Великая иллюзия - Татьяна Юрьевна Степанова

кухни в комнату – жилистая, худая, босая, с растрепанными седыми волосами. Кто бы мог догадаться, что в юности она слыла редкой красавицей – тоненькая как былинка, хрупкая, гибкая, с великолепной фигурой…

Вздохи… всхлипы…

София Мармеладова разговаривала сама с собой, жестикулировала – рассуждала, спрашивала, отвечала, гневно восклицала, глотала непрошеные слезы воспоминаний, дискутировала, бормотала… бормотала…

С давних пор она видела сны наяву. Сны о прошлом. Под воздействием таблеток, что прописывали ей врачи, сны уходили в небытие, словно таяли в непроглядной тьме памяти. Но затем возвращались снова. Непрошеные и такие яркие, такие реальные.

Словно все случилось вчера, а не много лет назад.

Приход полицейских всколыхнул воспоминания, вселяя в Мармеладову страх.

Во сне ей семнадцать лет. На ней вязаная крючком кофточка и мини-юбка. Она стоит на пустом манеже Сочинского цирка шапито. Сегодня первый раз она будет помогать ей на представлении в качестве главной ассистентки. Потому что она снова выступает после долгого перерыва. Ей звонил сам начальник управления Госцирка и просил, умолял заменить во втором отделении иллюзиониста Игоря Кио. Несмотря на недавнюю свадьбу с Юрием Чурбановым, к Кио в Сочи приехала дочка генсека и демонстративно собиралась присутствовать на представлении. Сверху приказали – не допустить! Пресечь! И так сплетен в народе о них пруд пруди. Поэтому позвонили ей, ушедшей на покой – дорогая, великая и неповторимая, выручите! Публика вас не забыла. Ваш знаменитый номер с вазой…

На манеже рабочие сцены только что установили большую вазу в форме белого яйца на трехногой подставке – публика должна видеть, что под дном вазы только гнутые бронзовые ножки и пол. Номер удивителен и сложен, публика всегда следит за ним придирчиво, затаив дыхание, стараясь разгадать, в чем секрет.

В начале номера она наполняет до краев огромную вазу-яйцо водой из кувшинов, которые приносят рабочие в униформе. Она опускает руку в вазу, разбрызгивая воду по песку манежа, демонстрируя публике – нет никакого подвоха. Затем ее быстрый жест факира, и вода в вазе загорается синим пламенем. Пламя гаснет, и она накрывает вазу-яйцо покрывалом. Делает пассы факира, словно колдует. А потом медленно, эффектно стягивает покрывало.

Из полной воды вазы сначала вылетают два ученых ворона.

Покружив над ареной, они садятся ей на плечи.

– Карррл у Кларрры украл Коралллиии, – произносит она громко, пародируя скороговорку. Публика всегда смеется в этом месте. Щедро хлопают.

Она вновь накидывает покрывало на вазу, щелкает пальцами, стягивает, и… из наполненной водой вазы-яйца медленно выбирается, словно вылупляется, девушка в костюме зеленой ящерки с гребнем рептилии на голове. Она абсолютно сухая.

В Сочинском цирке шапито в роли ящерицы из вазы-яйца вылупится на глазах публики Соня Мармеладова. Они тщательно репетировали номер еще дома в Москве.

Она, тяжело ступая, бродит по манежу вокруг вазы, придирчиво оглядывая реквизит. Рядом с ней, словно нитка за иголкой, следует юная Регина Гришина. Они подруги с Соней, но Регина ей жгуче завидует – отчего это ее выбрали на роль ящерицы?

– Оттого, что она гораздо старше тебя и тоненькая совсем, миниатюрная, а в вазе мало места, – терпеливо поясняет она. Голос у нее хрипловатый, приятный, медовый, совсем не старческий.

Она проверяет отверстие в манеже, специально просверленное техником для бочки, что стоит там, внизу, куда и стекает по шлангу, пропущенному через ножку, из вазы вся вода, что льют в нее из кувшинов. Проверяет специальную резиновую глубокую воронку, что крепится на горло вазы так аккуратно и плотно, что совершенно незаметна для публики.

– Соня, реквизит зарядят перед вторым отделением. – Она поворачивается к юной ассистентке. – Поскучаешь часик в яйце. Ты все хорошо усвоила? Ты сама потом снимешь воронку, вот тросик – потянешь за него тихонько.

Соня кивает.

Она хочет сказать – я сделаю для вас все, что угодно, лишь бы вы только позволили мне… Разрешили…

Она улыбается ей. Ее крашеные волосы цвета воронова крыла блестят от масла. Она с давних пор душится исключительно арабскими духами, которые всегда раньше привозила себе с гастролей цирка.

Проходит целая эпоха – несколько лет пролетает, словно миг единый…

Соня-ящерица по-прежнему работает в номере «Ваза».

Сидит в вазе-яйце в «заряженном реквизите» за кулисами и терпеливо ждет, скорчившись, подогнув ноги. На ней костюм зеленой ящерицы. Над головой ее воронка, куда будут наливать воду, стекающую по шлангу, пропущенному внутри одной из полых бронзовых ножек вазы в отверстие в арене и дальше в бочку под манежем. На шланге – кран. Она по заветному слову завернет его. И у публики создастся иллюзия, что вся ваза полна водой, а та будет только в воронке. Туда из последнего кувшина плеснут спирт. Он и загорится, когда она тайком бросит в него спичку. В руках скорчившейся в вазе ящерки Сони мешок, в нем спокойно сидят два ученых ворона.

Она любила своих черных воронов.

Карррл у Кларрры украл Коралллиии…

Коралллиии… Коралли…

Они снова выступают после долгого перерыва в Сочинском цирке шапито. И вокруг них клубятся злые сплетни. Так кажется ящерке Соне.

Сплетни… Клевета… Вздор… Бред…

Однако она помнит все прекрасно – они ведь присутствовали тогда на пустом сочинском пляже – она, Регина и Стас, самый младший из них.

Ветер, шторм, в июне в Сочи штормит часто и море холодное. Они все втроем сопровождают ее на прогулку. Она шествует по пляжу медленно и тяжело, словно императрица, а они – ее покорная юная свита.

А тот, другой…

В цирке говорят, он начинал как акробат, но затем после травмы вынужден был уйти в рабочие сцены. Он был такой красивый парень и несвободный – двое детей и жена из цирковых, «опилочных»…

Она в свои старые годы возжелала его плотски, захотела его в любовники. Она пригласила его в свой номер, в свой творческий коллектив. И он служил ей на арене и спал с ней, со старухой. Они жили вместе два года – в цирке все это знали… Он развелся с женой. Он трахал ее в постели каждую ночь, и даже после выступлений они запирались в гримерке. Она давала ему деньги и покупала ему модные шмотки у фарцы, вьющейся вокруг цирковых, она целовала его в губы публично на людях, всюду