Любовь с первого клика - Дарья Владиславовна Сойфер

клавиатурой, больно впились в Ленины руки, вытаскивая ее на поверхность.

– Ты… – выдохнула она, отфыркиваясь. – Больной, что ли?

– Жива! – Никита стиснул ее в объятиях, рискуя задушить. – Слава богу, ты жива…

Картина, представшая перед Леной, когда та наконец протерла глаза от воды и пены, впечатляла. Выбитая дверь болталась на одной петле, из косяка торчали щепки, и в довершение всего на пороге мялся, смущенно потупившись, дворник в форменной куртке. И Лена, которая еще секунду назад собиралась оттолкнуть Кобзева, лишь крепче ухватилась за его плечи, прикрываясь телом друга, как живым щитом.

– Кто это? – в ужасе пробормотала она.

– Ах, это! – опомнился Никита и хотел было отстраниться, но Лена его не пустила.

Только теперь оба осознали, что она прижимается к нему в чем мать родила. Конечно, обстановка к романтике не располагала, и Лена сомневалась, что Кобзев решит воспользоваться ее наготой на глазах у дворника, но все же ей стало неловко, а щеки обожгло клеймом стыда.

И ладно еще Фетисова, ее можно было понять: она забыла, когда в последний раз к ее обнаженному телу прикасались не просто мужские руки, но и мужчина целиком. Но почему Никита не попытался избавить их обоих от смущения? Мог бы пошутить как-нибудь, в идеале – пошло, чтобы Лена разозлилась и позабыла про стыд. А он замер, уставившись на нее потемневшими глазами, и Фетисова увидела то, что вообще никогда не думала увидеть: Кобзев покраснел.

– Полотенце, – шепнула она, старательно отводя взгляд.

– Да! Точно! Я и сам хотел… – Никита стянул с крючка полотенце, обернул ее и только потом выпрямился, зачем-то отряхивая мокрую насквозь футболку. – Фархад мне помог дверь входную вскрыть…

– Что?! – Лена пошатнулась, чуть не нырнув снова.

– Фарух, – скромно поправил дворник. – С вас тысяча рублей.

– За сломанные двери?! Кит, ты хоть в курсе, что это съемная квартира?! Я на какие шиши теперь должна делать хозяйке ремонт?!

– Ну, я-то думал, ты руки на себя наложила…

Лена зажмурилась. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Мысленный счет до десяти и обратно. Блаженны нищие духом. Убивать ближнего – грешно…

– Ладно-ладно, ты не психуй, – миролюбиво улыбнулся Никита. – Я расплачусь. – Он наконец вывел Фаруха в коридор, чтобы Лена могла успокоить внутренних демонов и загнать обратно в глубины подсознания.

– А сколько будет стоить все починить? – услышала она из коридора.

– Пять тысяч.

На этих словах демоны зашевелились снова, и Лене пришлось нехило поднапрячься, чтобы справиться с желанием немедленно броситься в коридор и как следует «отблагодарить» Никиту за свое спасение.

Когда дворник ушел за новым замком, а Кобзев, влекомый чувством вины, сварил для Лены крепкого кофе, она уже завернулась в халат, вытерла лужу и похоронила в мусорном ведре утопшие наушники. Теперь ничто не мешало ей выяснить у Кобзева, в какой момент он успел удариться головой, чтобы учинить ей весь этот взлом с проникновением. За историю, которую поведал Никита, точно передрались бы киношники.

Все началось на свидании с Жанной Карениной, и ничто, как говорится, не предвещало, пока в ресторане не появился Вайц. И не один, а в теплой компании человека из «Goomble».

– И, главное, я еще злился, что Жанночка выбрала такое дорогое заведение! – с горящими глазами повествовал Кобзев. – Да если б не она, я бы в жизни не наткнулся на Вайца!

Сначала Никита собирался подбежать к Дмитрию Яковлевичу за объяснениями и сатисфакцией. Спросить, глядя в бесстыжие глаза, почему тот исчез с радаров и до сих пор не восстановил Лену в должности. Но, пораскинув мозгами, Кобзев решил не светиться, а присмотреться внимательнее. Прячась за папкой меню и объемной грудью своей избранницы, Никита смог увидеть, как Вайц демонстрирует что-то собеседнику. И не просто демонстрирует, а явно расхваливает, активно жестикулируя с пеной у рта.

– Он питчил какой-то проект. – Кобзев вошел в раж и стукнул кулаком по столу, расплескав свежесваренный кофе. – Спорим на пять косарей, он решил продать им «Влюбителя»?

– Ты деньги-то прибереги, тебе еще за новые замки расплачиваться… – Лена промокнула стол.

Дальше события развивались еще стремительнее. Сфотографировав Вайца на телефон, Никита отправил компрометирующие снимки Лене. Та, разумеется, не ответила, поскольку в тот момент мирно дремала у себя в ванной. Кобзев, который об этом не подозревал, принялся названивать Фетисовой, но безуспешно: музыка в наушниках надежно защищала Лену от назойливых трелей телефона. И вот тогда Никита почуял неладное.

– Я знал, что ты расстроилась из-за увольнения. А еще вела себя так подозрительно спокойно… – Никита мотнул головой, словно прогоняя неприятные воспоминания.

Испугавшись за подругу, Кобзев оставил озадаченную Жанну в ресторане и бросился к Лене домой. Звонил, стучал, бился в дверь, и с каждым ударом в его воображении возникали картинки одна страшнее другой. Когда дверь не поддалась, Никита обратился к впечатлительной соседке, та посоветовала вызвать дворника, мол, так всегда делают, когда кто-то из жильцов вешается.

– А тебе не пришло в голову, что я просто моюсь? – поинтересовалась Лена, прервав душеизлияния Кобзева.

– Так долго?! – Никита бросил красноречивый взгляд на ее руку: подушечки пальцев сморщились от долгого пребывания в воде. – Между прочим, ты могла в любой момент утонуть. Вот у тетки моей соседка была, она тоже уснула в ванне.

– И что?

– И все! – Никита возвел глаза к потолку. – Царство небесное.

Устав доказывать Кобзеву, что ничего ее жизни не угрожало, и уж тем более она не собиралась топиться, Лена взяла его телефон, чтобы пролистать снимки Вайца. Тот и вправду сидел за столиком с тем самым бородачом, который оценивал сервис «Романтика» перед сделкой. И как бы скептически Фетисова ни относилась к Никитиным теориям заговора, сейчас она вынуждена была признать: Вайц выглядел подозрительно. Точь-в-точь как в тот день, когда он впервые рассказал о своей задумке новой игры: горящие глаза, съехавший галстук и вскинутые в каком-то итальянском жесте руки.

– Может, они там что-то не утрясли с «Романтикой»? – предположила Лена, не желая верить в худшее.

– Ты что, слепая?! – не выдержал Кобзев, но, виновато посмотрев на ее очки, смутился и осекся. – Не в этом смысле… Короче, к гадалке не ходи, он собрался продать «Влюбителя».

– И зачем