Ванька-ротный - Александр Шумилин

Помню, мы подошли к Шайтровщине. Перед глазами предстала знакомая деревня. Когда-то здесь стоял большой пятистенный дом, в котором проживал сам Березин. В мае сорок второго года он бросил здесь свое гвардейское войско и скрылся, поставив немцам в плен восемь тысяч солдат. Последний раз его видели в компании врача из медсанбата с женой, которые отправились к немцам.

Помню, как на крыльце этого дома стояли солдаты из его личной охраны. Они смотрели уверенно на меня лейтенанта с высоты этого крыльца, держа на животе свои автоматы.

Воспоминания и прошлое теперь в сторону. Нам нужно держать направление на Брулево. От Брулево лесной дорогой мы идем на Коровякино, ночью поворачиваем на север и к утру 12 марта выходим к подножью высоты 236.

Такую высоту мы давно не видели. Мы стояли, задрав голову кверху, и смотрели на ее вершину торчащую где-то в небе. Дорога с опушки леса уходит зигзагами по ее склону в гору. Вывалив на простор и свет из сумрака заболоченного леса, мы вдруг услышали набегающий звук снарядов. И в тот же миг они прошуршали у нас над головой.

— Ну, вот и догнали немца! — облегченно вздохнули солдаты.

Позади на дороге вскинулись дымные снопы. Кудрявые облака взрывов побежали чередой по дороге. Солдаты еще раз подняли головы, взглянули в сторону вершины, откуда, мол, ждать их потом, сошли с дороги и привалились в придорожную канаву.

Переждав минуту, другую и услышав снова урчание снарядов, пулеметчики под окрики командиров разбрелись по полю и залегли.

Солдаты явно были довольны, что добрались до немца, что не нужно больше идти, теперь можно выбрать канавку, низинку, вытянуть ноги и выспаться.

Пока полковые разберутся, где немцы и что к чему, солдатам может бабы, будут сниться, котелки с кашей в ночном призраке будут витать. Они будут спать, пока их ротные на ноги не поднимут. За это время стреляй, не стреляй, ори, не ори, солдаты головы не подымут. Поднять солдата на ноги без крика может только звук пустого котелка, запах хлеба, солдатской баланды, горький вкус дыма махорки. Эти едва уловимые запахи поднимают на ноги больных и здоровых. Только мертвые не чуют их. Мертвого сразу определишь, если не встал на момент раздачи пищи.

Мы спали день и целую ночь. Я просыпался иногда, поднимал голову и оглядывал высоту и темное поднебесье. Немец всю ночь светил ракетами и периодически пускал серии снарядов в сторону леса.

А когда перед рассветом в роту принесли хлеб и похлебку, кода солдаты, как муравьи перед грозой, забегали с котелками, немец совсем прекратил стрельбу.

— Не хотит нам портить апетит!

— Щас торопиться есть не надыть!

— Рано с восходом могём в наступление пойтить!

— Может последний раз хлебово в рот пропускаешь!

— Через край, цедить не моги, ложкой вкус нужно осторожно нести!

— Сегодня варево гуще и сытнее, — и солдат полой шинели протирал свою ложку от пыли.

Внезапная тишина, как и хлесткий обстрел, действует на людей. Или сейчас начнётся мордоворот, или немец сорвался и побежал с высоты. По всему было видно, что немец собирался нам чем-то нагадить. Пока немец стрелял, у нас на душе было спокойно. Начальство сидело в лесу и нас не трогало.

У немцев, возможно, застряла, где пушка, провалилась на сгнившем мосту. Вот они и прикрылись от нас арт-огнем. У немцев пушки тяжелые. Не то, что наши, при выстрелах как лягушки прыгают. Вот они на сутки и притормозили нас. Это мои предположения. Возможно, тут готовиться что-то другое.

Вскоре за мной прислали связного солдата. Я вместе с ним отправился к Малечкину в лес. Мы отмахали километра три и свернули с дороги.

— Вот что начальник штаба! Командир дивизии требует взять высоту.

Стрелковую роту послали в обход, а на дороге кроме пулеметчиков никого не осталось. Тебе нужно вернуться в роты и организовать наступление. Две пулеметные роты достаточно, чтобы взять высоту. Телефонную связь мы тебе дадим. Штаб дивизии приказал лично тебе возглавить обе роты. Боевой приказ передашь командирам рот. На сборы даю тридцать минут, не больше. Все ясно? Давай топай! Добывай для Родины высоту!

Я вернулся в роты, передал приказ командирам рот, показал на высоту и добавил:

— Давайте гвардейцы топайте, пока немца там нет!

— Откуда вы знаете, что его там нет?

— Если бы он там был, он бы нам не дал хода по дороге. А мы, как вы сами видели, шли в лес и обратно в открытую. Что ж ты думаешь, он бы удержался, чтобы не полоснуть из пулемета по дороге! Немец сейчас не тот, что был в сорок первом. Он сейчас бежит и торопится. Ему рассуждать и думать некогда. Давайте, давайте ребятки! Чем скорей зайдем на вершину, тем для нас же будет лучше. А то он одумается, возьмет и назад повернет!

Мы подняли солдат, вышли на дорогу, где нас дожидались три телефониста с катушками провода. Перед нами лежала совершенно открытая местность. Извилистая дорога уходила куда-то в самое небо. Под ногами была сухая и твердая земля.

Неторопливо и медленно тянется время. У меня в душе конечно сомнения. Может, притаились немцы и ждут, пока мы сунемся к ним поближе. Справа и слева вдоль дороги идут пулеметные расчеты. Я, Самохин и телефонисты поднимаемся на высоту. Смотрим вперед, оглядываемся по сторонам, пока все спокойно. Но в любую минуту может полоснуть немецкий пулемет или ударить ворох снарядов.

Мы идем вверх, ждем встречных выстрелов, прикидываем, где можно будет залечь. Но вокруг — напряженная тишина. Кроме собственного дыхания ничего больше не слышно. От неизвестности и сомнений шаг при подъеме в гору начинает замедляться. От необычной тишины в ушах что-то звенит, начинают стрекотать кузнечики. Припадая к земле, солдаты за собой волокут станковые пулеметы.

Мы поднимемся все выше и выше, каждую секунду готовые развернуть пулеметы. Мне кажется, что мы стоим и топчемся на месте. Мы идем по дороге, а ей конца и края не видно. Мы подаемся вверх, а вершина уходит от нас.

Телефонист дергает меня за рукав, говорит, что когда размотаем пару катушек, мы должны остановиться и соединиться с Малечкиным.

Я останавливаюсь и жду. Телефонист доматывает провод, ставит на землю аппарат, подсоединят провод, и подает мне трубку.

Голос Малечкина слышится издалека. Я догадываюсь, что он требует двигаться, возможно, быстрее.

— Подойдете к немцу на сотню метров!

— Поставишь ротам задачу!

— Поднимете в атаку людей!

Я бросаю на руки солдату телефонную трубку и кричу солдатам, чтобы прибавили шагу. Солдаты машут мне рукой, мол поняли, а идут по-прежнему медленно.

А те, что сзади, что сидят в лесу, им естественно все подавай поскорей, у них обыкновенно ко всему нет терпения. Им важно кто первый скажет — "Мяу!". Что высота взята! Давай! Давай! — по телефону несется вдогонку.