Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941 - Бернгард Рогге

На следующий день мы засекли очередной корабль – в этот раз по левому борту, – и я развернул «Атлантис» носом к нему прежде, чем умолкла сирена. Я послал за летчиком, лейтенантом Булем, велел ему стартовать и постараться вывести из строя антенну противника.

– Самое главное, – подчеркнул я, – это не дать противнику пользоваться радиосвязью. Вернейший и самый безопасный способ состоит в том, чтобы вырвать из гнезда антенну, а если это не удастся, то расстрелять радиорубку. Как по-вашему, вы с этим справитесь?

– Могу попробовать, – ответил он. – Я безусловно смогу сделать это с помощью пулеметов.

Лейтенант отсалютовал и исчез. Его самолет был заправлен 60 галлонами топлива и оснащен двумя 50-килограммовыми бомбами, 120 патронами калибра 20 миллиметров и кошкой на фалу. И тут мне пришла в голову блестящая мысль. От наших цветных пленников я узнал, что они плохо переносят громкие звуки и быстро паникуют при грохоте орудийной пальбы. Я отправил посыльного вернуть Буля обратно на мостик.

– Послушайте, у меня идея. Мы постараемся запустить вас под прикрытием дождевой завесы. Ваша задача – сорвать антенну противника и, кроме того, расстрелять из пушек дымовую трубу и капитанский мостик врага. Это отвлекло бы от нас внимание впередсмотрящих, находящихся на капитанском мостике, и – если повезет – то все азиаты в машинном отделении сразу разбегутся. Продырявив дымовую трубу, вы ослабите тягу паровых котлов. Одного этого должно хватить, чтобы остановить судно. Пока вы атакуете, мы пойдем на малой скорости. Все ясно?

– Так точно, – отсалютовал Буль и удалился.

При самом грубом приближении, когда в глаза бьют солнечные лучи, отраженные от сверкающей морской глади, нас от противника отделяло около 29 километров; мы видели только мачты и высокие трубы.

– Вероятно, английский корабль, – предположил вахтенный офицер, – как бы то ни было, направление не меняется. Мы на сходящихся курсах.

Полчаса спустя мы обратили внимание на то, что противник взял курс на север. Нас заметили, и этого следовало ожидать. Мы тоже отвернули, но к югу; враг вновь изменил курс и в конце концов ушел на северо-восток. Безусловно, шкипер этого судна был осторожным человеком, строго выполняющим приказы адмиралтейства; бесполезно было применять нашу обычную тактику медленной погони. Когда мы снова повернули, чтобы начать преследование, какой-то свет на горизонте скрыл судно из вида; вновь появившись в поле зрения, судно легло на свой прежний курс, и мы стали лавировать, словно пытаясь от него оторваться.

Как раз в нужный момент корабль заволокло туманом, и это позволило нам точно и аккуратно спустить самолет на воду. Ветер стих, но море было неспокойно, и это предвещало скорую бурю. Мы просто места себе не находили, когда хрупкая машина танцевала на волнах, как пьяная бабочка, а пропеллер медленно вращался, когда пилот пытался развернуть самолет против ветра под прикрытием «Атлантиса». Затем взревел мотор, показался след кильватерной струи, и машина стартовала. Как только самолет поднялся в воздух, мы повернули и развили полную скорость, чтобы нагнать противника.

Что касается последнего, то он просто радировал QQQ и дал свои координаты, к нашей радости, с ошибкой порядка 100 километров. Воздушный налет с бомбежкой и пулеметными очередями настолько отвлек экипаж, что они даже не заметили нашего приближения. С тех пор как Буль сделал последний заход на цель, прошло двадцать две минуты. Он сообщил по радио курс и скорость нашего противника и благополучно приводнился борт к борту «Атлантиса». Но у нас не было времени заниматься самолетом; противника в 8 километрах от нас скрыла дождевая завеса, и нам потребовалось целых семь минут, чтобы вновь отыскать судно. Когда мы опять зацепили противника, задача состояла в том, чтобы удержать его на прежнем курсе, не выпускать никого на палубу и не подпускать к орудию. Мы подняли германский флаг, дали команду «лечь в дрейф» и расчехлили носовые орудия. Ничего не произошло. Пушку на корме мы тоже расчехлили – и все равно ничего не произошло. Мы произвели два выстрела из носовых орудий с таким расчетом, чтобы снаряды легли впереди цели на расстоянии 3 тысячи метров, но противник по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Мы снова дали залп, и на этот раз снаряды прошли над целью. Мне претило поджигать корабль, потому что хотелось захватить его без повреждений и, возможно, с секретными документами. Прошло десять минут, и наконец противник потерял ход, встал, и к нему отправилась наша абордажная команда; они были только на полпути к судну, как с него начали передавать QQQ, при этом добавив: «С.С. «Бенарти» подвергся бомбежке с самолета. Самолет с корабля».

– Всадите снаряд ему в мостик, Кэш, – приказал я.

Снаряд, пущенный с дистанции двух километров, разорвался в трюме номер 3 позади мостика. Крышка люка взлетела высоко в воздух, и груз загорелся. Я просигналил абордажной команде, чтобы они, если можно, потушили пожар. Британский экипаж бросился к шлюпкам, и первым действием командира абордажной группы было извлечь шкипера, главного механика и старшего стюарда из шлюпки и вернуть на борт их собственного судна. Увидев, что бой проигран, они готовы были сотрудничать, и главный механик сам взялся обслуживать предохранительные клапаны в машинном отделении. Телеграфы на мостике и в машинном отделении по-прежнему стояли в положении «Самый полный вперед», и это означало, что двигатели были брошены еще до остановки судна. Моя догадка насчет бегства кочегаров оказалась правильной.

С помощью дополнительной рабочей группы абордажная команда тщательно обыскала весь корабль в поисках секретных документов, продуктов и одежды для британского экипажа. Они обнаружили, что, хотя судно было старым и не обладало высокой скоростью, «Бенарти» вез важную корреспонденцию для британского адмиралтейства. Это было самой ценной нашей добычей из всего того, что нам до сих пор удалось захватить. Мор забрал целые мешки с документами, выгреб даже содержимое корзин для бумаг. Из всего экипажа, состоявшего из 22 несомненных «бичей» и 27 китайцев, трое были легко ранены, но никто не был убит. Корабль по-прежнему весело горел, и огонь с трудом поддавался тушению.

«Бенарти» имел водоизмещение 5800 тонн. Судно было построено в Глазго в 1926 году и принадлежало пароходной компании «Бен Лайн, У. Томсен и К°», из Лита. Судно направлялось из Рангуна в Эйвонмаут и Ливерпуль с грузом – если верить шкиперу – риса и жмыха. Но все это оказалось чистейшей ложью; на самом деле корабль вез вольфрам, цинковый концентрат, парафин, кожу, фасоль и чай, а также 30 мешков с почтой, что в целом представляло собой неисчислимую ценность. Как только перевезли секретные документы, продукты и мешки с почтой, мы взорвали в трех местах заряды. «Бенарти» быстро затонул кормой вниз. Мы сохранили две самые большие шлюпки и маленький глиссер, а все остальное разнесли в щепки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});