Стрекоза для покойника (СИ) - Лесса Каури

— Идите в дом, вас ждут, — сказал ей водитель.

Ворота загудели, створки двинулись в стороны.

Лука вышла из машины. По сторонам от побелённой позёмкой дорожки стояли розовые кусты, укутанные от морозов и оттого напоминавшие пугала. На участке царили сосны — сосны! — с мощными кронами, уносящимися ввысь, в тёмное небо, щедро сыпавшее снежной крупой.

Дверь дома распахнулась, выпуская на широкое крыльцо тёплый отблеск.

— Лука, — прозвучал тот же самый голос, что она слышала по телефону, — заходи, не стой на холоде!

Вскинув голову, девушка поднялась на крыльцо и прошла мимо хрупкой женщины с неприметным лицом, чьи шикарные чёрные кудри сейчас были затянуты в тугой пучок, отчего она казалась моложе.

— Можешь звать меня просто Эммой, — Лука развернулась, — поскольку Эмма Эдгаровна звучит не очень! — неожиданно улыбнувшись, довершила хозяйка дома.

Одета она была в спортивные штаны, толстовку на молнии, из-под ворота которой проглядывала белая футболка. На ногах толстые носки, серые в синих бегущих оленях. Эти носки Луку немного успокоили: злоумышленники не носят носки с оленями!

— Проходи на кухню, выпьем чаю, — направляясь в одних из уходящих вглубь дома коридоров, сказала Эмма Висенте, одна из тринадцати Сестёр Равновесия и глава магического ковена ведьм.

На просторной светлой кухне было тепло. Под окном, на широченном подоконнике лежал серый здоровенный котище, сыто жмурил зелёные глаза. Другая кошка, аккуратная, трёхцветная, точила коготки о когтедралку, приделанную на угол стены, третья — чёрная, как смоль, с янтарными глазами, растянулась кверху брюхом на ковре у электрического камина.

— Садись, — пригласила Эмма, выставляя из шкафчика молочно-белые чашки и включая чайник. — Есть идеи, почему ты здесь?

Идеи у Луки имелись, но она упрямо замотала головой, мол, нет никаких идей, и не было никогда!

Хозяйка едва уловимо усмехнулась и тут Лука вдруг заметила, что она вовсе не невзрачна. Гладкая ухоженная кожа, чуть вздёрнутый нос и пухлые губы, тёмные, почти чёрные глаза — Эмма Висенте была красива, но хотела казаться незаметной, и это ей удавалось. Она вела себя спокойно и дружелюбно, однако девушка ощутила, что внутри та — как натянутая струна, вот-вот зазвенит от напряжения. Кошки, видимо, тоже что-то такое почувствовали, потому что сменили расслабленные позы, дружно сев столбиками и навострив уши.

— Я знаю твою историю, — заговорила Эмма, разлив чай и садясь напротив, — и понимаю твоё смятение. За старыми, такими привычными декорациями оказался новый, незнакомый для тебя мир. Слышала, Анфиса Павловна Беловольская взяла тебя в ученицы?

Лука молча кивнула.

— Старая школа, — отпив чаю, с удовольствием пояснила Эмма, — сейчас, увы, всё ускоряется. Раз-два — и ты уже ведьма с минимальным набором положенных знаний. Раньше ученичество занимало большую часть жизни, а мастерство воспринималось не набором инструментов, а философией. Так какой прогресс в твоих занятиях?

Лука моргнула и, не зная, что ответить, сделала обжигающий глоток. Это с Анфисой Павловной или Муней она могла легко говорить о своих неудачах и успехах, а что сказать этой женщине, один вид которой отчего-то несказанно пугает?

Эмма встала. Ложечка звякнула о блюдечко. Кошки подскочили и унеслись прочь, возбуждённо мявкая. Лука проводила их удивлённым взглядом, заметила, как удивление мелькнуло и во взгляде хозяйки дома, но та уже отвернулась — стояла, опершись о подоконник и глядя на заснеженный участок.

— То, что с тобой происходит, Лука, это очень и очень важно! — негромко заговорила Висенте. — И по крайней мере одну причину я хотела бы… — она обернулась, коснулась рукой виска.

Лука удивилась мгновенной бледности её лица.

— …Пояснить тебе… — с усилием произнесла хозяйка и неожиданно стала оседать на пол.

Лука едва успела вскочить, подхватить её и уложить на пол, растерянно оглянувшись. И застыла от ужаса — из коридора шли кошки, бок о бок, задрав хвосты, низко урча и прижав уши. Шли к ней!

— Эй, — Лука торопливо затрясла Эмму за плечи, — эй, очнитесь! Да что же это?

Эмма Висенте казалась спящей, однако её неподвижность пугала. Спохватившись, Лука перешла на периферическое зрение и успела заметить мелькнувшую тёмную тень. Она разглядела бы её подробней, однако кошки, выглядящие сгустками пламени разного цвета, с воем прыгнули. Лука закричала и упала на Эмму, стремясь спрятать лицо от нацеленных на него когтей. Раздался звон разбитого окна. Тут же взвыла сирена, и чья-та сильная рука за шкирку оторвала Луку от лежащей женщины и вздёрнула на ноги. Она узнала того самого ‘шкафа в костюме’, что не обращал внимания на дымовые каравеллы в ‘Чёрной кошке’. Тот с мгновение смотрел на неё, а потом швырнул в стену. Последнее, что увидела Лука, теряя сознание от боли и ужаса, как он склоняется над телом хозяйки дома.

* * *

Этот человек замораживал. Он и казался глыбой льда — огромный, светловолосый, с холодными голубыми ничего не выражающими глазами. Тёмка называл такие ‘оловянными’.

Незнакомец в чёрном, очень дорогом костюме и очках в тонкой золотой оправе, сидел на табуретке напротив Луки в комнате, в которой она пришла в себя, и раз за разом, монотонным голосом спрашивал одно и то же. Она боялась его до икоты, хотя он неуловимо напоминал ей кого-то, но кого — она никак не могла вспомнить.

— Ещё раз расскажите, что именно произошло!

— Я приехала по приглашению… Эммы. Мы прошли в кухню, начали разговаривать. Она побледнела и упала…

В кухню заглянул один из охранников:

— Борис Сергеевич, она подъехала!

Названный поднялся, даже удивительно, с какой лёгкостью он двигал свои килограммы, которых наверняка было больше ста!

— Идите со мной!

Лука опасливо выглянула в коридор. После нападения кошки исчезли, лишь где-то в глубине дома раздавалось их раздражённое и тоскливое мяуканье.

Из разбитого окна кухни задувал холодный ветер, заносил редкие снежинки, ронял на накрытое простынёй тело на полу. Лука едва сдержала крик, и в тот же момент её мягко переставили в сторону. Выглянув из-за широкой спины Бориса Сергеевича, она увидела, как в кухню входит Этьенна Вильевна, ахает, подходит к телу и опускается на колени.

Прядилова-старшая полными слёз глазами посмотрела на ‘айсберг’ и тихо сказала:

— Борис, мне нужно увидеть…

Тот коротко кивнул. Этьенна отдёрнула простыню, торопливо расстегнула молнию толстовки, распахнула полы. Лука не верила своим глазам — на белой ткани простой футболки Эммы Висенте поблёскивала однажды виденная ею стрекоза-брошь из самоцветных камней. Этьенна и Борис многозначительно переглянулись. Видящая, наклонившись, поцеловала Эмму в лоб, укрыла простынёй, поднялась. И оказалась перед Лукой, которую ‘айсберг’ бесцеремонно вытолкнул вперёд.