Плохой Круз (ЛП) - Шен Л. Дж.

— Ты была, — я пожал плечами, вернул шайбу на место и начал новый раунд.

— Ты не стал смотреть мне в глаза после того, как я начала с ним встречаться. Ты не мог вынести того, что он не слушал тебя, не так ли?

Ага. Вот что это было. Конечно.

— Я был прав, не так ли? — я снова отправил шайбу в вращение.

— Угадай, то, что все называют ошибкой? — она выдержала мой взгляд, остановив игру на несколько секунд. — Он лучшее, что когда-либо случалось со мной, и я не заменю его ни на что в этом мире.

— Повезло тебе.

Я ударил по шайбе нападающим и снова выиграл. 

— Шесть-три.

Мне оставалось выиграть еще один раунд, прежде чем я одел ее в практичное платье и туфли на плоской подошве. Наверное, я был единственным мужчиной на Земле, который хотел видеть желанную ему женщину в костюме старшего библиотекаря, а не из-за какой-то извращенной фантазии.

—Итак, как ты собираешься обращаться с настоящей парой джинсов? И я не им ею в виду Дейзи Дьюкс. Есть ли у твоего тела аллергия на ткань? — Я поинтересовался.

— У него аллергия на чепуху. Вот почему ты вызываешь у меня крапивницу.

— Я люблю нашу любовь, — саркастически проворковал я.

Она издавала глотающие звуки. Но она все еще была здесь.

— Не корчи рожи передо мной, — предупредил я.

— Ставка есть ставка.

С этими словами я нанес последний удар. Я выпрямился, невыносимо самодовольная ухмылка украсила мое лицо.

— Семь-три.

Толпа вокруг нас хлопала и свистела, приветствуя меня. Рот Теннесси открылся, но из него ничего не вышло. Она выглядела искренне растерянной.

— Ты проиграла, — протянул я. — Снова . Вы уже должны привыкнуть к этому, не так ли, миссис Вайнер?

Шутка была приправлена подмигиванием, предназначенным для того, чтобы дать ей шанс бросить мне еще один словесный удар. Я даже был полностью готов предоставить ей последнее слово. Но она не попалась на удочку. Вместо этого она расправила плечи, отступила назад, поздравила меня с победой дрожащим от слов голосом и убежала.

***

Ее не было в комнате, когда я вернулся после того, как в баре выпил два стакана виски с головной болью. Было одиннадцать тридцать, и хотя ложиться спать рано и позволять ей рыскать по кораблю и дуться, как сумасшедшая женщина, которой она явно была, было заманчиво, я не мог этого сделать.

Я со стоном вышел из своей комнаты и наткнулся на мистера и миссис Уоррен, которые только что вернулись из казино, выглядели пышными и несправедливо удачливыми.

— Где твоя женушка? — миссис Уоррен насмешливо усмехнулась, не успев даже дунуть в меня малиной. Клянусь, если бы у нее случился сердечный приступ прямо здесь и сейчас, я бы обоссал свою клятву Гиппократа и позволил бы ей сдохнуть.

— Восхищаюсь ее безупречным лицом и сногсшибательной фигурой перед зеркалом в нашей комнате, — огрызнулся я, все еще затаив на нее кипрскую обиду за то, что она сделала с Теннесси. — Быть с женщиной такой красоты — это и благословение, и проклятие.

— Ну, я не вижу кольца ни на одном из вас на пальцах.

— Вот как. Мы обновляем бриллианты в ее кольце, поэтому нам пришлось отправить его в Южную Африку. Лучшие 500 тысяч, которые я когда-либо тратил.

— А что насчет твоего кольца? — она скрестила руки на талии, а Фред ждал ее в комнате, держа дверь открытой.

— Мое пропало, когда мы сегодня в буфете играли в очень взрослую игру. Дай мне знать, если найдешь его завтра утром в своем десерте, хорошо?

С этими словами я направился к лифтам.

Я искал Теннесси (почти) везде. Честно говоря, я не знал, что делать с этой женщиной. В одну секунду она была болтливой штучкой, которой я восхищался, боялся и которой хотел спать последние полтора десятилетия, а в следующую она была чувствительной, замкнутой и застенчивой. Почти как та девушка, которая встречалась с Робом.

Я знал, что лучший человек — или, может быть, просто человек, который не провел всю свою жизнь с воображаемой золотой короной на голове — просто признался бы в том, что произошло в прошлом, и очистил бы воздух.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В детстве у меня всегда было что-то для Несси Тернер. Как у меня могло не быть? В моем представлении она должна была быть моей школьной любовью. Красивый, добрый и достойный, с пятерками и местом в команде дебатов (без сюрпризов).

Даже когда я узнал, что у Роба есть к ней промах, я не сделал обычного для Круза поступка и не отступил назад. На самом деле, мы трижды играли в «камень-ножницы-бумага», и в итоге я выиграл.

Но затем Роб пошел дальше и все равно пригласил ее на свидание, опередив меня и продемонстрировав в процессе первый признак того, что он дерьмовый друг.

После этого я ничего не мог с этим поделать, потому что Теннесси сказал ему «да».

Она. Сказала. Ему. Да.

Я ей не нравился, и это было достаточно сильным ударом, чтобы разрушить мое подростковое эго и заставить меня не любить ее до конца старшей школы.

Конечно, оглядываясь назад, я задавался вопросом.

Интересно, что бы случилось, если бы я первым пригласил ее на свидание.

Сказала бы она «да»?

Я подозревал, что знаю ответ на этот вопрос.

Ей не очень нравился Роб, но она все же дала ему шанс. Он водил ее за мороженым в центре города и втайне смеялся в раздевалке над тем, как он, черт возьми, надеялся, что она не закажет больше двух шариков, потому что на той неделе его задница была разбита.

Я знал, что никогда бы не позволил нам оказаться в положении, в котором оказались она и Роб. Я бы никогда не отнял у нее девственность так, как это сделал он, без защиты, публично, на глазах у людей.

И если бы я это сделал, по какой бы то ни было причине — если бы мы были пьяны, или под кайфом, или просто совершенно потеряли рассудок в одну злополучную ночь, — я бы признался в этом и женился на ней.

Я бы сделал это.

Но я не был тем, кого она выбрала.

Итак, это была моя правда.

Моя правда про два виски и пиво.

И я унесу это собой в могилу.

В конце концов я нашел Теннесси на одной из палуб, прислонившись к кафедре и наблюдая, как черные волны разбиваются о массивное судно. Ее волосы развевались на ветру, и пепельные морозные пряди плясали вокруг ее лица.

Она обняла себя спиной ко мне.

Было физически больно видеть ее такой. Такой ранимый и неуместной.

Не желая пугать ее, я заговорил, прежде чем приблизиться к ней.

— Мне жаль.

Она не обернулась, чтобы посмотреть на меня. Вместо этого она слегка покачала головой, этот жест был таким легким, что я даже не мог сказать, был ли он преднамеренным.

— За что?

— Я был идиотом.

— Считай себя прощенным. Большинство мужчин идиоты.

— Это не оправдание.

Я подошел, чтобы встать рядом с ней, и увидел, что ее лицо было полно слез. Черная тушь расползлась по ее щекам, как паутина, а нос был красным и опухшим.

Она выглядела менее чем великолепно, и моя грудь была полна и горяча. Она выглядела… настоящей. Без всяких пластиковых улыбок и драматичной подводки.

— Я знаю, что сегодняшний день был для тебя сложным, и…

— Не надо, — оборвала она меня.

— Что не так?

— Сделай всю эту штучку с хорошим парнем. Я не могу справиться с этим прямо сейчас.

Я поджал губы. У нее был ужасный день: придурок, прикоснувшийся к ней, женщина, обвинившая ее в воровстве, и шлюха — Роб, который по нераскрытым причинам взял на себя смелость обойти ее и впервые заговорили с их сыном, а затем вишенкой на торте было то, что я выиграл ее, а потом сказал ей, что она, должно быть, привыкла проигрывать.

Настоящий классный ход, Костелло.

— Для протокола: я не думаю, что ты неудачница, — мрачно сказал я.

— Почему? — она повернула голову в мою сторону, слезы, высохшие на ее лице, застыли на ее искаженном макияже. 

— Ты был прав. Ударь гвоздь прямо в голову. Я неудачница. На самом деле, я даже не могу вспомнить, когда в последний раз что-то выигрывала. Что угодно. Я смущаю свою семью и навлеку позор на своего сына, когда он вырастет и поймет, какая я неуклюжая. У меня нет ни настоящей работы, ни перспектив, ни чего-либо, чего можно было бы с нетерпением ждать. И ты также прав, что я идиотка, неудачница, и я…