Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

в кресло. Она несколько раз глубоко вздохнула, а потом зевнула.

— Усталый вид? У меня просто нет сил.

— Чем же ты занималась? Надеюсь, не трудилась в саду.

— Если я и переутомилась, то не от физической работы, — холодно сказала Таппенс. — Я делала то же самое, что и ты. Занималась расследованием.

— Весьма утомительное занятие, вполне с тобой согласен. Где же именно? Позавчера, когда ты была у миссис Гриффин, тебе, по-видимому, удалось узнать не особенно много интересного, разве не так?

— А мне кажется, что я узнала достаточно. Правда, от первого визита толку было мало. Но, во всяком случае, кое-что я раздобыла.

Открыв сумочку, она принялась рыться в ней, пытаясь отыскать свою объемистую записную книжку. Наконец ей это удалось.

— Каждый раз, узнав что-нибудь интересное, я беру себе на заметку. Здесь, например, у меня имеется меню китайского обеда.

— Ну и что из этого воспоследовало?

— В результате я узнала множество гастрономических тонкостей. Например… Я беседовала с двумя стариками, чьих имен не запомнила…

— Вот имена и фамилии надо непременно запоминать.

— Да, но меня интересуют не имена людей, с которыми я беседую, а то, что они мне рассказывают. А они пришли в невероятное возбуждение, рассказывая об одном званом обеде, на котором они присутствовали, и великолепном блюде, которое там подавали. По-видимому, им тогда впервые довелось отведать салат из крабов. Им приходилось слышать, что в самых богатых и фешенебельных домах после мясного блюда подается именно такой салат, однако пробовать его никогда прежде не доводилось.

— Ну, в такой информации мало полезного, — заметил Томми.

— Ты ошибаешься, кое-что полезное есть, потому что они навсегда запомнили этот день. Я спросила, почему они его запомнили. Оказывается, потому, что в этот день проводилась перепись.

— Что? Какая перепись?

— Ну, ты же знаешь, время от времени проводится перепись населения. У нас она проходила в прошлом году… нет, кажется, в позапрошлом. Это когда все граждане отвечают на многочисленные вопросы и все сообщаемые сведения фиксируются в соответствующих бланках. Если у вас в доме кто-то гостит или останется в этот день ночевать, ему или ей также предстоит пройти через процедуру переписи вместе с вами. Короче говоря, во время званого обеда в дом явились переписчики, и всем гостям, а их было множество, пришлось отвечать на вопросы. По мнению моих собеседников, это была дурацкая процедура и абсолютно неприличная, потому что присутствующим на обеде пришлось отвечать на множество неудобных вопросов. Например: есть ли у вас дети, а если есть, то состоите ли вы в браке, или, допустим, вы обязаны сообщить, что дети у вас есть, хотя в браке вы не состоите. И тому подобные вопросы. Все гости были ужасно расстроены и чувствовали себя неловко. Мои собеседники тоже были огорчены. Но огорчены они были не процедурой переписи, а тем, что в тот вечер случилось.

— Перепись может оказаться весьма полезной, если тебе известна точная ее дата, — заметил Томми.

— Ты хочешь сказать, что можно это проверить?

— Ну конечно. Если речь идет о каком-то конкретном человеке, это совсем нетрудно сделать.

— Они вспомнили, что в тот вечер шел разговор о Мери Джордан. Все говорили о том, как она им раньше нравилась, какой славной девушкой она казалась. Они никогда в жизни не поверили бы… ну, ты же знаешь, что говорится в таких случаях. А потом еще: «Она же наполовину немка, нужно было хорошенько подумать, прежде чем ее нанимать».

Таппенс поставила перед собой чашку кофе и поуютнее устроилась в кресле.

— Что-нибудь важное? — спросил Томми.

— Ничего особенного, — ответила Таппенс. — Впрочем, возможно, что-то и есть. Во всяком случае, им это было известно. Большинство из них слышали эту историю от своих старших родственников или еще от кого-нибудь. Рассказывались всякие случаи о том, как куда-то прятали или где-то находили какие-то вещи. В частности, о чьем-то завещании, спрятанном в китайской вазе. Что-то говорилось об Оксфорде и Кембридже, хотя не понимаю, как можно что-то спрятать в Оксфорде или Кембридже. Весьма маловероятно.

— А может, у кого-то был племянник-студент, — предположил Томми, — который и увез нечто важное в Оксфорд или Кембридж.

— Возможно, конечно, однако маловероятно.

— А о самой Мери Джордан что-нибудь говорилось?

— Только на уровне слухов — о том, что она была немецкой шпионкой. Никто не знал ничего определенного, только слышали — от тетушки, бабушки, мамашиной кузины, от приятеля дядюшки Джона, который служил во флоте и наверняка все знал об этом деле.

— А о том, как она умерла, говорили?

— Причиной ее смерти считали наперстянку, которую по ошибке приняли за шпинат. Все отравились, но остались в живых, а она умерла.

— Интересно. Та же самая история, только другой антураж.

— Слишком много высказывалось разных соображений, — продолжала Таппенс. — Одна из женщин, — кажется, ее зовут Бесси — сказала: «Я об этом слышала только от моей бабушки, она иногда об этом рассказывала, но все это случилось задолго до нее, и я уверена, что она что-нибудь да напутала». Понимаешь, Томми, когда все говорят одновременно, то невозможно ничего понять, все путается. Много говорилось о шпионах, об отравлениях во время пикника и так далее. Я не могла выяснить точную дату происшедшего — кто же может точно назвать дату, если он услышал эту историю от своей бабушки. Если она говорит: «В то время мне было шестнадцать лет, и я была просто потрясена», ты не имеешь ни малейшего понятия о том, сколько ей лет сейчас. Возможно, она скажет, что ей девяносто — старушки после восьмидесяти любят прибавлять себе лишние годы, — а вот когда ей семьдесят, она непременно скажет, что ей пятьдесят два.

— Мери Джордан, — задумчиво проговорил Томми, цитируя Александра Паркинсона, — умерла не своей смертью. Он что-то подозревал. Хотелось бы знать, не сообщал ли он о своих подозрениях полиции.

— Ты имеешь в виду Александра?

— Да. Вполне возможно, что он слишком много болтал и потому умер сам. От него ведь очень многое зависело, верно?

— Мы знаем точную дату его смерти, потому что она указана на могильной плите. Что же касается Мери Джордан, то мы до сих пор не знаем, когда она умерла и почему.

— Но в конце концов узнаем, — сказал Томми. — Если составить списки разных имен, с указанием дат и прочих сведений, то просто удивишься. Удивишься, сколько можно узнать, сопоставляя различные данные и случайные реплики.

— У тебя так много полезных знакомых, — с завистью заметила Таппенс.

— У тебя тоже.

— Да нет, не так уж много.

— Как же не много? Они у тебя действуют, — сказал