Счастливчик - Леонид Жирков

— Чего изволите?

— Я сейчас немного осмотрюсь и скажу.

Каких только сортов табака тут не было! Каких только папирос! Кроме табака здесь продавали различные трубки, портсигары, ершики для чистки трубок, спички, курительную бумагу для самокруток, гильзы для набивки папирос и машинки для их набивки. В общем, рай для курильщика. Только сигарет с фильтром нет. Вдруг я увидел круглую коробку на полке с надписью "Phillip Morris". Показав на нее рукой, я спросил:

— А что это?

— Это изволите видеть новомодный товар, из Англии получен-с. Турецкие сигарки, ручной скрутки, табак некрепкий, но духовитый и приятный.

— Много ли продали?

— Ни одной-с коробки. Публика не берет-с.

— Дорого продаете?

— Четыре рубля за коробку, пять копеек поштучно-с.

— Дайте посмотреть

Приказчик открыл коробку, и я увидел стоящие вертикально сигареты. Без фильтра конечно. Я вдохнул. Легкий приятный табачный запах.

— Беру. А еще есть у вас?

— Александр Николаевич на пробу десять коробок заказали.

— Ну, хорошо. Пока возьму две, а там посмотрим. И вот еще, я гляжу, у вас тут портсигары имеются, серебряные есть?

— Не извольте беспокоиться! Имеем на выбор пяти видов, все с пробой, наилучшее серебро!

Я достал из коробки сигарету попробовал, как она будет помещаться в портсигар, и выбрал тот который мне показался полегче, с геометрическим узором на крышке. Потом достал еще десяток сигарет положил их в портсигар.

— Сколько с меня?

— Восемь рублей за сигарки, двенадцать рублей с полтиной за портсигар. Спичек, не желаете ли?

— Нет спасибо. — Я расплатился. — Заверните.

Тут приказчик выдал совершенно неожиданную фразу. Я даже слегка опешил.

— Куда доставить прикажете?

— А кто принесет?

— Мальчик наш, что при лавке. Не извольте беспокоиться, В лучшем виде доставит. Куда изволите-с?

— В номера «Империалъ». Для господина Енгалычева.

— Будет исполнено. Мишка! Ну, ка бегом.

Мы распрощались, и я, выйдя на улицу, продолжил прогулку по Москве.

Я решил посмотреть на дом, в котором мы с родителями жили, после того как отец был уволен из казахстанского гарнизона. Во времена Хрущева, была такая поговорка "Двести, двести и миллион двести". Имелись в виду пьющие офицеры, бывшие пленные, больные. Под последнюю категорию и попал мой отец, который в своей деревне заработал язву желудка. Чем питались в русской деревне? Картошка, квашеная капуста, иногда чуть-чуть мяса, когда режут овец, а это естественно было не часто. Забрали его в сорок четвертом году, когда ему исполнилось семнадцать лет. Старший брат Виктор погиб. Средний брат Сашка, лежал раненный. Мой отец, третий сын в семье, худенький и малорослый, попал в запасном полку в роту «доходяг», которых откармливали пивными дрожжами для набора веса. Пока он набирал вес, решили, что нельзя совсем уничтожать в войне русский генотип, и батю, оставили на племя.

В мое время переулок назывался проезд Владимирова. Сейчас как оказалось, он назывался Юшков переулок. Мой дом стоял на своем месте. Это оказался доходный дом купеческого общества. Номер дома, правда, был тот же, шестой, но был он не пяти, а четырехэтажный. Так что нашей комнаты в коммунальной квартире, еще не существовало. Больше всего меня порадовало наличие электричества в комнатах, по крайней мере, можно будет без риска подключиться, а то аккумулятор в ноутбуке меня уже беспокоили. Я снял комнату за восемнадцать рублей в месяц, получил ключи и возможность входить и выходить из этого «муравейника» в любом обличии. В бодром настроении я зашагал в сторону «Империала». Вернувшись в номера, я уложил свои вещи, приготовляясь к переезду. Купленные сигареты, которые передал мне Егор Иванович, прямо таки просили попробовать их.

В поисках зажигалки, обшаривая карманы и отделения сумки я наткнулся на несколько смятых и оборванных листов из какого-то глянцевого журнала. В глаза бросился заголовок статьи — "ПЕРВЫЙ БОРЕЦ С ТЕРРОРОМ". Петр Аркадьевич Столыпин. Машинально пробежав глазами текст, дойдя до строк при взрыве его дачи на Аптекарском острове 12 августа 1906 г., я задумался. Двенадцатое августа, тринадцать дней минус, значит тридцать первое июля. Полтора месяца до этого события.

Когда при Советской власти я учился в школе, и позже одолевал науки в институте, то в учебниках по истории и политэкономии, Столыпина ругали за его реформы. Помню, что заключались они в том, что разрушали крестьянскую общину и появились кулаки. Что в этом плохого в учебниках не писалось, просто подразумевалось однозначно, кулак-это плохо. Сам я об этом не думал. Ну, разрушил и разрушил. К Столыпину я отнесся равнодушно, вернее вообще никак не отнесся. Куда он потом подевался, мне было совершенно по барабану. Позже прочитал в журнале «Юность» повесть не помню кого под названием "Убийство Столыпина". Встречалось упоминание об этом событии у В.В.Шульгина в книжке «Дни», которую я в свое время обнаружил на заводе в макулатуре, которую принесли рабочие.

Когда Союз развалили, в прессе пели осанну Столыпину и отмечали, что если бы он остался жив, и ему дали возможность довести до конца свои реформы, то Россия стала бы самой передовой, развитой и сильной страной в мире.

Отношение к Столыпину у меня появилось. Оно было не хорошее и не плохое. Петр Аркадьевич был земной человек, а значит, у него были и хорошие и плохие черты в характере. Но пользы он приносил больше, чем вреда. Специально этой темой я не интересовался, помнил еще, что вагон для перевозки заключенных называли «столыпин». Вроде как до него зеков пешком по Владимирке гоняли, тюремщики, нынешние, то есть будущие Шоссе Энтузиастов. Ага, энтузиасты б…, воры, насильники, убийцы, растратчики и революционеры. Еще неизвестно кто из них больше России вреда принес. Вернее известно, мне единственному в тысяча девятьсот шестом году известно.

***

Прочитав текст с одной стороны, я перевернул первый лист и увидел фотографию, Столыпин в гробу. Потом начал читать продолжение.

Полный отчет об убийстве П.А.Столыпина с фотографиями. Надо предупредить, наверное. А как?

Вопрос только один, как предупредить так, чтобы не влипнуть самому? Поди ка докажи, что ты не сумасшедший, не террорист и т. д.! Лично встретиться? Наверняка не примет, а "клевреты кардинала" тут как тут. Значит нужно послать письмо. Нужно послать не просто письмо, прочитав которое, секретарь или кто там у него, не только не порвет, не выбросит, а передаст по назначению.

Отсканирую-ка, я эти листочки, запакую в конверт и отправлю их с сопроводиловкой. Про покушение на Аптекарском острове я кое-что помнил из прочитанных книг. Приехали несколько человек, кажется трое, из них двое переодетые жандармами. Швейцар обратил внимание, на какую то несуразность, то ли погоны жандармов не того цвета как требуется или еще какую неувязку углядел и не хотел их пускать, но они отшвырнули его и ворвавшись в помещение кинули под ноги генералу, начальнику охраны, портфели с бомбами. Сами конечно тоже погибли, но дачу разнесли, и невинные люди тоже погибли. Кажется, дочери Столыпина ногу оторвало, и сын был ранен. Сам Столыпин не пострадал.

Я сел за письменный стол, включил ноутбук и принялся за работу. Через некоторое время из принтера вышли два листа с отсканированными журнальными страницами. Теперь письмо, я набрал текст, хотел было, расставить твердые знаки, но, поразмыслив о всяких каго, маленькiя и т. п. отказался от этой затеи. Все равно будет неграмотно. Распечатал. Решил написать еще одно письмо, потренировался на ноутбуке, распечатал. Хотел, было засунуть в гостиничный конверт, но, подумав еще раз, решил сходить на почту и купить чистый конверт без фирменного штампа с логотипом гостиницы. А пока перекур.

Перекурив, я сходил в лавочку напротив номеров, где приобрел несколько конвертов, два обычных чистых бумажных, еще толстый коричневый и несколько марок. Придя в номер, снова включил ноутбук и набрал еще один текст с указанием адресатов и прочих реквизитов, затем, распечатал надписи для наклейки на конвертах. Пришлось еще раз идти на улицу и купить бутылочку клея и ножницы в ближайшей лавочке.

Вырезав надписи, я аккуратно их наклеил. Разложил листы по конвертам, заклеил, еще раз подумал. Придется сходить в магазин театральных принадлежностей. Парик, усы, борода, хрен его знает, как работает полиция, а то, что меня будут искать, сомнений не вызывало.

Ну и где искать этот магазин? Пойду, спрошу у дежурного по заведению.

На столе у Егора Ивановича лежал справочник "Вся Москва" за тысяча девятьсот первый год. Я спросил можно ли им воспользоваться.

— Ради бога, только смотрите здесь, в нумер не уносите.

Так, магазин… «Парик» — а… нет, парикмахерские? Так там только стригут, ага костюмерные заведения. Из лежавшей на бюро пачки бумаги я взял четвертушку, обмакнул в чернильницу ручку со стальным пером, которым не пользовался со второго класса, и стал выписывать близлежащие адреса: