Расстояние - Хелен Гилтроу

Йоханссон делает то, что велят и когда велят. В остальное время старается найти себе дело. Он приносит необходимое, поддерживает раненых, забинтовывает. Вводит обезболивающее, обрабатывает раны, помогает Винни мыть пол в комнате, которую они отвели под морг, и защищает Райли от ударов, не обращая внимания на собственную боль. Он знает, что проходит испытание.

Время от времени Йоханссон замечает, как Кейт, или Райли, или Винни украдкой следят за ним. Их взгляды всегда одинаковы.

Дрил тоже наблюдает, но он, в отличие от товарищей, не догадывается, что об этом кто-то знает.

Вскоре после восьми утра прибывает бронированная машина скорой помощи с конвоем. Когда все больные отправлены, Йоханссон дожидается своей очереди в душ, а затем завтракает с Райли и Винни. Кейт не видно, но в раковине он заметил грязную тарелку. Дрил ест, сидя на кровати. Винни опять рассказывает о собаке, о том, что скоро выйдет на свободу. Йоханссон моет посуду, потом Райли ведет его во двор, где суетливый человек продает ему телефонную карточку по цене как минимум вдвое выше обычной.

Йоханссон направляется к таксофону, который находится в комнате со стульями. Он набирает номер, который невозможно отследить и определить.

Йоханссон ждет, что сейчас в трубке раздастся голос Карлы, но вместо этого слушает механический монолог автоответчика. Йоханссон краток: все хорошо, все будет нормально, это номер, по которому с ним можно связаться. «Передай отцу», – и вешает трубку.

У Райана Джексона есть отец. Они не разговаривали много лет, но это не важно.

По ступенькам он направляется обратно в кабинет.

Женщина сидит у стойки с аккуратно разложенными на голубой бумажной простыне хирургическими инструментами – зажимы, щипцы, ножницы, скальпели, пилы и другие вещи, названия которых он не знает. Услышав его шаги, она не вздрагивает и не поднимает голову. Ее рука тянется к скальпелю и крепко сжимает его. Лезвие коротко поблескивает в свете лампы.

– Итак, ты вернулся.

– Хотел принести пользу.

– Ясно. – Кейт кладет скальпель на место. – Не боишься, что Брайс будет рад? Он никогда не отличался терпеливостью.

– Ему потребуются зрители.

– Да, потребуются.

Она берет зажим и возвращает на место. Разговор окончен.

Йоханссон поднимается по лестнице в комнату. Кровать выглядит такой же, какой он ее оставил. Он быстро раздевается и забирается под одеяло.

Надо каким-то образом заставить Кейт ему доверять, делиться своими мыслями.

Филдинг сказал, что она все заслужила.

С чего же лучше начать?

* * * Йоханссон все еще лежит без сна, когда слышит, как Кейт поднимается по лестнице на верхний этаж. Открывается и закрывается дверь. Через несколько минут до него доносится скрежет. Она действует медленно, но все равно через несколько секунд все стихает.

Из полудремы его вырывает истошный крик наверху. За ним следует еще один.

Йоханссон вскакивает, бежит через кухню, коридор и слышит за спиной тихий голос:

– Не лезь.

За спиной стоит Райли.

– Кошмар приснился, вот и все. Не обращай внимания.

Йоханссон возвращается в постель и долго лежит с открытыми глазами, разглядывая кружащиеся над ним пылинки.

Больше в тот день крики не повторяются.

Часть третья

Глава 1

День 12: воскресенье – день 13: понедельникКАРЛА

Я позвоню ему в 4:30 утра в воскресенье. В такое время мне может ответить чужой сонный голос. Совсем не обязательно, что к телефону подойдет именно он.

– Карла, – говорит он. В его голосе непривычная резкость и уверенность. Такое впечатление, что он не удивлен звонку, а мои слова «Инспектор Джозеф Эллис» сразу расставляют все акценты. – Даже не говори, – продолжает он раздраженно. – Сейчас половина пятого, а ты об одолжении. Я-то думал, что моя очередь об этом просить. Может, обратишься с этим к своему дружку? – Он намекает на Крейги.

– Он и так работает на меня. И это срочно. Речь идет о важной папке.

– Прости, но наши часы работы…

– Это папка с именами пропавших без вести, – говорю я.

Пауза. Он ожидал услышать совсем другое.

– И что это значит?

Мастерская в районе Харингей на севере Лондона.

Владелец, турок-киприот лет пятидесяти, приезжает в 7:30 утра в воскресенье, чтобы открыть мастерскую, и видит стоящий у входа «форд-мондео» и меня на водительском сиденье. Он сосредоточенно осматривает шины – хорошей фирмы – и объясняет, что может мне помочь, но сейчас слишком рано, придется подождать нужного человека и оформить все бумаги. Надо ждать.

В приемной мастерской стоят красивые кресла и аппарат с кофе, но хозяин предлагает подождать в задней комнате: там теплее.

Он проводит меня через гараж – леденящий холод, запах масла и резины – в маленькое помещение с несколькими невзрачными креслами, телевизором, газетами недельной давности, стареньким обогревателем, работающим на полную мощность, и настенными календарями, которые не выпускают, я думаю, лет десять.

Здесь я провожу более двух часов в ожидании Джо Эллиса. Он появляется со стаканчиком кофе и кожаным портфелем с документами под мышкой.

Для инспектора он слишком молод, ему двадцать девять, агрессивен и резок в высказываниях и движениях, чего нельзя скрыть даже тщательно подобранной дизайнерской одеждой. Инспектор производит впечатление человека, готового бороться с мразью на любых условиях, если будет уверен, что победит. Насколько мне известно, он задерживал только настоящих преступников и никогда не подтасовывал дела. Интересно, каким образом ему удалось добиться таких высот, хотя, впрочем, никто не знаком с его осведомителями.

Когда мы познакомились три года назад, он был детективом и уверенно шел вверх по карьерной лестнице, как он выразился, «старался прогрессировать», и добился желаемого. Прогресс и благосостояние обеспечили ему «полезные контакты» и высокий процент раскрываемости. Одним из его «полезных контактов» была я. Но это взаимовыгодное сотрудничество, и его работа помогает решению намного более серьезных вопросов. Он купил свой стремительный взлет, расплатившись внутренней информацией полицейского ведомства.

Разумеется, у меня есть все записи, доказательства каждой, даже самой маленькой сделки. Стоит ему выдать меня, и он теряет не только ценный источник информации, но и скатывается вниз по карьерной лестнице прямо в тюремную камеру. Именно по этой причине я решаю встретиться с ним сегодня, несмотря на то что он узнает, что я Шарлотта Элтон. Джо отлично понимает, что я могу с ним сделать, и знает, что я не буду колебаться.

Но есть и еще одна причина, по которой я нахожусь в этой мастерской.

Я связана с людьми, с которыми совсем не хочется иметь дело. Джо Эллис – один из тех врагов, которых нужно держать близко. В одной с ним комнате я чувствую себя в полной безопасности. Особенно когда я вижу белки его глаз.

– Не возражаете, если я присяду? – спрашивает он и опускается в кресло, бросая портфель в другое, стоящее дальше от меня.

Тяжелый предмет падает с приятным глухим звуком – он принес мне необходимые бумаги. Но правила заключения сделки научили его не спешить, он неторопливо попивает кофе и объясняет мне, насколько все было непросто.

– Итак, – наконец произносит он, – долго же мы не виделись. Я решил, что вы отошли от дел. Возможно, уже пребываете на юге Франции, например. – Джо смотрит с хитрым прищуром. – Только не в Испании. Не ваш стиль.

– Я действительно почти отошла от дел, – отвечаю я.

– Решили передать другому? Почему бы и нет? Я бы точно так поступил, если бы мог. Итак, вы просили о личном одолжении, верно? – Его ладонь ложится на крышку портфеля.

– Верно.

Я с нетерпением жду, когда он откроет портфель и передаст мне папку, но он не двигается и лишь молча смотрит на меня. Джо отлично знает, что я никому не делаю одолжений, поэтому внимательно прочитал каждую строчку, прежде чем принести документы мне. Сведения были скопированы сегодня утром.

– Рождество скоро, – говорит он. – Какие у вас планы? – И улыбается, демонстрируя идеальные белые зубы. – Знаете, эти счастливые семьи, улыбающиеся дети, мирная, благостная атмосфера как нож в сердце для одинокого человека. – Джо смотрит так, словно имеет в виду меня. – Неудивительно, что процент самоубийств к Рождеству возрастает.

– Но с ней это случилось не на Рождество, а за несколько недель до этого. Восьмого.

Дата была в новостях. Восьмого декабря, чуть больше года назад, доктор Кэтрин Галлахер обратилась к руководству клиники, где работала, с заявлением о двухнедельном отпуске в связи с необходимостью, как она указала, «навестить тяжелобольную мать». Доктор Галлахер должна была вернуться на работу в канун Рождества, и ее коллеги в этом не сомневались.

– Да, – сказал Джо таким тоном, будто я пытаюсь доказать свою правоту. – Может, ей просто захотелось скрыться от предрождественской суматохи. – Он делает паузу и внимательно на меня сморит.