Красный (ЛП) - Райз Тиффани

Октябрь сменился ноябрем, оранжевые и красные листья стали коричневыми, а затем упали на тротуар, где окончательно превратились в черные как сажа. Свежий воздух стал холодным. Это будет ее первый сезон праздников без мамы. У Моны были друзья, но она редко виделась с ними с тех пор, как в ее жизни появился Малкольм. Она отказывалась от обедов и фильмов, ссылаясь на бедность и усталость. Она не хотела, чтобы ее друзья спрашивали, что происходит. В минуту слабости она могла рассказать им, а после встречи с Малькольмом у нее не было ничего, кроме моментов слабости. Она пыталась поставить себя на место своих друзей. Что бы она сказала, если бы ее соседка по комнате в колледже, Наташа, позвонила и сказала, что продала свое тело мужчине - мужчине без фамилии, мужчине, который не пользовался презервативами, мужчине, который не стеснялся трахать других женщин у нее на глазах или приводить других мужчин на их встречи, чтобы ласкать и трахать пальцами ее? Нет, Мона не могла никому рассказать. Они могут попытаться отговорить ее, и это было последнее, чего она хотела. Она могла видеть либо Малкольма, либо рассудок, а Малкольм был более прекрасным зрелищем, чем что-либо столь же скучное, как рассудок.

Ноябрь сменился декабрем.

Тело Моны полностью исцелилось, никаких следов не осталось. Ей было стыдно, как сильно она скучала по ним, когда они сошли. Она начала спать на кровати в задней комнате галереи. Сначала она спала там только одну ночь в неделю. Потом две. Теперь она спала там почти каждую ночь, маленький Ту-Ту на подушке, которая должна была принадлежать Малкольму. Она рано вставала, шла домой, чтобы принять душ и переодеться, а затем возвращалась в галерею. Если бы у нее была полноценная ванная в «Красной», она бы там и жила. В латунной кровати, даже в одиночестве, она чувствовала себя ближе к Малкольму. Даже после стирки и замены постельного белья она все еще чувствовала тонкий аромат кедра и сигарного дыма, исходящий от него, когда она лежала ночью на подушке. Она надеялась, что он никогда не выветрится. Все ее мысли о том, чтобы когда-нибудь продать кровать, исчезли. Пока она жива, она оставит эту кровать, которую делила с Малкольмом. Она хотела зачать на ней ребенка, его ребенка. В конце концов, именно так поступила ее мать - легла в постель с незнакомым мужчиной, с которым познакомилась на вечеринке, только ради того, чтобы родить ребенка. Может быть, он позволит ей это, если она пообещает никогда не беспокоить его из-за денег или поддержки. Именно этого хотела бы от Моны ее мать. Возможно, Мона смогла бы убедить себя следовать этому плану и отказаться от противозачаточных таблеток, но приближалось Рождество. В это время года ей больше всего хотелось узнать, кто ее отец и где он находится. После смерти матери у нее совсем не осталось семьи, с которой можно провести праздник. Она не была уверена, что сможет поступить так со своим ребенком. Мечта должна остаться мечтой. В любом случае, у нее не было денег, чтобы самой растить ребенка. Признайся, сказала она себе, ты хочешь, чтобы он любил тебя.

Она призналась в этом, но только самой себе.

За неделю до Рождества, в нерабочее время, в галерее раздался телефонный звонок. Она подняла трубку и была рада услышать голос Себастьяна на другом конце.

- Как ты поживаешь? - спросил он. - У тебя есть еще эскизы Дега, чтобы показать мне?

- Боюсь, что нет, - ответила она с улыбкой. - Ты будешь первый, кому я позвоню, если появится.

- В этом месяце будет выставка Дега. Ты видела?

- Нет, не видела. Стоит посетить?

- Как ты можешь спрашивать меня об этом? Я бы пересек пустыню без воды ради выставки Дега, а тут всего лишь поездка на такси в центр города. Пойдем со мной. Я расскажу тебе все секреты мастера. Ты увидишь финальный результат того наброска, который у тебя есть. Она выставлена на всеобщее обозрение. Ты не пожалеешь.

- Где-то я уже это слышала.

Ах да, от Малкольма.

Изголодавшись по компании, Мона согласилась встретиться с ним на выставке. Но только для того, чтобы встретиться с ним. Она не хотела, чтобы он думал, что это свидание, даже если так оно и было. Она слишком далеко зашла в своих отношениях с Малькольмом, чтобы заводить романтические отношения с кем-то еще. Но все же Себастьян был неприлично привлекательным с вьющимися темными волосами, теплой кожей цвета кофе и яркими глазами. И он знал все, что можно было знать о Дега - его творчество, его жизнь. Энтузиазм Себастьяна был заразителен. Ей придется разузнать как заполучить полную выставку эскизов Дега в «Красной». Когда пришло время расставаться, она поцеловала Себастьяна в губы - быстрый легкий поцелуй, но больше, чем она намеревалась. Когда он посадил ее в такси, чтобы отправить домой, она поняла, что целых два часа не думала о Малкольме. Маленькая победа, но та, в которой она отчаянно нуждалась в холодную серую субботу одинокого декабря.

Как обычно, она отправилась не в свою квартиру, а в галерею. Она делала вид, что была там исключительно для того, чтобы проверить еду и воду Ту-Ту, но она знала, что хочет поработать допоздна, чтобы оправдать то, что спит на латунной кровати в задней комнате. Войдя в кабинет, она обнаружила книгу и бокал красного вина, ожидающие ее на столе.

Малкольм вернулся.

Мона с трудом перевела дыхание, подошла к письменному столу и села в старое вращающееся кресло, которое нужно было смазать маслом. Сначала она посмотрела на вино. На стеклянной ножке лежала белая карточка. На нем жирным мужским почерком были выведены два слова.

Выпей меня.

Если он оставил вино, чтобы она выпила, значит он намеревался заполучить ее сегодня вечером. Она гадала, не наблюдал ли он за ней и знает ли, что она встречалась с Себастьяном. Вот почему он хотел ее сегодня? Обычно он предупреждал ее за день. Хотя, если он хотел, чтобы она выпила это сейчас...

И почему именно вино? Один бокал не опьянит ее. В лучшем случае расслабит. Но с какой целью, какой план? В прошлый раз он избил ее стеком без всякой подготовки. Она никак не могла понять, зачем ему понадобилось, чтобы она выпила. Карт-бланш, напомнила она себе. Она дала ему карт-бланш. Если ей нужно немного перед тем, что он запланировал для нее, она сделает это.

Она осторожно пригубила вино. Это не было похоже ни на одно красное вино, которое она пробовала, но как только она обнаружила тонкую сладость, она выпила его с жадностью. На пустой желудок вино быстро ударило ей в голову. Однако, хотя красное вино и оказывало угнетающее действие, оно никак не успокаивало бурю в ее сердце и не успокаивало бурю в ее крови.

Она обратила внимание на книгу. Небольшой синий том с надписью «Пикассо» на корешке. Значит, сегодняшний вечер должен быть каким-то сюрреалистичным? Ее зрение уже начало расплываться из-за крепкого красного вина. Крепкого и вкусного. Она не могла им насытиться. Она выпила все вино до последней капли, прежде чем поставить пустой бокал на стол и открыть книгу на странице, отмеченной ее красным бархатным колье.

Мона моргнула, когда увидела картину. Затем захохотала. Ох, Малкольм. Картина называлась «Дора и Минотавр». Это была большая яркая работа. Обнаженная женщина лежала на спине, а бледный Минотавр - существо с головой быка и мужским телом - нависал над ней. Согласно книге, Дора Маар была музой и любовницей Пикассо. И он часто рисовал Минотавра как символ самого себя. Из того, что она знала о личности и либидо Пикассо, он хорошо выбрал свое воплощение.

Значит, снова будет ролевая игра? Она представила Малкольма в кожаной маске, с рогами на голове и большими раскосыми глазами быка. Смехотворная картина. Но ей не стоит недооценивать его. Она вспомнила роль сатира, которую он так хорошо сыграл, волосатые леггинсы, которые казались такими теплыми и настоящими, заостренные уши. Что ж, она ему подыграет. Когда дело касалось Малкольма, она была готова на все. Она немного покачнулась на ногах, когда встала из-за стола. Малкольм, без сомнения, уже ждал ее в задней комнате.