Верность - Захарий Захариев

Началась операция по освобождению Белграда. В этот день низкие облака и ограниченная видимость не позволили выполнять боевые задачи. Инженеры и техники воспользовались плохой погодой и принялись за ремонт материальной части.

Подполковник Ефимов разговаривал у себя на командном пункте с только что прибывшей новой радисткой Галиной Лялиной. Он умышленно вел разговор только о предстоящей работе — память есть нечто священное, и иногда лучше не касаться дорогих воспоминаний. Подполковник с минуты на минуту ожидал прибытия самолета Ли-2, вылетевшего час назад из Софии. Такие самолеты пилотировались опытными летчиками гражданского воздушного флота, и при очень сложных метеорологических условиях им разрешалось делать посадку на военных аэродромах. Ефимов знал, кто прилетит самолетом, но ничего не сказал новой радистке. А она отвечала на его вопросы сдержанно и точно. «Такая же, как и ее брат…» — подумал подполковник.

Когда появился Горан, Галина как будто не удивилась. «Все Лялины сделали свое дело. Только я осталась. Что делать мне?» — вспомнил Горан ее слова и понял, почему она в военной форме, почему она здесь. Галине еще не было известно о намерениях болгарского летчика, она знала только, что он побратим Анатолия, и ее прежняя скованность исчезла. Она встала, протянула руку, и Горан задержал ее в своей. И ему и ей было предельно ясно: их место ближе к Анатолию, их место именно здесь, в этом поле, удаленном от населенных пунктов, на этом аэродроме с несколькими землянками, где все хранили память об Анатолии.

Галина сама заговорила о брате. Ей захотелось подробнее узнать, как погиб Анатолий. Почему, он не сумел вовремя заметить американский самолет? Подполковник Ефимов подыскивал слова для ответа. Он предложил немного пройтись, и все трое зашагали по ровному полю.

— Тут ни Анатолий не виноват, ни его звено, — тихо начал подполковник. — Это была наша первая встреча с американскими летчиками. Мы ожидали ее с радостью, а они держали камень за пазухой… Налетели как разбойники на звено Анатолия, хотя не могли не заметить опознавательные знаки на самолетах.

— Это же преступление! — возмутилась Галина.

— Да, коварство, на которое ни один честный человек не пойдет, — согласился подполковник Ефимов. — Возможно, и я виноват в том, что поверил в искренность американцев и этому же учил своих подчиненных. Жаль, что нам пришлось заплатить за свои заблуждения дорогими жертвами…

— Не могу понять, — снова заговорила Галина, — зачем им надо было убивать советского летчика. Если они жаждали воздушного боя, то для этого есть фашисты, наши общие враги. Пусть бы стреляли в них, почему они стреляют в своих союзников?

— Сложный вопрос, товарищ Лялина, сложный. Позже мы разберемся во всем. Короче говоря, еще при первой встрече они хотели показать нам свое превосходство, свою мощь. То же самое было и во время их налета на Софию. «Вот видите, болгары, — хотели они сказать, — мы можем разрушить вашу столицу в одно мгновение». Другими словами, они хотели продемонстрировать нам, какой силой они обладают…

— Да, — не сдержался Горан. — Это настоящий воздушный разбой. Мы говорили с ним об американцах…

— Именно Анатолий первый открыл подлые намерения американцев, — добавил подполковник. — Это дало ему возможность маневрировать и, хотя он и был тяжело ранен, настигнуть и сбить своего убийцу. Сейчас я вспомню… — Ефимов задумался, потом медленно произнес: — Последние его слова были: «Горан… прав. Подлость… Передайте Галине…» А что вам надо было сказать, мы так и не разобрали.

Они подошли к замаскированным самолетам, где все летчики уже стояли в строю в ожидании командира. Подполковник увидел, что все сделано так, как он распорядился. Горан издали узнал техника Кононова, который снял с самолета Анатолия маскировочную сеть и стоял в ожидании Горана. Звезды на самолете блестели под облачным небом, и Горан с удовлетворением пересчитал: было их не десять, а тринадцать. Значит, у Анатолия прибавилось еще три победы. И последняя была над его собственным убийцей.

Времени на размышления не осталось — Горан не ожидал и не готовился к предстоящей церемонии.

— Старший лейтенант Златанов, — повернулся к нему подполковник Ефимов. От волнения его голос потеплел. Перед этим была подана команда «Смирно!», и все слушали с выражением суровой торжественности на лицах. — Вы зачислены в наш полк рядовым летчиком-истребителем. Командование удовлетворило вашу просьбу, и мы принимаем вас с большой радостью в наши ряды как представителя болгарской авиации и болгарского народа, как нашего старого товарища. Вы прошли переподготовку на наших самолетах и сейчас готовы нести трудовую службу летчика-истребителя. Мы передаем вам самолет Анатолия Лялина, так как знаем, что это ваше сокровенное желание. Этот самолет дорог здесь нам всем — это дар советских рабочих. Тринадцать звезд оставил на нем наш любимец, ваш советский побратим. Но нам предстоит еще немало боев. Бейте врагов на этом самолете так, как бил их на нем Анатолий, берегите его так, как берег его Анатолий!

Златанов подошел к подполковнику Ефимову. Губы его вздрагивали от волнения. Поблагодарив за оказанное доверие, он направился затем к самолету медленным, торжественным шагом, поцеловал крыло и крепко пожал руку технику Кононову.

— И еще одно! — громко произнес подполковник Ефимов, чтобы его могли услышать все. — Звезды не стирать! Счет сбитым самолетам продолжать.

— Правильно! — раздались одобрительные голоса летчиков.

Галина прикрыла лицо, чтобы вытереть набежавшие слезы.

Подполковник Ефимов чувствовал личную ответственность за подготовку Горана Златанова. Он приказал ему хорошо изучить район предстоящих полетов, проверил, как летчик знает самолет, и, только когда убедился, что Горан отлично владеет техникой вождения истребителя, быстро и правильно принимает решения, безошибочно пользуется всеми приборами, допустил его к полетам. Он был скуп на похвалы. Все знали это и ободряли Горана после каждого «урока». Подполковник же внимательно изучал характер Горана и был сдержан.

Златанову повезло. Уже в первом воздушном бою он сбил один Ме-109. После боя Ефимов долго беседовал с ним, проанализировал все его действия, отметил допущенные им ошибки и в то же время постарался вселить в него уверенность в своих силах. Первой своей победой Горан завоевал симпатии всех летчиков — не посрамил Анатолия!

Но, зная, что Горан горит желанием отомстить за друга, а желание мстить подчас затуманивает разум, подполковник Ефимов долго не решался доверить ему самостоятельное вождение пары, и это мучило летчика. Однако во всех боевых вылетах Горан проявлял дисциплинированность, смелость, быструю реакцию и опытность. И наконец подполковник Ефимов решил, что настало время удовлетворить его желание.

И все же через десять дней случилось то, чего подполковник Ефимов опасался больше всего. Пара, ведомая Гораном, не вернулась вовремя, и связь с ней была потеряна. Прошло два часа, которые показались подполковнику целой вечностью. Он упрекал себя за поспешность, сентиментальность…

Галина, постоянно дежурившая у рации и видевшая все тревоги командира, только теперь поняла, что значил для нее Горан. Ей казалось, что если она потеряет и его, то останется совсем-совсем одна на этом свете… Она даже не могла как следует объяснить себе, что именно уже связывало ее с этим болгарином, но сама мысль, что он ей чем-то очень близок и дорог, испугала ее. Когда подполковник Ефимов и все в полку потеряли надежду, что летчики живы, она приняла радиограмму от генерала Судина, в которой сообщалось, что пара истребителей благополучно села на американский аэродром и что американское командование выразило благодарность советским летчикам за оказанную ими помощь. Едва сдерживая слезы радости, Галина вбежала к подполковнику Ефимову и прямо от двери крикнула:

— Жив! Горан жив!

Подполковник Ефимов испытующе посмотрел на нее. Он был достаточно опытен, чтобы разобраться в том, что скрывается за таким возгласом.

Галина подала ему радиограмму. Подполковник прочел ее и словно онемел, не в силах вымолвить ни слова. Лишь прочтя радиограмму еще раз, он смог наконец произнести:

— Молодцы ребята! Посмотрим, какие новости они нам доставят.

Подполковник был сильно озадачен. Содержание радиограммы никак не увязывалось с намерением Горана отомстить американцам за смерть Анатолия.

Галина напряженно следила за каждым изменением в поведении подполковника.

— Пусть только прилетят! — пригрозил он. — Пять суток ареста за нарушение дисциплины полета!

Но за этой угрозой Галина уловила и отеческую тревогу. И не обманулась — подполковник добавил тихо:

— Хорошо, что благополучно сели. Потерять таких летчиков!..