Исцели меня (СИ) - Юнина Наталья

— Мужик, говорю, бородатый — хорошенький, — мечтательно произносит Даша, провожая взглядом Бестужева.

— Ты совсем чокнулась что ли? В каком месте он хорошенький?

— Ммм… во всех. На твоем месте я бы к нему присмотрелась.

— С чего это?

— С того, что я подслушала. В общем, как всегда. Одному — все, другому — ничего.

— Ты о чем? — уже начиная нервничать, задаю ей вопрос.

— Ни о чем. Вот иди сама и подслушивай. Все тебе скажи, — бурчит под нос, вставая с места.

А я недолго думая, зачем-то ведусь на Дашин треп и иду… подслушивать. Да, дурной пример заразителен.

Я не знаю зачем мне это надо, но я стойко иду к кабинету. Правда, остаться незамеченной не получилось. Папа с Бестужевым не только притормозили, не дойдя до кабинета, но и начали разговаривать с каким-то мужчиной. А вот бородатый еще и обернулся в мою сторону, и мало того — подмигнул. Ничего другого, кроме как пройти около них, я не придумала. В конце концов, можно завернуть за угол и отсидеться в одной из уборных.

Правда, на мое счастье, сидеть мне долго нигде не пришлось. Спасибо папиному голосу, который и оповестил меня о том, что папа зазывает Бестужева в кабинет. Для верности простояла двадцать секунд и пошла как можно тише к кабинету. Я даже не успела нормально встать, не говоря уже о том, чтобы подставить ухо, как дверь резко распахнулась.

— Ты что-то хотела, София Викторовна? — с усмешкой интересуется Бестужев.

— Да, — шумно сглатываю. — С папой поговорить.

— Ну сделаешь это попозже. А пока нам с ним надо поговорить.

— Хорошо, — киваю в ответ.

— Кстати, Соня, давай я загадаю тебе загадку. Если ответишь правильно с первого раза, то сейчас не будет разговора с твоим отцом, и мы пойдем с тобой более длительным путем. Тебе этот путь понравится больше, но я за другой, более короткий. Однако, дам тебе шанс.

— Я тебя не понимаю.

— Ну, потом поймешь. Итак, загадка. Что общего у здоровой собаки и близорукого гинеколога? Отвечай быстро. Пять секунд. Отсчет пошел.

И он действительно считает. Я даже не знаю, о чем может пойти речь в кабинете, но почему-то старательно придумываю ответ в голове.

— Пять.

— Нюх, — говорю первое, что приходит на ум.

На мой ответ Бестужев не улыбается. И нет, даже не смеется. Он ржет как лошадь.

— Нет, дорогая моя, — откашливаясь от смеха, выдает Бестужев. — Правильный ответ — нос. У здоровой собаки он влажный, ну а про гинеколога объяснять не буду, сама догадаешься. Так вот, солнышко, не суй пока свой прекрасный носик в наши с твоим папой дела. Всему свое время. До завтра, Соня, — поддевает кончик моего носа указательным пальцем.

Ну гад, получишь ты еще у меня!

Глава 20

Настоящее

— Соня, прием, — резко открываю глаза, когда слышу над ухом не только Сережин голос, но и чувствую его прохладные и влажные пальцы на моем предплечье, вероятнее всего, от воды. — Есть не хочешь?

— Не знаю, ну если чуть-чуть, — хрипловатым ото сна голосом шепчу я, осматриваясь вокруг.

Хорошо отрубилась, ничего не скажешь. Солнце вовсю палит, но я его не почувствовала только лишь по той причине, что меня закрывает большой зонт.

— Давай искупаемся, намажемся кремом и в тенек, зонт не слишком защищает. И все же перекусим.

— Давай, — киваю в ответ, хотя самой хочется только одного — домой.

А если быть более точной — хочу посмотреть кино, о котором говорил Глеб и вновь послушать ту красивую песню. Когда не болит голова — этим надо активно пользоваться. Не понимаю откуда взялось такое желание посмотреть, наверняка, древний фильм. Тем более я и названия его толком не помню. Но ведь Бестужев точно позвонит вечером, можно и название переспросить.

Находиться на пляже после купания и отнюдь не легкого перекуса мне не хотелось. Во-первых, испражняться в озере на руках у кого-то — уж точно не предел моих мечтаний, во-вторых, меня, как ни странно, напрягал сам Сережа. Каким-то шестым чувством я четко ощущала, что сейчас он не со мной. Думает о той девушке. Говорит со мной, смотрит на меня, а думает о другой. Когда же голова будет работать на пару с чувствами? Ну не мой он. Не мой. Никогда не был и уже не будет. Как пересилить себя и сказать, чтобы больше не приходил ко мне? Ну как, Господи?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну что записываемся? — поднимаю голову на Сережу и непонимающе смотрю на него. О чем он вообще говорил?

— Уже почти зеленый, смотри на дорогу. Я задумалась. Куда записываемся?

— На ампутацию голени. А вместо них — резиновые протезы, — вполне серьезно произносит Сережа, трогаясь с места. Какая к черту ампутация?! — Сонь, ну может хватит витать в облаках? На акупунктуру записываться. Я кому это все рассказывал?

— Нет. Пока не надо. Позже. Прости я немного… спать хочу, — откидываю голову на сиденье и закрываю глаза.

Спать уже совершенно не хочется, как и говорить о чем-либо, тем более слушать. В душе какое-то полное опустошение.

Попрощалась я с Сережей впервые за все время — скупо, но так и не решилась сказать четкое «не приходи». Все равно хочу, чтобы приходил. Увы, хочу.

* * *

Несколько часов я безвылазно потратила на то, чтобы вспомнить название песни. Не вспомнила, но все же нашла с применением титанических усилий. А вот с кино оказалось все сложнее. Казалось бы — ну позвони и узнай. Рука что ли отсохнет? Так вот это оказалось для меня невозможным. Я не смогла. И только ближе к вечеру из недр своей памяти я-таки выудила одно слово или фразу: де лам мер или де ла мар. Бестужев точно шептал что-то такое.

Через два часа мне захотелось его убить. Я же еще тогда чувствовала, что фильм без хэппи-энда. Зачем сейчас я на это повелась? Дура! Мало мне слез. Захлопнула со злостью крышку ноутбука, но спустя несколько минут обдумываний, вновь полезла добивать себя только уже песней с отрывками из кино.

И только после одиннадцати вечера до меня дошло — он не позвонил. Каждый день с момента своего отъезда Бестужев звонил вечером, а сегодня нет. Рука сама потянулась к мобильнику. Почему-то в этот раз я не задумывалась ни над тем, что звоню ему сама, ни над тем, который сейчас час.

— Да, — хрипло прошептал Бестужев. Значит разбудила.

— Ты — свинья, — не задумываясь, бросаю в ответ.

— Подожди минуточку, — гениально. Что надо сказать или сделать, чтобы вывести этого мужчину из себя? — Слушаю тебя.

И тут ступор. С какого фига он свинья? Я сама выбрала фильм, Глеб меня не заставлял. И не говорил, что там будет счастливый конец.

— Ты так долго не можешь придумать почему я свинья или повод почему ты мне позвонила в такой час?

— Извини, я погорячилась со свиньей. Ты — не свинья. Просто я посмотрела тот фильм, о котором ты говорил два года назад. Почему-то захотелось. Ну и… расстроилась.

— Тебе он не понравился?

— Понравился. Но конец плохой.

— А ты представь, что он хороший. Главный герой возвращается через несколько лет в тот самый дом, встречает ее и все у них будет хорошо.

— Это уже не то. В кино этого нет. И что-то мне чутье подсказывает, что они умрут.

— Зато в книге есть. Все закончилось хорошо.

— Врешь.

— Вру. Но ведь фильм тебе понравился. Стало быть, ты испытала эмоции. Мы же ради этого и смотрим фильмы. Кстати, чем тебе он понравился?

— Тем, что без слов все ясно.

— И без прикосновений.

— И без них. Очень подходящее название.

— Да, если море молчит, это еще не значит, что оно не волнуется.

Этот неловкий момент, когда мы оба замолкаем и мне совершенно не хочется ничего говорить.

— Чего бы ты сейчас хотела? В данную минуту, не то, что и так понятно. Здесь прямо сейчас, не смотря на то, можешь ли ты это получить или нет. Ответь быстро и не задумываясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Чашку горячего какао и забраться на уютный подоконник с книгой в руках. И с теплым пушистым пледом в придачу, несмотря на лето. Мне так каждый вечер хочется. И ноги очень хочется поджать под себя как раньше. Только раньше об этом не задумывалась. Оно само собой выходило.