Скитальцы - Марина и Сергей Дяченко

Эгерт проследил, плотно ли закрыта железная створка; вернулся, прошёлся вокруг треноги, стараясь не глядеть на Сову. Сейчас тот снова убедился в его, Солля, уязвимости: полковник желает знать — и не хочет, чтобы знали другие. Тайна, известная Сове, была теперь единственным оружием атамана — и этому оружию противостояли малиновые клещи, полученные Соллем в наследство от палача…

Солль круто повернулся. Взгляд его встретился со взглядом Совы, и разбойник, кажется, на секунду смутился.

— Правда ли, что ты служил Лаш? — уронил Солль негромко.

Сова через силу ухмыльнулся. Эгерт, впрочем, и не ждал от него лёгких ответов.

— Твоё время не безгранично, — заметил он, разглядывая приготовленные палачом приспособления. — Твоя смерть может быть лёгкой… Предел мечтаний. Лёгкая смерть. Будешь говорить?

— Буду, — сказал Сова неожиданно. Голос его осип, но звучал вполне внятно. — Ты, полковник… ещё упрашивать меня будешь: замолчи, мол. Я-то скажу, а ты вот… не боишься?

Эгерт с трудом сдержал желание ударить лежащего. Прошёлся, слушая собственные шаги; уселся на подлокотник кресла:

— Я вот не боюсь, Сова. Пуганый я. О себе думай.

— Обо мне уже подумали, — атаман громко сглотнул. — Мне всё одно… Да вот только… — он замолчал, глядя на Эгерта с нескрываемой издёвкой, явно ожидая вопроса.

— Не «всё одно», — Эгерт снова встал. Подошёл к жаровне, потрогал пальцем рукоять клещей, отдёрнул руку. — Не «всё одно», Сова… Я ведь на части тебя порежу. Всё, что висит, повырву с корнем… И язык тоже. И не будет «только» — одно мясо бессловесное, подавишься своим «только»…

Сова часто задышал:

— Запаришься… Грязи побоишься, полковник. Измараешься по уши… Хотя… — он хрипло хохотнул, — и так ты получаешься в дерьме, полковник… Как я.

Солль мысленно выругал себя за недостойную уязвимость. Слова Совы не должны волновать его — а вот донимают, жгут, будто он, Эгерт — пытаемый…

Он отыскал среди палачова имущества кожаные рукавицы — засаленные, неоднократно бывавшие в деле; при мысли, что придётся сунуть в них руки, его жестоко передёрнуло.

— Говори, падаль, — он шептал, не разжимая стиснутых зубов. — Говори, служил в Ордене?

— Так и ты ж собирался служить, — Сова усмехнулся. — Я тебя сопляком помню… Господин тобой как чуркой игрался. А мог бы и плащом одарить — так побоялся ты, полковник, обгадился, сбёг… Ничего-о… — и атаман многозначительно прищурился.

Солль потратил несколько секунд на то, чтобы успокоить дыхание. Кровь бешено стучала в ушах — небо, где же всё его хладнокровие?! Зачем он тянул эту падаль со дна, что он хотел услышать?!

— Ничего-о, — протянул он в тон Сове. — Что с хозяином случилось, помнишь? Только ты, дружок, так легко не отделаешься. Говори!..

Уже придуманный было вопрос не уместился у него на языке, не пожелал быть высказанным вслух; он сверлил Сову взглядом, надеясь, что тот сам по себе выболтает нечто, интересующее допросчика.

Сова прекрасно понял, о чём его хотят спросить. Эгерт похолодел при виде атамановой улыбки; Сова аккуратно облизал губы:

— Что?

Издевается, подумал Эгерт, и ухватился рукавицами за рукоятки клещей. Вот оно, дожили — полковник Солль как заплечных дел мастер… А клещи уже были. Только там были отточенные, как шило, длинные ручки — Фагирра напоролся, острия вышли из спины… Удивительно, это какая должна быть сила, чтобы пробить насквозь… Неужели…

— Говори, скотина, — голос Эгерта казался ему чужим, но тем не менее вполне внятным и вполне спокойным голосом. Клещи в руках не дрожали; их малиновый клюв дымился.

Мышцы связанного Совы сами собой напряглись — но на лице не было страха.

— Что? — снова спросил не без ёрничества. — Что говорить-то, полковник, ты спроси-ка!

Теперь Солль смотрел на Сову из-за малинового клюва клещей; такой ракурс придал ему уверенности:

— Про мальчишку. Всё. Когда, зачем, о чём…

— Про какого мальчишку? — глаза Совы насмехались. — Имечко пожалте, полковник, мальчишек много было для разных надобностей… — он ухмыльнулся так отвратительно, что Эгерта чуть не стошнило.

— Луар Солль его имя, — выдавил он, с ненавистью глядя в жёлтые с ободком глаза. — И если ты соврёшь, падаль…

Сова захохотал.

Он смеялся, запрокинув голову и ударяясь затылком о топчан; Эгерт стоял над ним, сжимая в руках клещи, хватая спёртый воздух ртом.

Сова отсмеялся. Прищурился, заглядывая Эгерту чуть не в самую душу:

— Да, полковник… Лучше бы тебе… Лучше заплатил бы мне… за молчание… Потому что мальчишка этот… — он лукаво прищурился, выдерживая почти театральную паузу. Солль удерживал ставшие вдруг непомерно тяжёлыми клещи и с ужасом ощущал мутную волну, зарождающуюся на дне его сознания.

Если Луар… Нет. Он, Эгерт, не сможет жить и секунды. Если окажется, что Луар…

Мёртвая девушка на дороге. Бурая кровь на босых ногах, дым, обгорелый труп…

…Мокрый свёрток в руках. Мутные глаза и прожорливый рот, и разочарование, в котором даже себе стыдно признаться: и это — сын?!.. Зелёная шишка и живой перламутровый жук… Я хочу быть как ты… Но я никогда не буду фехтовать, как ты…

— Мальчишка этот, — Сова перевёл дух, — ещё покажет тебе, что и в какую цену, полковник. Он… поди возьми его. Проткни его, попытайся… Того проткнул — а этот тебя нанижет, как лягуху… Ты б видел, что он творил, — глаза Совы мечтательно закатились. — Я ведь всем расскажу, что он творил-то, сынишка твой… — глаза откатились обратно и издевательски сузились, он попытался приподняться на локте, но цепи опрокинули его обратно. — Да мне как сказали, что он вроде как твой… Дохохотался до пуза, чуть штаны не промочил… Не сопи, полковник, что уж, с кем не бывает… Не сопи и зенками не бегай. Подгуляла твоя баба, ай-яй-яй, с господином подгуляла, можешь теперь и бабу проткнуть… А про мальчишку — расскажу, отчего не рассказать… Только ты судью позови. Да писца, да кого хочешь, да хоть на площади… — он вдруг оборвал себя, с трудом придавая своему лицу непривычное, почти участливое выражение: — Только жаль мне тебя, полковник. Баба-курва и сыночек-пащенок… Отомстил тебе господин. И за меня тоже. Как совьёшь себе удавку — вспомни Сову… А мальчишка… — и он смачно щёлкнул языком. — И петли, и угольки, и колодцы, и железо, и бабы, и девчонки… Ой, мальчишка твой, жаль, не увижу я… как он тебя прищучит, полковник. Папашку-то…

— Врёшь, — сказал Эгерт глухо. — Скажи, что врёшь, падаль, или…

— Или что? — усмехнулся Сова. — На, жги! Господин вот тоже жёг, и меня научил, а уж я… хе-хе, я его научил, и он…