История Пиноальбара и Кулинарная книга Рэтфорда Шванка - Олег Деев

Флетчер заботился о Карле, как умел, и прикрывал во время сражений, когда не в меру храбрый Карл лез в драку впереди всего экипажа. Карл не знал страха, но не знал он и милосердия. И если сам он остался в живых, то все добрые чувства погибли в нём во время того шторма у мыса Ржавых Гирь.

Так он и разбойничал с пиратами несколько лет, пока его друг и покровитель капитан Джимми Флетчер не умер от жёлтой лихорадки на южных островах. Пираты, оставшиеся без командира, собрались на совет и избрали Карла своим новым капитаном. Вскоре жестокость капитана Карла стала известна по всем морям. Он грабил торговые суда, топил военные корабли и опустошал прибрежные деревни, словом, сделался отпетым негодяем».

Септоний Мар в тайном дворце Записи Рэтфорда Шванка на полях кулинарной книги Сушеные груши

«Милая Грюнибунда, настало время рассказать, что случилось до моего появления в зеркале.

Итак, однажды зимой я занялся уборкой, перевернул всё вверх дном, выбился из сил и призвал на помощь мастера Крюнкеля Шпунка, чтобы можно было прекратить беспорядок, и определить каждой вещи своё место.

До сих пор я точно не знаю, оставил ли я границы моих владений без волшебной защиты, когда пропустил к себе Крюнкеля, или у бездарного колдуна Септония Мара хватило ума самому преодолеть чары. Но более всего я склоняюсь к мысли, что это было дело рук юной Рависсанты. Уже в те ранние годы она была необычайно талантлива.

Как бы то ни было, однажды я впустил на порог двух заснеженных и озябших людей: неопределенного вида желтоглазого волшебника с барабулькой в руках и рыжую красавицу, шмыгающую носом и сбивающую снег с башмаков. Они поселились в моём доме и внесли в мою жизнь сумбур, недоумение и, в то же время, добрые чувства.

Септоний Мар, по-своему, был интересным собеседником. Он задавался величайшими вопросами: мог рассуждать о смысле жизни, первопричинах бытия или о вечной изначальной гармонии. Более того, Септоний Мар хранил в своей голове множество самых парадоксальных фактов, которые он вполне интересно излагал. Но чем больше мы общались, тем яснее становилось, что Септоний Мар пришёл ко мне, чтобы научиться хоть сколько-нибудь серьёзному волшебству, потому что его собственные разглагольствования не стоили ровным счётом ничего. Груда знаний, захламлявшая его голову, не была приведена в порядок, Септоний Мар не умел построить простого силлогизма, сравнивал явления несовместимые по природе и ошибался в самых простых выводах. Я показывал ему книги, по которым некогда выучился сам, рассказывал ему всё, ничего не скрывая и не утаивая. Но Септоний Мар соображал очень туго.

Его юная ученица, в отличие от учителя, понимала всё с полуслова, с наслаждением рылась в моей библиотеке и задавала умные вопросы. Глаза Рависсанты светились радостью открытий, день ото дня её волшебство становилось всё совершеннее и сильнее.

Однажды я застал Рависсанту за чтением старой детской книжки. Она так увлеклась, что ничего не замечала кругом, щёки её пылали. Книгу эту никто бы не решился назвать мудрой. В ней не было волшебных тайн и рассуждений о вечности. Книжка была про прекрасного рыцаря. Героем книжки был рыцарь. Он несметно богат, родовит и благороден, молод, красив и храбр. Власть его безгранична. Верные друзья готовы отдать за него жизнь. Знатные девушки влюбляются в рыцаря и всюду следуют за ним пёстрой свитой. Но рыцарь не обращает на них внимания и влюбляется в простую поселянку по имени Ланта. Ланта так прекрасна, что храбрый рыцарь не осмеливается с ней заговорить. Он скачет перед ней на вороном коне, но Ланта остаётся равнодушной. Рыцарь пытается попасться ей на глаза, ищет встречи, бывает в тех местах, где бывает Ланта. Но прекрасные синие глаза Ланты смотрят сквозь него, как будто прекрасного кавалера не существует вовсе. Рыцарь понимает, что синие глаза Ланты не видят ничего. Девушка слепа от рождения. Рыцарь нанимает за огромные деньги лучших врачей, но ни один лекарь не может помочь девушке. Он узнает, что виной всему проклятие, наложенное страшным колдуном на мать Иоланты ещё до рождения дочки. Все девушки королевства, влюблённые в рыцаря, не в силах более видеть его страдания, собираются вместе и убивают своим ядом старого страшного колдуна. Влюблённые девушки бьют в барабаны и отбивают такт, ударяя в ладоши и громыхая бандерильями. Синеглазая слепая Ланта танцует погребальную чакону на могиле колдуна. Всё.

Рависсанта закончила читать, и подняла на меня свои прекрасные чёрные глаза полные слёз. Она смутилась и спросила, почему я держу у себя такие наивные сентиментальные книги. Помнится, я не сразу нашёлся, как ответить. Ответ мой получился патетическим, но мне показалось, что Рависсанта приняла мои слова очень близко. В простых книгах, — сказал я, — иногда бывают искренние чувства, без которых невозможна высокая мудрость. Только великие чувства дают простор мысли, — так я говорил, вдохновенно размахивая руками, когда в дверях появился мрачный Септоний Мар. Ему показалось, что я рассказываю Рависсанте какие-то особенные секреты мастерства.

Январь подходил к середине, низкое зимнее солнце в три часа дня скрывалось за снежными вершинами. Пихты и ели замирали в морозной тьме, и сквозь толстые узоры инея на окнах ничего нельзя было увидеть на дворе. Вечерами лучше всего было сидеть в столовой, где мягкие ковры приглушали звук шагов, печки разливали блаженный жар, и пахло дубовыми дровами. Мы так и поступали, и с наступлением сумерек, сразу же садились ужинать. Септоний Мар после еды засыпал, его утомляли наши умные беседы. Когда мы разговаривали с Рависсантой о волшебстве, Септоний Мар уже через несколько минут переставал понимать, о чём мы толкуем, и начинал клевать носом. Мы с Рависсантой и Крюнкелем Шпунком пересаживались поближе к печке, чтобы храп старого колдуна не мешал нашей беседе.

В один из таких вечеров мастер Крюнкель Шпунк окинул нас с Рависсантой взглядом человека, знающего жизнь не только по книгам, и сказал: Друг мой, великий волшебник Рэтфорд Шванк, – сказал он, — подумай, что ты делаешь. Септоний Мар — неудачливый тщеславный глупец, он держит при себе Рависсанту, потому что хочет видеть себя выдающимся магом, у которого есть такая прекрасная ученица. Ему лестно считать самого себя учителем, хотя сам он не понимает в волшебстве ни бельмеса. Он же хочет быть великим! Не умным, не добрым — а великим, то есть буквально: большим! В магических книгах его интересуют описания средств увеличения роста. Вот все его мечты: стать здоровенным великаном, и чтобы ученица суетилась возле его ног. Все прочие должны либо завидовать, либо бояться. Я не волшебник, но безо всякого волшебства вижу этого вашего Септония Мара насквозь — это противный глупый старый хрыч!

Рависсанта смущенно улыбнулась, опустила ресницы и ничего не сказала.

— Боюсь, — продолжал мудрый Крюнкель Шпунк, — что Септоний Мар уже отравил душу Рависсанты, но ещё есть надежда, что научные поиски нашей талантливой колдуньи чисты и бескорыстны. Но нужна ли Рависсанте вся эта магия, пыльные книги и долгие разговоры с одинокими стариками? Волшебство жизни разлито в самом мире, и юной девушке было бы лучше жить среди молодых весёлых людей, где-нибудь в красивом шумном городе на берегу тёплого моря. Книги не заменят человеку счастья, ум не принесёт радости без любви и добрых движений сердца. Ты, Рэтфорд Шванк, сам того не замечая, держишь при себе Рависсанту. Твои необыкновенные знания, твоя доброта, наконец, умение вкусно готовить, держат Рависсанту на привязи не хуже крепкой верёвки.

— Вы меня прогоняете? — спросила Рависсанта.

— Нет, — одновременно сказали мы со Шпунком, но после долгих разговоров мы решили отправить Рависсанту в большой мир. Мы мечтали тогда, что её жизнь сложится красиво и счастливо, но нашим надеждам не суждено было сбыться.

Рависсанта покинула волшебный дворец. Я готовил суповой завтрак, время от времени залезая в кастрюлю оловянным половником и снимая пробу. Тут появился Септоний Мар и потребовал от меня объяснений. Он был взбешён тем, что Рависсанта ушла. Колдун остался без ученицы, и его возмущению не было предела. Я понял, что быстро успокоить Септония Мара не удастся и предложил ему прогуляться по морозцу, чтобы он перестал волноваться. Мы долго с ним ходили, глядя с высокого скалистого обрыва на морскую даль, но Септоний Мар никак не хотел мириться с потерей Рависсанты. Он обвинял меня в том, что я скрываю от него секреты колдовства, что я завидую ему, и теперь, вдобавок ко всему, ещё лишил его любимой ученицы, которую он приютил, обогрел и всему научил. Я рассмеялся, повертел в руках поварёшку, и совершенно беззлобно сказал Септонию Мару, что если он сейчас же не перестанет нести вздор, то получит половником по лбу. Септонию Мару не понравилась моя шутка, он побелел от ярости, и отбежал от меня на самый край обрыва.