Младший научный сотрудник (СИ) - Тамбовский Сергей

— Наверно от слова «варнак», — предположил я, — это значит разбойник или просто лихой человек. Видимо в старину тут немало разбойников на дорогах шалило.

— Интересно, — задумалась она, — а куда они все делись, эти разбойники… сейчас же их нет.

— Ну допустим, это ты ошибаешься, что совсем их нет, — заметил я, — вспомни того уголовника, который к нам на танцы приходил.

— Кстати, куда он делся? — поинтересовалась она, — пять дней уже живём тут и ни разу больше не проявился.

— Сидит наверно в своей малине и замышляет что-нибудь, — соврал я, потому что на самом деле-то замышляли мы с Аскольдом, а Вася только инструментом нашего замысла был.

— Значит нам первым делом надо церковь найти, — вспомнила она.

— Правильно, — согласился я, — а потом по магазинам прошвырнёмся, вдруг какой дефицит зацепим.

Открытую церковь мы в этом Варнакове, если уж быть точным, не нашли — был тут когда-то мужской монастырь, но его давно аннулировали атеистические советские органы. Осталась одна деревянная часовня при местном кладбище, но и на ней висел огромный и ржавый замок.

— Будем считать, что причастились, — перекрестился я на крест на макушке часовни, — с духовными делам закончили, пошли теперь материальным заниматься.

Главная улица в этом Варнакове была одна и называлась она даже не Советская, а Ленина. Тут стояли старинные дома из прошлого века, прочно вросшие в землю, и ещё имелся Дом культуры, где вечером были обещаны танцы, а днём шёл художественный фильм «Случай в квадрате 36-80».

— Не, в кино я не хочу, тем более на военный боевик, — заявила Оля, — лучше по магазинам пройдёмся.

Допустим на этот «Случай» я бы и сам ни за что не пошёл, уж очень грубо сляпанная агитка, так что согласился на магазины. В продуктовом стояла длинная очередь в винный отдел, а больше ничего примечательного не имелось, а вот в соседнем когизе (расшифровывается — книготорговое объединение государственных издательств, а не так, что вы подумали) был на удивление шикарный выбор литературы.

— Я тут пожалуй все деньги оставлю, — сказал я Оле, забирая под мышку три покета серии «Зарубежная фантастика», это были «Цвет надежд зеленый», шведский сборник, «Трудная задача», сборная солянка на фантастико-математические темы и «Кольцо вокруг Солнца» Саймака.

— А я Ремарка возьму, — ответила она, — у нас в городе «Трёх товарищей» днём с огнём не сыщешь.

— А теперь можно бы и возвращаться, — сказал я, оплатив покупки, за олину книжку тоже я отдал деньги, а она не возражала.

— Хорошо, поехали, — вздохнула она, — посидим только немного… вон там, у памятника скамейка свободная есть.

Памятник, как вы наверно и сами уже догадались, был Владимиру Ильичу, но нестандартный — Ленин тут не показывал направление развития своей вытянутой рукой, а скромно сидел на примерно такой же лавочке, что стояли вокруг.

— А знаешь, — сообщила мне Оля, когда мы сели, — я кажется только что видела твоего вчерашнего лесника…

Глава 18

Уроки актерского мастерства

— Где? — быстро сориентировался я.

— Да вон там, возле автостанции, стоял возле самосвала и пил пиво из горла.

— Пойдём, покажешь, — дёрнул я её за рукав.

И мы мигом передислоцировались к автостанции, она была в центре, на том же пятачке, где Ленин стоял и райком. Но не успели — большой синий самосвал типа ЗИЛ-130 стартовал и укатил куда-то вдаль прямо перед нашим носом, отчаянно чадя чёрным-пречёрным дымом.

— Ну вот, убежал, — расстроилась Оля, а я приступил к допросу:

— А с чего ты взяла, что это тот лесник? Ты же его не видела раньше?

— Но ты же вчера мне так образно описал, что я сразу запомнила — кудлатый, щербатый, в тёмных штанах и куртке и самое главное, маленький… метр-пятьдесят, не больше. Людей с таким ростом очень мало.

— А если это подросток был?

— С пивом из горла? У нас вроде такое редко случается. Да и отличу я наверно мальчика от взрослого карлика.

— Он тебе знаки какие-то делал? Может сказать что-то попытался?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Бутылкой помахал из стороны в сторону, но может это и не мне знак был, а просто он там пену взбивал…

— Ладно, — закончил я эту неприятную тему, — будем считать, что показалось…

— А когда кажется, что надо делать? — приняла она условия игры.

— Креститься, — буркнул я, — через десять минут наш автобус отправляется, пошли на остановку.

Обратный путь прошёл без осложнений, в Макарьеве мы пообедали, после чего я было отправил Олю в её комнату в общаге, но быстро спохватился.

— Слушай, — сказал я ей, — а у тебя косметика какая-то есть?

— Конечно, — ответила она, — какая же женщина без косметики путешествует.

— Тогда вот что… сможешь меня загримировать, чтоб я на себя стал непохож?

— А зачем? — спросила она, моргая ресницами.

— Это я тебе потом расскажу…

— Могу попробовать… Нинку давай подключим к этому делу — у неё целый килограмм этой косметики, я видела.

— Я не против, — ответил я, — только хорошо бы, если б этот процесс не увидели другие наши отрядники.

— Ты прям меня заинтриговал, — сказала Оля, — в вашей бане можно это сделать, туда всё равно никто не ходит.

— Тогда подходите вдвоём минут через десять, — ответил я и удалился к своей бане.

Аскольд сразу же продемонстрировал мне результат своих трудов — на тетрадный лист была наклеена такая фраза «Сегодня вечером армяне поедут воровать зерно с пашни возле Петуховки».

— Два часа возился, — сообщил он мне, — задолбался весь.

— Нормально, мне нравится, — подбодрил его я, — газету спрятал?

— Сжёг я её нахер, вон там, за баней.

— Ещё лучше… теперь второй этап операции — я вот что придумал… девчонки сейчас меня загримируют своей косметикой, так чтоб я на себя не был похож. Тогда армяне точно не найдут, кто им информацию про зерно слил.

— Значит девочек надо посвящать в наши планы? — спросил Аскольд.

— Скормим им усечённую версию… ну допустим, что у тебя мать в КГБ работает, все знают, вот и намекнём, что мы с тобой внештатники этого самого КГБ, а это типа операция по обезвреживанию кое-кого кое-где… должно сработать, — возражений такой план у него не встретил.

— Тогда меня гримируют, я сижу в бане и не отсвечиваю, а то ребятам может показаться странным изменение внешности, потом ждём Фому, и я иду с ним к армянам, а ты сразу же к правлению — послание подсовывать.

— А если не будет УАЗика на месте? Уехал, допустим, Пугачёв куда-то?

— Тогда на крыльцо положишь и камнем сверху придавишь — кто-нибудь да поднимет. Только аккуратнее, чтоб тебя там не срисовали.

— А ты что там будешь говорить армянам?

— Это уж мои проблемы, придумаю, — ответил я, — о, девоньки пожаловали.

Нина была заинтригована ничуть не меньше Оли, но расспрашивать подробности они как-то не стали, а вместо этого усадили меня к окну и начали раскладывать разные баночки и бутылочки на столике.

— Волосы мы тебе лаком сбрызнем, — сообщила Нина, — и вверх зачешем — будет впечатление, что они у тебя дыбом стоят.

— Под щеки можно вот эти прокладки положить, — добавила Оля, — они изменят форму лица.

— И в нос тоже можно вставить вот это, — показала Нина, — нос будет совсем другой.

А когда они закончили все процедуры, Нина, как более смелая, села на мою кровать и заявила:

— А теперь рассказывайте, чего вы там задумали…

----

Историю про внештатников госбезопасности они съели, но по лицам было видно, что до конца в эту байку не поверили. Но вопросов больше не задали.

— Когда всё закончится — могу я это сам смыть? — спросил я перед расставанием.

— Можешь, — уверенно отвечала Нина, — только волосы хорошо бы горячей водой отмывать.

— Где ж я тут найду горячую воду? — озаботился я.

— А вот в своей бане и нагреете, — и они обе испарились, а Аскольд ушёл к дороге караулить Фому.