Янтарь чужих воспоминаний - Марина Суржевская

Злясь на себя, я отставил стакан и очень медленно пошел к двери. Мрак сидел на пороге, рассматривая закрытую створку. Я отодвинул его ногой и вышел на порог. Дождь уже капал, мелкий и промозглый.

— Лили, подожди, — тощая фигура в большой куртке замерла на дорожке. Я вздохнул. — Из-за твоего проклятого кота моя домработница уволилась. Если тебе нужна работа… В глубине сада есть домик, одна комната, там она иногда ночевала. Сможешь жить там.

Она не поворачивалась, и я понадеялся, что откажется. Но девчонка медленно обернулась, рассматривая меня с подозрением.

— Я не умею готовить, — хмуро сказала она.

— Я редко ем дома.

— Я неловкая.

— Ты отказываешься?

— Нет… но… Я не буду с вами спать! — выпалила она. Я рассмеялся третий раз.

— Очень на это надеюсь, цветочек!

И вернулся в теплое нутро дома, предоставляя девчонке самой решать, оставаться ей или уйти. Она не ушла. Потопталась на пороге, снова снимая свою куртку и ботинки, пошепталась с котом. Несколько раз чихнула и закашляла. Я скривился. Идиот. Просто придурок. Зачем я с ней связался?

— А чего делать-то надо? — возникла девчонка за спиной.

— Завтра начнешь, сейчас спать иди, — прикрыв глаза и не оборачиваясь, бросил я. — Уберешь тут. Полы, пыль… Поняла?

— Да.

— Ванная только в доме, так что можешь воспользоваться. Полотенца там чистые. И халат. Можешь взять. Только быстро, я спать хочу.

За спиной было тихо, и я обернулся, уже готовый сказать ей что-нибудь грубое. Но никого в гостиной не было, а через песчинку в ванной полилась вода. Я хмыкнул. Девчонка понятливая, как и найденыш Мрак. Они вообще чем-то похожи. Кот сел у камина и принялся умываться, намекая, что пора бы и огонь развести. «Почему бы и нет», — решил я и присел, снял каминную решетку, отметив, что и золу не мешало бы убрать. Но потом… Все потом. Сел на ковер, оперся спиной о диван, разглядывая чудовище, скалящееся в пламени.

Душ выключился через пятнадцать песчинок. И босые ноги остановились рядом.

— Я тогда… пошла? В тот дом? — неуверенно спросила девчонка.

Я медленно поднял взгляд. От бледных поджатых пальчиков на ногах, до рук, судорожно стягивающих пояс моего халата, в котором она утонула, и выше — к отмытому лицу. Платка на голове не было, и я смог рассмотреть ее прическу. И хмыкнул. На голове Лили торчали короткие темные волосы, словно иглы у взбесившегося ежа, и сначала мне показалось, что они черные. Но нет. Волосы у нее были насыщенного синего цвета, колор темный индиго…

— Так я пойду?

— Иди. Там открыто.

Она снова переступила ногами.

— Вы не сказали, как вас зовут?

Я помолчал, запрокинув голову и не отводя глаз от ее синих волос.

— Так как к вам обращаться?

— Кай.

— Ага. Ну тогда я пошла.

Я положил голову на край дивана, наблюдая, как она влезает в свои ботинки и накидывает сверху куртку. Свернутые штаны и кофту девчонка держала в руках.

— Иди, — повторил я, но дверь за ней уже закрылась.

* * *

… — Кай, подвинься!

— Не шуми. Тсс… Мили, от тебя шум на весь город!

Сердито пнул ее локтем. Милинда засопела недовольно, но затихла рядом и возмущаться не стала. Конечно, ведь стоит пошевелиться или издать лишний звук, как ведьма обернется и заметит нас, спрятавшихся за углом старой конюшни. Мили наклонилась к моему уху, прижалась губами и даже ладошками закрыла, чтобы шепот не унес ветер.

— Смотри, сейчас ворожить будет, — ее дыхание щекотало мне ухо, и я поморщился. — У нее в сумке земля с кладбища и вороньи потроха, а еще сушеные жабы и нож, которым убили человека!

Я поежился и зажал Милинде рот ладонью.

— Тихо.

Ведьма присела у ограды на доски, сложенные за конюшней, и принялась неторопливо развязывать свой грязный узел. Что-то белое, круглое и мягкое выкатилось из темной ткани и шлепнулось на землю. Ведьма подобрала, деловито обтерла подолом и откусила половину.

— Глаза! — в ладонь мне выдохнула Мили. — Она ест чьи-то глаза!

К горлу подкатила тошнота, но я никак не мог показать свою слабость и молча сглотнул кислую слюну. В надвигающихся сумерках ведьма неторопливо поедала все то же белое, запивая водой из жестяной кружки.

— Это просто вареные яйца, — догадался я и сердито зыркнул на Мили. Та закатила глаза, показывая, что совсем мне не верит, и ведьма, несомненно, поедает части чьего-то трупа. Я задвинул девчонку себе за спину, чтобы не высовывалась из-за ящиков, пытаясь рассмотреть «проклятую ведьму».

— А может, она и вовсе в зверя лесного обратится? — с надеждой в голосе прошептала Мили мне в висок, почти укладываясь на мою спину грудью, чтобы лучше видеть. — Или на метле полетит? Как в той книге, помнишь?

— Где ты видишь у нее метлу? — рассердился я.

Милинда, лежащая на мне, вызывала неудобство, и дыхание вдруг перехватило. Она заерзала, устраиваясь удобнее в тесной темноте нашего укрытия, прижалась щекой к моей щеке. Горячая волна прошла по телу от этого движения, опаляя жаром и заставляя сжиматься внутренности от непонятного ожидания и томления. Я рвано вздохнул.

— Отодвинься. Жарко, — отпихнул Мили в сторону и снова посмотрел на ведьму. Но теперь авантюра, казавшаяся такой захватывающей, уже не привлекала, хотелось уйти.

— Главное — увидеть, куда она зароет нож! — Милинда снова прижалась к спине, приложила губы к уху, щекоча дыханием. Обхватила руками. Я вывернулся и пополз по узкому проходу между ящиков к выходу, слыша, как Мили пыхтит сзади. Уже за конюшней я поднялся, не опасаясь, что ведьма нас увидит.

— Кай, ты чего? Мы же отсюда ничего не увидим! Давай обратно! Да что с тобой?

Я торопливо шел к саду, сжимая кулаки и не оборачиваясь.

— Кай! Что случилось?

Милинда схватила меня за руку, дернула к себе.

— Ты куда?

— Я вспомнил… мне надо… Дела. У меня дела!

Она смотрела растерянно, не понимая, что на меня нашло. Потом растерянность сменилась обидой, но я уже развернулся и почти бегом бросился в сад, в глубине которого в зарослях дикого винограда и колючего крыжовника был мой тайник. Залез под ветви, не обращая внимания на ободранные руки, и свернулся на старом лоскутном одеяле. Перед глазами стояло обиженное лицо Мили, но это видение тут же таяло, заменяясь другим. И от того, что возникало в моей больной голове, хотелось выть…

* * *

Осень

Кристина

В кабинете Шелда тоже пахло кофе, значит, куратор уже на месте. А ведь внизу пока лишь сонные охранники, и взирающий сверху Бог смерти, с которым Крис уже начала здороваться.