История Пиноальбара и Кулинарная книга Рэтфорда Шванка - Олег Деев

— А я сразу догадалась, что девочка на кухне — это наша Грюнибунда, — сказала Кнокс-Покс, – Сенквикастер пишет, что было дальше?

— Да, — ответил медведь Штейн, — Сенквикастер встретился с Гюнибундой. Грюнибунда со своими детьми поехала погостить к родителям Карася в Лесное царство. Он прочитал заметки на полях Кулинарной Книги Рэтфорда Шванка. Думаю, он теперь самый информированный человек от Ликлаутании до Восточных берегов.

— Ему трудно одному, без Агаты, — сказала Кнокс-Покс.

— Да, — согласился Медведь, — ему одиноко, но Агата не может теперь оставить своих тыквенников.

Они без неё пропадут.

— Штейн! — сказала Кнокс-Покс.

— Что?

— Читай дальше.

Рэтфорд Шванк и лосиха Лу

«Давняя подруга Рэтфорда Шванка лосиха Лу была такая большая, что маленькая Грюнибунда пришла в радостное изумление, когда увидела её впервые. Их встреча произошла на песчаной излучине реки Эрбадо, где Рэтфорд Шванк разделывал кальмара кухонным тесаком и собирался отваривать наиболее лакомые кусочки. Рэтфорд Шванк обдавал куски кальмара кипятком, снимал с них шкурку и не очень убедительно объяснял Грюнибунде, что гигантские кальмары в реке — самое обычное дело, и что тут главное — не пересолить. Раздался треск сучьев, и из ольхового куста вышла лосиха Лу. Поздоровавшись с Рэтфордом Шванком и Грюнибундой она вопросительно расставила уши в стороны.

— Посулушай, Лу, — сказал Рэтфорд Шванк, делая глазом таинственные знаки, — помнишь, как ты катала меня на своей спине?

Лосиха Лу ничего не поняла, но спорить с великим Рэтфордом Шванком не стала и на всякий случай утвердительно кивнула головой.

— Ага, — кивнула она, — в смысле, я хотела сказать не «ага», а «угу». Нет ничего более увлекательного, чем катание на лосях. Сама я, правда, не пробовала, но говорят же, рассказывают.

Древние чепты из Гвидлича всегда ездили на лосях. Даже песня такая есть, — сказала лосиха Лу, и, сведя глаза к носу, совсем уже готова была затянуть старинную гвидличскую песнь, но расторопный Рэтфорд Шванк вовремя прервал её.

— Послушай, Лу, — сказал он, — ты бы покатала Грюнибунду на себе, а то я тут совсем запутался с приготовлением этого кальмара, — Рэтфорд Шванк снова таинственно подмигнул, потом обнял лосиху за шею и пошептал ей прямо в ухо. Лосиха очень удивилась, но больше не произнесла ни слова. Рэтфорд Шванк подсадил Грюнибунду на лосиху Лу, и Грюнибунда уехала кататься в лес, далеко-далеко, в самые глухие и непроходимые дебри.

Разлапистые кедры возвышались над зарослями шалфея и душицы, мышиный горошек и ромашки покрывали поляны, на корявых сучьях дубов росли папоротники, и грибы торчали сквозь мох. Лес был огромен, бесконечен и прекрасен. Шея лосихи Лу пахла тёплым уютным зверем, и Грюнибунда ехала всё дальше и дальше в сладостном упоении большого приключения, прекрасно понимая, что Рэтфорд Шванк затеял какую-то тайную хитрость. Когда на исходе дня лосиха Лу спустила Гюнибунду на землю и попросила немного подождать в лесу, когда Лу вернётся, Грюнибунда ничуть не удивилась. Стемнело. Лес погрузился в темноту, и храбрая Грюнибунда заночевала одна под сосной. Ни Рэтфорд Шванк, ни лосиха Лу больше не появились и не дали о себе никакой весточки.

Наутро Грюнибунда отправилась в путь, и лишь к середине следующего дня вышла в долину реки Астер, где, как мы знаем, её подобрали сборщики моха и шишек, плывшие на лодке в сторону замка графа Сенквика».

Записи Рэтфорда Шванка на полях кулинарной книги Сырники

«Милая Грюнибунда, я искал тебя долгие годы, и не было минуты, когда бы я не думал о тебе с любовью, грустью и надеждой. С тех пор как лосиха Лу оставила тебя в чаще Дремучего Леса, я не видел тебя ни разу. Конечно, позже я много разузнал о тебе, но твоё исчезновение в Готенфуке долго оставалось для меня загадкой и навевало самые грустные мысли. Я узнал, что лесная фея споткнулась о тебя в ту ночь, когда ты спала под сосной, и что она оставила тебе в подарок волшебную лампу. Я много раз говорил со старым Сенквиком из Астерской долины, ещё и ещё раз пытаясь понять, куда ты пропала в городе Готенфуке. Но в Готенфуке твои следы терялись, и ни один человек не мог рассказать мне о твоей дальнейшей судьбе.

Теперь каждый знает, что произошло на самом деле, и я прошу у тебя прощения, что всё-таки не сумел уберечь тебя от всех напастей, хоть они и завершились самым счастливым образом. Мне хотелось бы объяснить своё странное поведение на берегу реки Эрбадо, в то утро, когда мы расстались с тобой».

Появление Крюнкеля Шпунка во время уборки Записи на полях кулинарной книги Рэтфорда Шванка Пшенная каша

«Синие тучи подплывали к белым склонам гор, ветви сосен гнулись под тяжестью снега, и если проглядывало солнце, олени жмурились от яркого света и грелись, закрыв глаза, пытаясь уловить бархатными носами запах дальней весны.

Рэтфорд Шванк весь день расчищал снег вокруг дворца. К вечеру потеплело, повалил хлопьями снег, и сразу стало темнеть. В окошках зажглись огоньки, жёлтые пятна света упали в фиолетовую ночь, Рэтфорд Шванк отряхнулся, набрал колотых дров и отправился топить печки. Пламя загудело в дымоходах, по комнатам разлился приятный жар, и весёлое постукивание печных дверок наполнило дом уютом и покоем. На чердаке шуршала мышь, пробираясь к теплой трубе, а снег на дворе кружился и опускался с неба тихо и неспешно.

«Вот, — думал Рэтфорд Шванк, грея ноги в тазу с горячей водой, — я один, мне никто не мешает, и все причуды в моей власти. Красота, свобода и простор!» Шванк вытер покрасневшие ступни махровым полотенцем и надел сухие носки. «Как хорошо, — подумал он, — как хорошо, что на сотню верст вокруг нет ни души. Кругом дремучий непроходимый лес. Как это приятно».

Несколько дней он читал, спал и делал опасные опыты, после чего потолок в лаборатории закоптел, и стеклянных колб и пробирок уцелело намного меньше, чем хотелось бы Рэтфорду Шванку. После чего Шванк снова стал рыться в книгах, варить пшённую кашу, печь оладьи и заваривать бруснику в горшке из-под мёда. Потом ему пришла в голову мысль разобраться в книжках, и расставить всё правильно по своим местам. Он начал вытирать пыль, переставлять тома с места на место, выкладывая книги стопками и кривыми столбами прямо на полу. В результате уборки Рэтфорд Шванк нашёл свистульку-ёжика, закатившуюся и исчезнувшую лет восемь назад, и в доме получился такой разгром и беспорядок, что Шванк сел и безнадежно обхватил голову руками. Повсюду валялись книги, свитки рукописей, цветные рисунки из энциклопедий былых времён, на стульях и подоконниках лежали груды мелкого хлама, который жалко было выбрасывать, а куда всё это девать, Рэтфорд Шванк не знал. Малахитовый мышонок с золотым носом, бронзовая астролябия, сломанный арбалет, левая персидская туфля, расшитая бисером, и башенный флюгер с анемометром приводили его в отчаяние. Спасение пришло внезапно. Рэтфорд Шванк решил пригласить к себе выдающегося мастера Крюнкеля Шпунка и попросить его сделать новые книжные шкафы. Рэтфорд Шванк знал, что если Крюнкель Шпунк возьмётся за работу, то это будут такие шкафы, что в них поместится всё что угодно.

Вскоре явился Крюнкель Шпунк и принялся строгать, пилить и клеить. Поднялась приятная осмысленная суета, тонкие завитушки стружек были хороши для растопки печек, уныние отступило, и Рэтфорд Шванк почувствовал, что радость и покой вновь вернулись к нему».

История брата и сестры Записи на полях кулинарной книги Рэтфорда Шванка Компот из красной смородины, малины и крыжовника

«Это произошло в незапамятные времена в дальних краях, где тёмная сирень господствует над душами людей, и соловьиная песня в майских сумерках звучит глухо, едва пробивая себе дорогу в густом запахе страшных ночных цветов. Туман колыхался и вскипал под лунным светом, жадные травы пили росу, и усталые звезды уходили во влажный лес на западной стороне земли, где бледные орхидеи гибли в ольховых корнях, и пни шевелились в предрассветном мороке.

Беда и опустошение грозили деревне, что стояла у самого края столетнего бора. Свирепые косматые видлумы окружили деревню с трёх сторон, бежать можно было только в болотные топи, но это было ещё хуже, чем встретить беспощадных жестоких врагов лицом к лицу. Видлумы надвигались на деревню, переговариваясь между собой дикими каркающими окриками, и их звериные шкуры уже мелькали возле дальних сараев среди щавеля и бузины. И не осталось бы от деревни возле бора ни следа, ни памяти, как и от многих других селений, если бы не терновые кусты. Колючие непролазные терновые кусты, переплетённые ежевикой и шиповником, неожиданно выросли на пути врагов с такой быстротой, что ни один злобный видлум не сумел сквозь них пробраться. Дикие пришельцы попытались прорубить в терновнике проход, но колючие ветки разрослись ещё гуще прежнего, и когда взошло солнце, покрылись белыми цветами необычайной красоты. К середине дня видлумы, недовольно переругиваясь, ушли, и больше их никто не видел.