Ромейская история - Олег Игоревич Яковлев

под замок. Пусть его участь решит патриций Георгий Маниак. Что делать, парень, – усмехнувшись в пшеничные усы, обратился Гаральд к обомлевшему Кевкамену. – Сейчас его время. Тысяча свиней!

– Но я всё равно его убью! – прохрипел Тростейн.

Кевкамен в отчаянии вырвался из рук схвативших его нурманов и метнулся прочь. Споткнувшись о чью-то ловко подставленную ногу, он беспомощно растянулся на мозаичном полу.

– Молодец, Порей! – вскричал Тростейн. – Сейчас я врежу этой скотине!

Тяжёлый удар обтянутого железом кулака сбил едва поднявшегося Кевкамена с ног. Этериоты обступили его, схватили за руки и потащили вниз по крутой каменной лестнице.

«Георгий Маниак… Феодора… Всё кончилось… Свет померк!» – проносилось в затуманенном возбуждённом мозгу Кевкамена.

Вконец обессиленного, его втолкнули в утлую каменную камору.

20

Патриций Константин Лихуд в бешенстве метался по дому. Столь искусно затеянная им интрига оказалась пустой хитростью стареющего слепца. Когда, что он не учёл, где допустил роковой промах?!

Третья сила – Георгий Маниак и Феодора – вот в чём его просчёт. За этим полководцем и сестрой базилиссы стоят торгово-ремесленные круги, за них – армия и флот. Подкуп друнгария флота Феодоркана ничего не дал. Куда-то подевался Кевкамен. Наверное, его схватили или убили. Жаль, если это так. Катаклон был славный малый и мог ещё послужить его целям.

Патриций выскочил на улицу, велел подвести коня, тяжело взобрался в седло и тронул поводья. Конь медленно затрусил по вымощенной плоским камнем улице. Всюду толпился народ, все кричали, галдели, слышалось:

– Зоя в сговоре с Калафатом!

– Они все сговорились!

– Долой старую лицемерку!

– Маниака на трон!

Лихуд с трудом выбрался из толпы и остановился возле дворца эпарха. Может, назначенный недавно на высокую должность столичного эпарха – градоначальника Никифор Кампанар знает больше него, подскажет какую-нибудь мысль. Вместе, вдвоём они что-нибудь да придумают. Маниака никоим образом нельзя допускать к трону!

Кампанар был необычно спокоен и казался даже безучастным к происходящему на улицах.

– Не знаю, что делать, – признался он. – Маниак засел в Священном дворце, туда же притащили и Феодору. Во всём виноват проклятый евнух! Это он приблизил к себе Маниака! Хотел женить выродка Калафата на старой ведьме Феодоре. А Маниак не сказал ему ничего определённого, всё выжидал. Кстати, это он предложил выслать Зою.

– Да, он перехитрил нас, – мрачно кивнул Лихуд.

Они сидели в саду, в беседке с колоннами у фонтана, оба в белых хитонах, и медленно, маленькими глотками пили из серебряных чаш красное хиосское вино.

– Калафат со своим дядей укрылись в Студионе. Думаю, Маниак поспешит расправиться с ними, – говорил Никифор.

– Нельзя терять ни мгновения. Я переоденусь монахом и поплыву в Митилену, к Мономаху, – отставив чашу в сторону, решительно сказал Лихуд. – И вот что, патриций. Надо подумать, как нам воспользоваться расправой Маниака над Калафатом. И ещё. Следует разыскать проэдра Иоанна.

– Зачем тебе этот старый евнух?! – Кампанар презрительно сморщился.

– Для достижения цели хороши любые средства. Он может быть полезным нам с Мономахом. Да и тебе тоже. В случае, если не удастся расторгнуть союз Маниака с чернью.

– Ищи его в Халкидоне. Говорят, он скрывается где-то там.

– Мне вот кажется, что и искать его не надо. Хитрая лиса чует, где намазано мёдом. – Лихуд внезапно рассмеялся.

В голове у него зрел очередной план.

21

Отряд этериотов быстро продвигался по дороге к Студийскому монастырю. Впереди, в шеломе с развевающимися перьями, шествовал куропалат Гаральд Гардрад. На солнце сверкали железные доспехи воинов, поблёскивали мечи и секиры. Заметив оружных воинов, горожане сворачивали с дороги, отходили в сторону, Гаральд громко кричал:

– Расступись! Указом базилиссы Феодоры! Тысяча свиней!

Плотным строем этериоты достигли ворот Студийского монастыря. Перепуганные монахи поспешили пропустить незваных гостей на монастырский двор.

– Игумена ко мне! – уперев руки в бока, приказал Гаральд. – И пошевеливайтесь! Базилисса не любит ждать! А я тем более!

Он с усмешкой погладил ладонью рукоять меча.

На зов Гаральда тотчас явился растерянный запыхавшийся игумен. В дрожащей деснице старец держал посох из слоновой кости, тело его облегала лиловая шёлковая ряса, голову покрывал тёмный клобук с окрылиями.

– Мы пришли за Михаилом Калафатом и его дядей Константином! Мне приказано доставить этих людей в Священный дворец! – проревел Гаральд.

– Я не могу выполнить твою просьбу. По нашим обычаям, никто не может схватить человека и увести его в темницу или на казнь, если он находится в алтаре церкви. А именно там укрылись базилевс со своим дядей Константином.

– Что?! – рявкнул Гаральд. – Тысяча свиней! А ну, веди меня туда! Живо!

– Я проведу вас, но без грамоты, подписанной рукой базилиссы Феодоры, вы не имеете права…

– Хорошо, пусть так. Окружить церковь! – крикнул Гаральд этериотам. – Болли! Эдмунд! Войдите внутрь, встаньте у алтаря! Смотрите, чтобы они не улизнули от нас! Тростейн! Возьми у монахов коня, поезжай во дворец. Пусть пришлют грамоту с подписью Феодоры!

…Был жаркий апрельский день, в траве стрекотали кузнечики, наливались соком плодовые деревья, благоухали цветы. Этериоты, расположившиеся на монастырском дворе, играли в зернь. Хмурый Гаральд с заборола монастырской стены неотрывно следил за дорогой.

Прошёл час, другой. Куропалат уже стал терять терпение, когда вдали в облаке пыли показался маленький отряд всадников. В передних Гаральд узнал Тростейна и эпарха Никифора Кампанара.

– Вот грамота, святой отец! – Запыхавшийся Кампанар сунул в руки игумена свиток пергамента. – Видишь, здесь подпись базилиссы Феодоры. Красными чернилами. Базилевс Михаил и его дядя должны немедленно покинуть храм.

Прочитав выведенные рукой придворного писца ровные аккуратные строки, игумен отступил. Гаральд дал знак воинам.

Из церкви выволокли трясущегося от страха бледного Михаила Калафата. Рядом с ним шёл высокий пожилой человек, окинувший Гаральда испепеляющим, полным презрения взглядом.

«Видно, правду говорили, что дядя императора – муж редкой отваги, – подумал Гаральд. – По крайней мере, он не то что Калафат!»

Нурман невольно зауважал этого хладнокровного человека, бесстрашно идущего навстречу своей гибели.

Тем временем Никифор Кампанар торопливо объяснял игумену:

– Им ничего не сделают. Просто отведут во дворец и запрут в покоях. Базилисса Феодора обещала мне…

Окружённые этериотами и монахами в чёрных рясах, пленники проследовали к площади Сигмы.

На Сигме кишела пёстрая толпа. Гаральд заметил посреди площади переносной кузнечный горн и двоих палачей с жигалами в руках. Он криво усмехнулся. Базилисса Феодора не сдержала своей клятвы. Что ж, иного не могло и быть.

Мысли Гаральда прервал отчаянный вопль Калафата.

– Нет! Нет! – кричал низверженный базилевс, вырываясь из цепких рук этериотов.

Один из палачей стянул ему руки за спиной цепью. Раскалённое в горне добела