Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вернемся к этому странному дуэту: Марина Мнишек и самозванец. По настоянию горделивой панночки, кем-то осведомленной об увлечениях «Дмитрия Иоанновича», жених отсылает свою наложницу Ксению Годунову в монастырь под именем Ольги, а в Польшу направляет секретаря, Афанасия Власьева, для того чтобы ускорить приезд царской невесты в Москву. Привезенные послом деньги для Юрия Мнишека облегчают выполнение поставленной задачи, и вот уже 10 ноября 1605 года в Кракове в присутствии короля происходит заочное обручение молодых. Но Мнишеки не торопятся с отъездом, требуя новых обещаний, льгот и денег, денег, денег. Их приготовление к путешествию заняло три месяца, за этот срок будущий государев тесть успел наделать новых долгов и… получить от короля индульгенцию от судебного преследования на все время своего отсутствия.
И вот огромная процессия, насчитывающая более двух тысяч человек, двинулась в московские пределы. Здесь были родственники и католические священники, прислуга и музыканты, аптекари и парикмахеры, портные и торговцы. Вся эта свита сопровождалась многочисленной охраной из мелкопоместной польской шляхты, надеявшейся поживиться за счет расточительного «императора непобедимого». Их путевые расходы по дорогам Польши щедро оплачивались из царской казны, а уж после того как кортеж невесты пересек русскую границу, его дальнейший проезд был обставлен со всей тщательностью и мотовским хлебосольством. Второго мая Марина в великолепной карете, запряженной десятью лошадьми, торжественно въехала в Москву. Ее встречали колокольным звоном и громом пушечных выстрелов. Перед каретой верхом ехал старый Мнишек и шли отряды польской пехоты и гусар. По обеим сторонам улиц стояли московские стрельцы, дворяне, казаки, иностранные наемники, сдерживающие напор несметной толпы зевак.
Невесту разместили в Вознесенском монастыре, что в глазах русского населения должно было означать приготовление к ее крещению по православному обряду; отцу Марины отвели дом Годуновых. Гостей оказалось так много, что царю пришлось, как говорит Карамзин, взять для этого «все лучшие дома в Китае и Белом городе и выгнать хозяев, не только купцов, дворян, дьяков, людей духовного сана, но и первых вельмож, даже мнимых родственников царских, Нагих. Сделался крик и вопль». И еще одно обстоятельство вызвало у москвичей недоумение — это чрезмерное вооружение польских людей, больше соответствующее битве, чем торжественному сопровождению свадебного кортежа. Все это породило слух, передающийся из уст в уста: «Поляки хотят овладеть столицей».
Все последующие события были словно специально кем-то срежиссированы, чтобы уже возникшие разногласия между русскими людьми, с одной стороны, и царем с его польским друзьями — с другой, достигли своего апогея и привели в последующем к трагической развязке.
Будущей царице, например, не понравились «дурно обставленные», «зловещие» помещения обители с «грубыми монахинями» и «отвратительной едой», о чем она не замедлила пожаловаться своему возлюбленному. Тот поспешил ее утешить. Марине был послан ларец с драгоценностями стоимостью 500 тысяч рублей и польский повар, а чтобы изнеженным паненкам было не скучно, им разрешили наслаждаться игрой польских музыкантов и песельников. В монастыре начались кощунственные игрища, оскорбляющие чувства православных верующих.
Не меньшее возмущение москвичей вызывали непрекращающиеся пиршества во дворце, демонстративная роскошь гостей и их непомерные траты на угощения, платье и украшения. Русские люди были убеждены, что происходит расхищение царской казны, что достояние Отечества, собранное умом и трудом предшествующих государей, «уплывает» в руки неприятелей России.
Вряд ли понравилось москвичам и факельное шествие, сопровождавшее переезд Марины Мнишек из монастыря в новый царский дворец. Форменным вызовом православным русским устоям явилось и само бракосочетание, устроенное в канун праздника святителя Николая, когда венчание в принципе не положено, не говоря уже о венчании на царство еще (!) невесты, чего прежде и царицы-то не удостаивались.
Серьезно упал в глазах русского боярства Лжедмитрий во время встречи с послами польского короля, прибывшими вместе с невестой. Московских бояр, воспитанных на обычаях местничества и правилах старины, до глубины души возмутило, что самозванец принял из рук посла королевскую грамоту, в которой он именовался князем. Не великим князем, не царем, что было уже признано другими монархами, и не императором, чего он по глупости добивался, а всего лишь князем. Такого унижения для Русской державы бояре простить не могли и не простили.
Восьмого мая 1606 года состоялось венчание Марины Мнишек на Царство Московское и всея Руси и сразу же — ее бракосочетание с самозванцем. На следующий день начались свадебные торжества, сопровождавшиеся разного рода недоразумениями: это и отказ польских послов присутствовать на обеде из-за несоответствующего, по их мнению, места за свадебным столом, и угрозы со стороны царицы отхлестать кнутами чересчур любопытных своих соотечественников. Но были и куда более серьезные происшествия.
Так, абсолютно неадекватно вел себя сам новобрачный. Он то панибратствовал со всеми поляками, то отпускал непристойные шутки в адрес Папы Римского, австрийского императора и польского короля. Доверившись давнему предсказанию чернокнижников о своем славном тридцатичетырехлетнем царствовании, самозванец считал себя будущим освободителем христианства от турецкого гнета, ставя себя на уровень не ниже Александра Македонского, которого он обязательно победил бы, живи они в одно время. Не придавал он значения и явным признакам назревающего бунта как со стороны бояр, так и со стороны служилых людей. А признаки эти были куда как красноречивы. Одиннадцатого мая дьяк Тимофей Осипов при большом стечении московской знати и иностранных гостей вместо того, чтобы торжественно объявить Марину царицей и тем самым открыть церемонию принесения ей присяги, провозгласил царя расстригой и еретиком, а Марину — иезуиткой и язычницей, оскорбляющими одним своим присутствием московские святыни, за что был тут же убит и выброшен из окна. 15 мая в Кремле поймали еще каких-то шесть заговорщиков, троих убили на месте, а других бросили в застенок и подвергли пытке. Народ московский, возмущенный наглым и беспардонным поведением казаков и польской шляхты, принимал свои меры. Купцы перестали продавать им порох и оружие. По ночам толпы людей ходили по улицам, ругая и избивая попавшихся на их пути поляков, а однажды четырехтысячная толпа собралась вокруг дома князя Вишневецкого, и только благодаря крепкой страже дело не закончилось кровопролитием.
Подлили масла в огонь и королевские послы. Днем 15 мая состоялись их переговоры с московскими боярами и дьяками, во время которых они начали требовать выполнения обещаний, данных ранее Отрепьевым, а именно передачи в состав Польского королевства Смоленска, Новгорода, Пскова и Северской земли. Настаивали послы и на участии русских войск в войне против Швеции, обещая взамен гипотетическую поддержку в предстоящей войне с турками. Вновь, как и пять лет назад, был поднят вопрос об открытии в Московском государстве костелов, иезуитских школ и коллегий, а также о наследовании престола в случае бездетной смерти царя. Православным боярам открылась вся опасность дальнейшего нахождения самозванца на троне, опасность государственная и вероисповедальная. Бродившие в их умах подозрения наконец-то получили официальное подтверждение. К тому же пронесся слух, что во время намеченного на 18 мая учебного боя по взятию деревянного городка, специально сооруженного за Сретенскими воротами, все московские бояре будут перебиты, а требования польских послов — удовлетворены.
К этому времени уже все было готово к перевороту. В ночь на 17 мая все главнейшие заговорщики, вплоть до сотников и пятидесятников псковских и новгородских полков, назначенных для похода в Крым и стоящих вблизи столицы, собрались в доме Шуйского. На этом собрании Шуйский и заявил, что Лжедмитрий был посажен на стол только для того, чтобы заменить Бориса Годунова, и в надежде на то, что молодой и энергичный царь станет опорой православия и «старых русских заветов». Но получилось все иначе: самозванец, презирая «нашу веру и все русское», всецело предался полякам, а поэтому от власти его нужно отрешить. Способ же отрешения в те времена был один — убить.
Для облегчения задачи бояре, участвовавшие в заговоре, от имени царя распустили по домам семьдесят иностранных телохранителей из ста, ежедневно дежуривших в кремлевском дворце. А тем временем 18-тысячное псковско-новгородское войско тихо вошло в Москву и заняло все двенадцать городских ворот. Под утро 17 мая по удару колокола церкви Ильи Пророка вооруженный чем попало народ стал стекаться на Красную площадь, где уже находился ударный отряд заговорщиков численностью до двухсот всадников. Собравшимся объявили: «Литва собирается убить царя и перебить бояр, идите бить литву». Москвичи бросились в разные концы города, начался кровавый погром. Заговорщики же направились в Кремль. Василий Шуйский, с крестом в одной руке и мечом в другой, во главе огромной толпы въехал через Спасские ворота. Иностранная стража растерялась и впустила их во дворец. Единственный, кто с оружием в руках встал на защиту самозванца, оказался Петр Басманов, но был тут же убит Михаилом Татищевым. Спасаясь от убийц, самозванец выпрыгнул из окна на деревянные подмостки, устроенные для потешных огней по случаю его свадьбы, оступился и упал на землю с высоты пяти саженей, повредил голову, грудь, ногу и потерял сознание. Его подобрали стрельцы, стоявшие на страже, обмыли водой. Когда он пришел в себя, то стал умолять стрельцов заступиться за него, обещая им в награду имущество и жен мятежных бояр. Те вроде бы прельстились обещанным и обратили оружие в сторону заговорщиков, но когда им пригрозили истреблением их жен и детей, оставленных без защиты в стрелецкой слободе, они бросили расстригу на растерзание толпы. Обнаженные трупы недавнего царя и его первого помощника Петра Басманова сволокли на Красную площадь.
- Крымская весна. 30 дней, которые потрясли мир - Олег Матвейчев - История
- Русь Малая и Великая, или Слово о полку - Владимир Иванович Немыченков - История
- Несостоявшийся русский царь Карл Филипп, или Шведская интрига Смутного времени - Алексей Смирнов - История
- Иван Грозный и Пётр Первый. Царь вымышленный и Царь подложный - Анатолий Фоменко - История
- Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому» - Елена Вишленкова - История
- Святой благоверный великий князь Александр Невский - Наталия Куцаева - История
- Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке - Франк Якоб - История / Публицистика
- Русская история - Сергей Платонов - История
- История евреев в России и Польше: с древнейших времен до наших дней.Том I-III - Семен Маркович Дубнов - История
- История государства Российского. Том II - Николай Карамзин - История