Санька-умник 2 (СИ) - Куковякин Сергей Анатольевич

Я осмотрелся.

Справа и слева — русские лица.

Чернов здоровался с ему знакомыми. Кому-то только кивал, некоторым и пожал руки.

Где-то, ещё далеко, справа от нас, начал подниматься над площадью гул людских голосов. Отдельных слов было не слышно, да я всё равно выкрикиваемого бы и не понял.

Волна звуков приближалась и приближалась…

— Смотри, Мао Цзэдун, — крикнул мне почти в ухо Чернов.

Вот, теперь и я могу сказать, что всемирно известно китайского лидера собственными глазами видел. Не только на рисунках и фотографиях.

Справа и слева от группы советских советников кричали, махали руками, а мы стояли как оловянные солдатики. Чуть ли не по стойке смирно.

Люди, заполнявшие площадь Тяньаньмэнь, никак не успокаивались. У меня уже от всего этого в ушах начало побаливать.

Наконец, стало относительно тихо.

Мао что-то начал говорить. Наш сопровождающий даже на цыпочки привстал. Видно, так ему лучше слышно.

Нам-то он почему не переводит? Думает, что если сам Мао говорит, то всем народам мира это понятно?

— Провозглашено образование Китайской Народной Республики, — наконец-то сподобился оделить нас информацией приставленный к нам представитель братского народа.

Во! Событие!

Кстати, СССР первый это новое государство признает. Это я ещё из дома помню.

Мао Цзэдун закончил говорить.

На площади опять все разом закричали.

— Точно — оглохнем, — повертел головой по сторонам Чернов.

Я был с ним совершенно согласен.

Тут Мао Цзэдун начал поднимать флаг.

Мля! Знал бы — в уши ваты натолкал. Точно, лечить их после всего этого придется…

Флаг затрепетал на ветру и народ на площади запел.

Пели с душой и эмоции окружавших меня китайцев просто разрывали на части. Слов я не понимал, но хотелось идти куда-то вперед, даже не идти, а бежать, разить врагов и без остатка вливаться в счастливое светлое будущее.

Могли бы и нам листочки со словами раздать…

Я бы тоже присоединился сейчас к гражданам новой страны, спел с ними с превеликим удовольствием.

Потом, после Мао, ещё кто-то говорил, но наш сопровождающий-переводчик на радостях совсем про нас забыл и только кричал что-то со всеми своими, а мы как балбешки на чужом празднике стояли.

Так, а кормит-то нас здесь будут?

Торжественное мероприятие продолжалось уже довольно долго и никак не завершалось.

Далее был ещё парад, а за ним, когда уже темнеть начало — салют.

Предусмотрительный Чернов время от времени свою правую руку в карман галифе засовывал, что-то оттуда извлекал и в рот прятал.

— Э, а мне? — толкнул я его в бок.

Тут же я стал обладателем маленького сухарика.

Эх… Как там бабушка Саньки в Пугаче говорила? Хлеб свой — тогда хоть у попа стой? Так, кажется?

Народ с площади всё не расходился.

Наконец, наш китаец подошел к полковнику, что-то сказал ему и мы проталкиваясь сквозь толпу куда-то двинулись.

Вообще, здесь, во второй мой жизни, меня всё время куда-то вели, что-то мне приказывали, поручали, самостоятельности у меня почти не было.

Ещё и за порученное строго спрашивали.

Ну, время такое…

Пока я так невесело рассуждал на голодный желудок, мы подошли к автомобилю.

— Есть сейчас поедем. Принимающая сторона банкет устраивает, — обрадовал Чернов меня и стоящих сейчас рядом со мной летчиков.

Наконец-то…

Ехали мы довольно долго, но всё когда-то кончается.

В зале уже были те же, что рядом с нами на Тяньаньмэнь стояли. Похоже, что мы сюда последними прибыли. Видно, советских военных советников решили в отдельные места не растаскивать, а всех вместе ужином угостить.

Присутствовали и представители от КПК и НОАК, но не самых высоких рангов.

Впрочем, какая мне разница…

О! Пельмени!

У меня даже в животе заурчало.

К этому любимому мною блюду прилагалась ещё и водочка. Причем, не местная, а наша родненькая в до боли знакомых бутылках.

Что, из СССР на праздник её специально доставили?

Да сколько же говорить-то речи можно! Пора бы и поесть!

Наконец, речи завершились и все собравшиеся принялись за угощение.

— Что, теперь скоро домой? — после третьей спросил я Василия.

— Кто куда, а ты, Саня, в субординатуру…

Куда?

В субординатуру?

Совсем не понял…

Для полноты картины, тут, в зале, оставалось только монаху появится. Тогда бы уж точно, всё для меня совсем непонятно стало.

Глава 44

Глава 44 Нас ждут великие дела

В субординатуру?

У меня от неожиданности даже пельмень в пищеводе колом встал. Хорошо ещё, не в то горло не пошел.

Пришлось без всякого тоста рюмку водки замахнуть. Протолкнуть китайское угощение в желудок. Чернов из-за этого на меня осуждающе покосился.

В субординатуру?

Какая мне субординатура?

С каких таких щей?

Дома, в студенчестве я не только с сачком за бабочками бегал. Случалось, и в компаниях за столом посиживать. В том числе с ребятами и девицами из меда. Парни там шебутные, а девчонки… самые красивые.

Отсюда я и знаю, что такое субординатура. Они там у себя, в медицинском институте, допустим — на лечебном факультете, пять лет все одинаково учатся, а затем их уже на потоки делят. Кто хирургом желает стать — год субординатуру по хирургии проходят, кто терапевтом — терапевтическую субординатуру, своя субординатура и у будущих акушеров-гинекологов. Всех труднее попасть на хирургическую. Не знаю, как сейчас, но раньше так было.

То есть, субординатура — это этап получения высшего медицинского образования.

А, может здесь не так?

Другой смысл, это слово тут имеет?

Я начал вертеть головой по сторонам.

Во, повезло! Незнакомый майор медицинской службы как раз из-за стола встал и папиросу пальцами разминает. В гостях у китайцев за банкетным столом он посчитал не сообразным курить, на воздух выйти желает. Я ему и компанию составлю, заодно и о субординатуре спрошу. С чем тут её едят.

Вот! Так и есть.

Майор несколько удивленно на меня посмотрел, но всё же разъяснил, что в военное время в госпиталях, если докторов не хватает, то фельдшеров, а иногда и медицинских сестер, это — когда уже совсем край, субординаторами ставят. Ну, как бы они временно врачей заменяют, занимаются лечением раненых под контролем доктора.

— В тыловом эвакогоспитале на тысячу коек у нас как-то всего три врача осталось, так вот мы двух фельдшеров и опытную медсестру в субординаторы перевели. А, что, делать-то было? — пыхнул он папиросой.

Тут коллегу качнуло, но на ногах он удержался.

Майор уже хорошо на грудь принял, но всё же был удивлен моим вопросом. Надеюсь, он сегодня вусмерть нарежется и о нашем разговоре помнить не будет. Иначе, придут за мной уже завтра как за парагвайским шпионом…

А как? Реалий советской жизни не знает — значит шпион и есть.

Я зацепился за слова майора о военном времени. А, какое у нас, военнослужащих из СССР в Китае, оно сейчас?

Вроде всех мы уже, и германцев, и японцев, победили, а в Китае — гражданская война. Сами они промеж себя бьются. Впрочем, уже побились и КПК верх взяла. Гоминьдан у себя на Тайване сидит, американцами прикрывается. Однако, это сама КПК свою победу провозгласила, тайванцы с ней не согласны, Гоминьдан на международной арене до сих пор представителем Китая признают.

СССР же официально ни с кем не воюет. Значит — время у меня не военное.

Может, на мой счет где-то ошиблись?

Я сейчас — капитан медицинской службы, по-старому — военврач третьего ранга. Теперь, правда, такого уже звания нет. Вот, может и подумал кто-то, что я доктор, а не фельдшер. Ввело моё звание в заблуждение. Его-то я будучи на интендантской службе получил, хоть и на медскладе.

Всё равно ничего не стыкуется…

Да и хрен с ним!

Пойду водку пить, а по ходу дела у Чернова что-то ещё попробую узнать.