Рай-отдел - Юрий Павлович Валин

внезапно истошно взвизгнул:

— Ой, мля, сука, мозоль же. Куда прешь, мудила епнутая⁈

— Простите, я не нарошно, — близоруко щурясь, смутился хозинспектор — с отдавленной ногой вышло действительно непреднамеренно. — А вы тоже, встали посередь прохода…

— Ты, чмырь! — в руке у нервного Здоровяка блеснула сталь — финку он выпустил из рукава на редкость красиво.

— Спокойно! — Пенсне сдвинулся ближе, по-отечески положил руку на плечо съежившейся девчонки. — Проходите, гражданин фраер, не отвлекайте занятых людей.

— А, с беспризорщиной боретесь! — Игорь прищурился на значки на пиджаке «адвоката». — «Друзья детей»? Я, как глубоко сочувствующий, заявляю, пора заканчивать с этим безобразным пережитк…

— Да иди ты… — рванули за ворот, отшвыривая в сторону. Игорь, словно теряя равновесие, взмахнул рукой и с разворота врезал сумкой-торбочкой по пенсне невоспитанного бандита. С перепугу получилось лихо — сметанная банка внутри сумки гухнула со значительностью фугасной бомбы. Колени Пенсне подкосились, и бандит, цепляясь за девчонку, начал оседать — замарашка перепугано взвизгнула…

— Товарищи, сметанка же… — с ужасом пролепетал хозинспектор, глядя в злобную морду Здоровяка — сейчас финка под пупок клюнет, увернуться вряд ли удастся…

— Стоять, говорю! — взревел от забора начоперот.

Здоровяк кинул в его сторону косой взгляд, и этого хватило, чтобы Игорь успел выдернуть из кармана свое жалкое оружие и выкинуть руку в сторону бандита:

— Как член профсоюза я…

Здоровяк глянул на кулак, видимо ожидая увидеть в нем замусоленное удостоверение члена месткома или еще какую-то ксиву…

…Баллончик был старый, наверняка просроченный, еще для жены покупался, потом был унесен на работу, подальше от любознательных рук дочерей. Да и газ дешевенький «женский», неопределенных слезоточивых качеств. Но здесь любые аэрозоли были в диковинку…

Зашипело — Здоровяк фыркнул, попытался сморгнуть — Игорь с перепугу пшикнул еще разок…

— Рррррррр! — басовито и звучно зашелся паническим рычанием ослепший бандит.

Ага, все-таки действует…

Все-таки базарный лох, он и есть лох — отпрянуть Игорь успел в последний момент — слепой выпад задел не бок, а лишь зацепил куртку на предплечье… Хозинспектор поспешно отпрыгнул подальше, слегка поскользнулся, но устоял на ногах.

…— Рррррррррр! — бандит, слепо и широко размахивая ножом, задел и опрокинул табурет с пирожковой кастрюлей. Торговка с дикой скоростью уползала на четвереньках вдоль забора…

…— Ррррррррр! — обреченно ревел ослепший Здоровяк — узкое лезвие финки сверкало, рисуя широкие дуги…

Звериному реву ответили трели свистков — наконец-то прибывала милиция…

— Налет! Грабют! — очень вовремя завопили где-то у ларьков.

Вопли, ржание, перепуганные лошади разом принялись рваться, мотать телеги…

— Мурзик, тикай! — донесся из этого гвалта отчаянный мальчишечий крик. Оборванка поднялась из грязи, всхлипывая и растирая слезы по щеке — газом ее тоже зацепило — метнулась куда-то мимо подвод. Ссыпалась на землю картошка, сползали под колеса в грязь золотистые луковые «косы»…

Тщедушный бандит исчез, видимо, перемахнув через забор. Молодой милиционер, размахивая наганом, топтался над бесчувственным Пенсне, сотрудник постарше помогал Вано связывать руки воющему пленнику, а помятый Носо-Пуговка только кряхтел и повторял что он «вообще не при делах». Держалась за сердце временно исчезнувшая, но вовремя возвернувшаяся пострадавшая. Народу столпилось вдвое больше — теперь весь рынок горячо объяснял друг другу что, собственно, стряслось. Сидела на корточках и плакала беспризорница — бдительные доброхоты перехватили беглянку у ворот, приволокли к представителям власти.

— Глаза не три, перетерпи, само пройдет, — сказал Игорь девчонке.

— Левый вовсе ослеп! — затерла еще яростнее, размазывая темные слезы-сопли.

Пришлось поднять, заставить оторвать грязные лапы от морды.

— Ы-ы, теперь в спецдом сдадут. К душевно и слепо-больным, — рыдала жертва обстоятельств.

— Не дергайся, пройдет сейчас…

— Бардак у вас, товарищи. Хаос служебный, — выговаривал Вано милиционерам.

— Мы-то что? Мы вообще с Десятого отделения, с Хамовников. Случаем мимо шли, — объяснял молодой блюститель порядка.

— А где здешние, рыночные постовые?

— То интересный вопрос, — согласился солидный усач-миллиционер. — В отделение с нами пойдете?

— У нас свое задание, — начоперот многозначительно коснулся кожанки, куда было упрятано могучее удостоверение.

— Так хоть беспризорницу до поста доведите, — попросил усач. — Нам бы преступников доволочь — один едва жив, другой бешеный. А девчонка как пить дать, драпанет. Не вязать же ей руки. Выручайте…

Пенсне, уже без пенсне — разбитую оптику пришлось сунуть ему в карман пиджака — действительно пребывал в не особо товарном виде — сидел в грязи, дергал головой и «плыл» взглядом. Удар коварного сметанного кистеня оказался на диво сокрушительным.

— Ладно, доведем, — вздохнул Вано, с опаской поглядывая на мелкую подконвойную. — Блох или чего иного от нее не нацеплять бы.

Рынок еще бурлил, обсуждая происшествие.

— Купили сметанки, — проворчал начоперот, пропихиваясь к воротам.

— Да уж не ворчи, — Игорь придерживал девчонку — та жевала подхваченный с земли пирожок, шумно сплевывая соломинки. — Лучше бы взял ребенку молока запить, что ли…

Вано живо вернулся с бутылкой:

— Выбрал пожиже, а то пробьет мозглячку с голодухи.

— Не пробьет, — заверила страдалица с опухшим глазом. — А что, окосею я или как?

— Временное явление, — авторитетно заверил начоперот. — Вот тебе еще бутер с колбасой. Вроде, съедобная. Только не давись.

Устроились на завалинке у двухэтажного, с каменной подклетью и срубным верхом, дома по Земскому. Ветер играл обломанными ветвями сирени, погуливалась у сараев разноглазая кошка, с подозрением поглядывала на чужаков.

Вано курил, Игорь помаялся, выругал себя за стеснительность и распечатал шикарную пачку «Эсмеральды». Девица Мурзик управилась с колбасой, и уже через силу допивала молоко. Кушал она, кстати, весьма прилично, имелись в глубине этого костлявого существа в дырявой кофте некие зачатки воспитанности.

— Двинулись, что ли? — Вано вдумчиво затушил самокрутку.

—