Закулисная хроника - Александр Нильский

С. А. Гедеонов был в полном смысле слова джентльмэн. Это можно заключить из одного поступка его с актером Б., который, не получая просимой прибавки к разовым, вздумал скомпрометировать директора публичным напоминанием о карточном долге его отца. Мстительный Б. явился в приемную начальника и как только тот вышел из кабинета, он смело подошел к нему и громко сказал!

— В. п., ваш покойный родитель, играя со мной незадолго до своей отставки в карты, проиграл мне тысячу рублей и не заплатил их в обещанный срок. Теперь, крайне нуждаясь в деньгах, я осмеливаюсь обеспокоить ваше превосходительство вопросом: не пожелаете ли вы отдать долга Александра Михайловича?

Гедеонов, ни сколько не смутясь и не проверяя заявления Б., спокойно ответил:

— Память отца моего для меня священна, и я с удовольствием сию же минуту вручу вам его долг. Это моя обязанность!

И сейчас же вынес Б. требуемую сумму, но на прибавку, все таки, не согласился.

Степан Александрович не особенно любил драматический театр. Большим его вниманием пользовалась опера, в особенности же итальянская, которая до него влачила жалкое существование и упала до того, что не делала никаких сборов. При Гедеонове она снова расцвела и опять сделалась модным средоточием столичной аристократии и завзятых меломанов. На подмостках Большого театра появились Патти, Лукка и другие знаменитости, вновь овладевшие симпатиями петербуржцев к оперным представлениям.

Вступив в управление театрами, Гедеонов определил на службу в дирекцию эрмитажного чиновника Н. А. Лукашевича, которому поручил заведование театральным гардеробом и декоративною частью. Впоследствии г. Лукашевичу пришлось играть немаловажную роль в театральном управлении. Он быстро пошел по служебной стезе и завоевал себе самостоятельное место по хозяйственной части, которая всегда пребывала ведением управляющего конторой, а немного позже, при директорстве барона Кистера, заменил хворавшего Федорова, после смерти которого был назначен начальником репертуара. Не берусь разбирать и обсуждать деятельность г. Лукашевича, но помню только одно, что для иных подчиненных, как, например, для представителей оперной сцены, он был матерью, а для всех других — мачехой. Дослужившись до генеральского чина и театральной реформы, он уволился в отставку. По уходу от службы С. А. Гедеонова, вместо него начал управлять императорскими театрами главный контролер Министерства Двора, всесильный в то время барон Карл Иванович Кистер. До 1881 г. он самостоятельно заведовал всем и никто не назначался директором театров до наступившей реформы всего прежнего и назначения нового министра Двора, графа И. И. Воронцова-Дашкова. Барон Кистер немедленно оставил придворную службу и, удалившись за границу, скончался несколько лет тому назад.

XIV

Сослуживцы. — И.И Сосницкий. — Уборная Сосницкого. — Отношение Н. В. Гоголя к дарованию Сосницкого. — Е. Я. Сосницкая. — Мои уроки у Сосницкого. — Смех на пятнадцать манер. — 100-летие русского театра. — Предварительное празднество юбилея Сосницкого. — Настоящее юбилейное торжество.

От начальства естественный переход к сослуживцам, которых в тридцатипятилетний промежуток моей службы было бесчисленное множество.

Начну с самого старейшего из них, «деда русской сцены», Ивана Ивановича Сосницкого, которого я знавал еще задолго до своего поступления в Александринский театр, а именно в раннем детстве, когда он при наездах в Москву посещал моего отца, доводившегося ему старым приятелем. По переселении же своем в Петербург, я был одним из самых близких его знакомых и долгое время пользовался его уроками в первое время моей службы.

Сосницкий памятнее других для меня еще и потому, что лет десять подряд я одевался в одной с ним уборной, кстати сказать, ныне уже упраздненной. До меня эта уборная принадлежала знаменитым трагикам В. А. Каратыгину и Брянскому; еще в их времена Иван Иванович на свой счет устроил себе отдельный «уголок» на антресолях, на которые вела круглая маленькая лестница. Уголок Сосницкого был чистенько обставлен диваном, столом и шкафами, для хранения его париков и аксессуаров; пол был обтянут ковром. Кроме того, в одной из стенок антресолей существовало окно, из которого Иван Иванович разговаривал с нижними соседями, с наслаждением покуривая трубочку. Потолок импровизированной уборной Сосницкого был так низок, что когда устроили в Александринском театре газовое освещение, то температура доходила в ней до 40 градусов, то есть получалась чуть ли не африканская жара.

Прежде чем говорить о характере, странностях и эпизодах из жизни «деда русской сцены», следует заметить для сведения лиц, мало знакомых с петербургским театром, что Сосницкий был один из замечательнейших и талантливых артистов своего времени. Он с честью прослужил на императорской сцене 62 года и до последних дней службы был тонким художником и выдающимся артистом.

В молодости Иван Иванович играл преимущественно молодых повес, любовников, превосходно танцевал, в особенности мазурку, и был законодателем мод для всей столичной молодежи. Впоследствии он был единственным исполнителем гоголевского Городничего и грибоедовского Репетилова. Кто не видел его в роли Сквозника-Дмухановского, тот может найти в сочинениях Н. В. Гоголя письмо автора, восторженно отзывающегося об исполнении Сосницким этой главной роли. Как творец «Ревизора» верил в талант Ивана Ивановича, можно видеть из этого же письма, в котором он высказывал свое неудовольствие на игру Дюра, не справившегося с задачею автора при исполнении Хлестакова; Гоголь просил Сосницкого сыграть роль Хлестакова на школьной сцене, специально для актеров, чтобы показать, каким должен быть этот герой знаменитой комедии. Собственноручное письмо Николая Васильевича Гоголя с этой просьбой Иван Иванович показывал мне несколько раз и всегда при этом умилялся до слез. Из скромности же он не исполнил этой просьбы автора. В роли Репетилова («Горе от ума») Соснииский до сих пор не имеет соперников. Этою эпизодическою ролью Грибоедов сделал художественный снимок с некоего Шатилова. Иван Иванович, знавший его лично, так же в свою очередь художественно воспроизвел его оригинальную фигуру на сцене, и в общем получался замечательный тип, часто встречавшийся в тогдашнем обществе.

Сосницкий неподражаемо хорошо играл различных маркизов в старинных французских мелодрамах, когда-то царивших на русской сцене, и, вероятно, поэтому до старости сохранил тип русского барина с манерами французского аристократа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});