая, в синем халате. И посмотреть, наверное, было на что. В противовес нынешней моде на длинные, как у хиппи, патлы, мы придумали ходить с короткими, как у спортсменов и уголовников, волосами, что-то типа боксерских ежиков. Да и вели себя наши соответственно – с граничащей с наглостью уверенностью.

Магазин почему-то был почти пустой, наверное, из-за жары. А еще в нем не было пива и чего-то популярного, из дешевого пойла, тогда очередь стояла бы по любому.

– Да что хотите, – сказал я.

– В смысле? – сказал Мороз. – Тебя спрашивают, сколько у тебя бабок. Видишь, тут даже водки нет, только коньяк. А из вина одно только марочное.

– Может, сгоняем на Третью Заводскую, – предложил Саня. – Вдруг там крепленое есть. Ну или водка хотя бы.

– Да ни хрена там не будет, – сказал Виталь. – Нечего туда-сюда мотаться, уже купаться хочется. – И спросил у меня: – Ну так че?

– Да говорю, берите, чего хотите.

– Хоть коньяк? – недоверчиво спросил Мороз.

Я пожал плечами. Пацаны переглянулись.

– Семь бутылок пунша, – сказал Виталь продавщице.

– Да ну его, этот сироп, – сказал Саня.

– А что ты предлагаешь, – сказал Виталь. – Марочным, что ли, давиться?

– Да хоть бы и коньяк, – сказал Саня.

– Хорошо. Пять и два коньячеллы, – сказал Виталь, но продавщица не шелохнулась. – Чего? – сказал он и нахмурился.

– Вам по восемнадцать-то есть?

– Да ты че… – вскинулся Виталь, – тебе, может, еще за паспортом, типа, сгонять, или…

– Я сейчас милицию вызову, – сказала продавщица.

Я отстранил Виталя рукой, встал напротив нее.

– Я что, похож на малолетку?

Продавщица смерила меня изучающим взглядом, поджала губы.

– А по тебе вообще дурдом плачет.

Пацаны заржали, а я спросил:

– Короче, план вам не нужен? Пацаны, можно и в магазине возле озера затариться. Там наверняка тот же набор и тоже нет очереди.

Продавщица прошипела что-то неразборчивое и повернулась к прилавку.

– Еще раз, – сказала она недовольно, не поворачиваясь к нам, спиной излучая неприязнь, – четко и ясно, сколько и чего.

Пока Мороз набивал бутылками сумку, я достал из бокового кармана пачку пятирублевок. Продавщица бросила на меня пронизывающий взгляд, в котором появилась уже примесь испуга – наверное, прикидывала, не ограбил ли я сберкассу.

Пацаны затихли, стали смотреть, как я вскрываю упаковку, отсчитываю купюры.

– Откуда? – спросил Виталь на улице.

– Я ж говорил, что на «Текстиль» устроился.

– Это что, на «Текстиле» столько платят? – спросил Колян.

– Ну а че, – сказал я.

– А сколько ты там отпахал?

– Неделю.

– Во, дела, – недоверчиво сказал Колян, а пацаны уже в какой раз переглянулись.

До остановки мы опять шли молча. И опять меня пропустили вперед. На меня оглядывались прохожие, но я не придавал таким мелочам значения. Выходило, я действительно здорово на этом «Текстиле» возмужал.

– Ты чего в пиджаке паришься? – спросил Виталь.

– Да так, – сказал я.

Несмотря на появившуюся из-за нового статуса рабочего человека уверенность в себе, мне не хотелось, чтобы пацаны разглядывали меня как ожившего мамонта. Они и без того всю дорогу косились на мои мускулистые ноги, а если бы еще и увидели торс, грудные мышцы которого Викентьич счел похожими на совковые лопаты…

– Раздевайся, давай, – потребовал Виталь, – вон, люди пялятся. Ты нас всех тут позоришь.

– Да я это… ну, плавки забыл. Видишь, в «семейках» сижу.

– А-а, – сказал Виталь. – Но все равно. Мы уже по второму разу искупались, а ты… Неужели не хочется?

– Да не знаю, – сказал я.

Виталь в очередной раз посмотрел на меня подозрительно, но промолчал. Мне вообще показалось, что Виталь, самый крутой из всей нашей компании, словно слегка побаивается меня.

– Ништяк! – с восторгом сказал вернувшийся из воды Мороз. – Пацаны, наливайте!

– Ты давай завязывай брызгаться, – проворчал Колян, и Серега, естественно, тут же встряхнул в его сторону мокрой кистью.

– Твою мать! – громко сказал Колян.

Он вскочил, намереваясь броситься на Серегу, и я поморщился. Все это их поведение казалось мне детским. Виталь заметил, как я поморщился, и поморщился тоже.

– Эй, угомонитесь, – сказал он и исподтишка взглянул на меня, словно ожидая моего одобрения. – Видите, на нас люди смотрят.

– И что? – беззаботно спросил Саня.

– А то. Сейчас кто-нибудь сбегает, вызовет ментовку, а мы еще и половины выпить не успели.

Пляж возле озера состоял из чередующихся участков травы и песчаных проплешин. Народ пристроился в зависимости от своих предпочтений, кто на траве, кто на песке. Мы расположились и там и там, поровну. На всех было одно драное покрывало, захваченное Серегой Морозом, но на нем никто не сидел. Там разместили общую жратву и выпивку, а валялись или сидели тоже кто где. Я, например, выбрал для задницы траву на небольшом возвышении, а босые ноги протянул на горячий песок. Народу на небольшом пляже оказалось много, даже для субботы, где-то человек двести. Видно, всех пригнала сюда жара.

«Прощай, от всех вокзалов поезда уходят в дальние края; прощай, мы расстаемся навсегда под белым небом января»… – пел Лещенко из переносного радиоприемника где-то за моей спиной.

У нас начался как бы тихий час. Все, кроме меня, наплавались, наигрались, пристроившись к волейболистам, и сейчас наступила временная апатия – пацаны решили наконец просто позагорать, тем более что забыли захватить карты. Мы в очередной раз пропустили разбавленный пуншем коньячок, пустив по кругу единственный стакан, который умыкнули из аппарата с газированной водой возле магазина, и разлеглись в разных позах.

Мне уже здорово хотелось жрать, но печенье, булочки и прочая дрянь, которую мы набрали после винно-водочного, не лезла в глотку. Надо было взять хотя бы хлеба с колбасой и маслом или чего-то вроде этого, а еще лучше – килограммов пять зельца. Правда, пацаны бы меня тогда не поняли.

– Так и будешь валяться в пиджаке? – внезапно спросил Серега.

– Ну а че, – сказал я.

– Да ниче, – громко поддержал его Колян и я понял, что нашим уже нормально ударило по головам. – Снимай, давай.

– Зачем?

– Хотим посмотреть, как ты накачался.

– У него там капуста по карманам распихана, – насмешливо сказал Вован. – Боится, свистнут. Видали, как карманы оттопыриваются?

– Кстати, насчет капусты, – сказал Серега Мороз. – Ты правда полтысячи на «Текстиле» заработал?

– Ну не украл же.

– За неделю?

– Ну да.

– Учеником слесаря?

– Учеником.

– Слушай, а там места еще есть? – спросил после паузы Мороз. – Я тоже так хочу.

Я пожал плечами.

– Не знаю. Попробуй в отдел кадров. Там такой Павел Аркадьевич… ну, начальник, короче. Мировой мужик. С ним поговори.

При упоминании об отделе кадров у меня почему-то зачесался бок.

– Все равно пусть снимает, – сказал после минутной паузы Колян, возвращаясь к теме пиджака. – Он на весь пляж один такой сидит. Позорище какое-то.

Пацаны моментом забыли про загар. Кто-то присел, кто-то встал, кто-то перекатился на бок, и все стали смотреть на меня.

Я понял, что от меня не отвяжутся; даже, возможно, попробуют стянуть пиджак силой. Вообще-то я был уверен, что мог бы запросто раскидать их всех как щенков, включая даже Виталя, но мне не хотелось привлекать всеобщее внимание – на нас и без того посматривали неодобрительно, когда пацаны затевали возню или громко ругались. Опять подумав, что зря связался с этими малолетками, я неохотно стянул пиджак.