Тени старого Тбилиси - Инга Александрова

для передвижений, слишком часто мы оказывались в одном месте и в одно время.

Но в этот раз он был не один. Рядом с ним была эффектная, красивая грузинка. С копной вьющихся темных волос, в короткой юбке, она громко смеялась, привлекая к себе внимание не только Ники, но и прохожих. Сам он выглядел вполне счастливым — улыбался в ответ и не сводил глаз со своей спутницы.

Меня он, разумеется, не заметил. Я нырнула в переход и прибавила шаг, чтобы наверняка не встретиться с ним. Я не имела ни малейшего понятия, кем была та грузинка, но это было, в общем-то, и неважно. Я чувствовала себя тотальной идиоткой.

Идиоткой, потому что все это время я думала, что он действительно заинтересован во мне, что между нами есть что-то настоящее, живое, что у него есть какие-то чувства. Но между нами ничего не было, а у него была своя личная жизнь — с красивыми грузинками, друзьями, и мне там, очевидно, места не было.

Мне было очень обидно, но больнее всего — от того, что я не была до конца уверена, был бы он сейчас с той девушкой, если бы тогда ночью я не устроила показательные выступления и не прогнала бы его, как последняя истеричка.

Я очень хотела, чтобы поездка в Мцхету помогла мне избавиться от всех этих мыслей. Я любовалась и искренне восхищалась пейзажами за окном и предвкушала посещение древнего храма Светицховели, история которого началась пятнадцать веков назад, но сосредоточиться на увлекательном рассказе гида по имени Резо у меня никак не получалось.

Резо, тем временем, рассказывал про святую Нино, одну из самых почитаемых в Грузии. Я вспомнила про Нино, история которой так и осталась для меня загадкой. Интересно, если бы она сразу рассказала Гиорги о своих чувствах, как сложилась бы их судьба? А если бы я сначала разобралась в своих, как сложились бы мои отношения с Никой?

В Мцхете нам дали два часа свободного времени на то, чтобы познакомиться с древним храмом, погулять по узким колоритным улочкам и пообедать. Первым делом я направилась в храм — Светицховели, что переводится, как нам по пути сюда объяснил Резо, как “животворящий столп”.

На входе я послушно платок на голову и специальную юбку на запахе поверх брюк — этому правилу следовали все, кто входил в церковь. Храм был основан в 4 веке и до сих пор в нем ведутся службы. Внутри было много людей — иностранцев и местных, но все они растворялись в этом колоссальном пространстве. Здесь не было богато украшенных икон, лепнины и золота, но храм, казалось, был буквально залит золотым светом, сочившимся сквозь высокие окна под самым куполом. Огромное впечатление на меня произвели фрески — в них словно застыла сама история.

Почти тысячу лет стояли эти стены, и каждый день сюда приходили десятки, сотни, тысячи людей со своими молитвами. Я, как завороженная, застыла посреди зала, замерла от восторга и переполняющих меня эмоций. В руках у меня были свечки, которые я купила еще на улице — внутри грузинских храмов торговля не ведется. Я подошла к изображению Богородицы и зажгла одну из них. На глаза почему-то навернулись слезы, а в голове роем проносились мысли, одна за другой. Вспомнила и маму, по которой очень соскучилась, и Пашу — с облегчением, и всех тех, с кем успела познакомиться в Тбилиси.

Я вышла из храма спустя, наверное, полчаса. немного прошлась по территории, окруженной крепостной стеной, и присела на лавочку. Была прекрасная погода, ярко светило солнце, уже почти по-летнему. Я, наконец, улыбнулась. Дурные мысли и плохое настроение улетучились, я просто наслаждалась теплом и тем, что я нахожусь в таком удивительном месте. Мое абсолютное блаженство и покой нарушил телефон — пришло сообщение.

“Видел тебя сегодня у метро. Как дела?” — сообщение было от Ники. Я тяжело вздохнула — почему он всегда объявлялся тогда, когда я решаю о нем больше не думать? Но не думать уже не получалось, и я начала набирать ответ:

“Привет! Я тоже тебя видела, но торопилась на экскурсию, не успела поздороваться. Хорошо, я уехала в Мцхету. Как твое лицо?”

На самом деле я видела его лицо утром — оно выглядело очень довольным рядом с этой девушкой, следы драки были практически незаметны. Видимо, на нем, как на собаке, все быстро заживает. Я хотела, чтобы он знал, что я видела его, и ждала, что он начнет оправдываться. По крайней мере, мне очень этого хотелось.

“Как тебе Мцхета?”.

Но в ответ я получила тотальный игнор. Как обычно.

“Нравится”.

Желания обсуждать с ним Мцхету у меня не было. Я не собиралась смотреть в телефон и убрала его в сумку, чтобы не отвлекаться и продолжать любоваться прекрасным храмом и идеальными газонами. Но затем снова пришло сообщение, и я, поколебавшись несколько секунд, его все же открыла.

“Ревнуешь?”.

От его наглости у меня перехватило дыхание. Я представила, как нахально он сейчас улыбается, и возмутилась еще сильнее! В конце концов, он мне действительно никто, чтобы задавать мне такие вопросы и чтобы я его ревновала!

“У тебя красивая девушка”.

И все-таки от колкости я не удержалась. Ответ прилетел почти сразу.

“Это моя родственница”.

Вместо ответа я снова убрала телефон — на этот раз я ему точно отвечать не буду. Ему как будто нравилось надо мной издеваться, провоцировать и смеяться. Ведь он знает о том, как я к нему отношусь!

Я бросила взгляд на часы — оставался примерно час, а я еще не обедала. Оставив все свои мысли на скамейке возле храма, я отправилась в ближайшее кафе, откуда доносились невероятные ароматы, и заказала себе огромную порцию хинкали с холодным грузинским пивом — я определенно это заслужила!

* * *

Экскурсия продлилась весь день, и, хотя она мне и очень понравилась, я дико устала. Я мечтала скорее добраться до своей комнаты, которую я так полюбила, принять душ и забраться в постель. До дома я добиралась на такси — сил спускаться в метро у меня не осталось, да и встретить там опять кого-нибудь в подземном переходе очень не хотелось.

Еще на пороге дома я услышала возмущенный голос Гванцы и улыбнулась — она опять с кем-то ругалась, наверное, с Гиорги или соседкой Софико. Я потихоньку открыла дверь и проскользнула внутрь, чтобы не помешать разборкам.

— Ах вот она, явилась! — заявила Гванца у меня за спиной, когда