Ты и Я - Сводные (СИ) - Сью Ники

— По алфавиту или как? — уточнил он, не особо понимая систему выкладки.

— По идее, да. Давай глянем, — Лисицына приблизилась к столу, оглядела стопку книг, потом глянула на полку и уверенно заявила:

— На верхней полке категория "А", вот эта книга. А остальные на нижнюю пойдут.

— Понял, — Беляев кивнул, и они принялись раскладывать. Надо было бы о чем-то поговорить, да только о чем. Не спрашивать же банальное как дела или как спалось. И Саша поймал себя на мысли, что впервые он задумывается на такую тему, впервые хочет показать себя с лучшей стороны, блеснуть, так сказать, на сцене. Странное ощущение, но достаточно интересное и в какой-то степени приятное.

— Любишь читать? — прервала тишину Дашка.

— Вполне, только я печатку не читаю. С телефона в основном.

— А мне нравится живые книги, они пахнут так классно. И ощущения другие. Даже тот факт, что ты можешь перелистнуть страницу руками — это уже космос. — Лисицына говорила, но не смотрела на Беляева. Ее взгляд и внимание были отданы книгам. Необычное явление: вот вроде бы красивый парень рядом, а девушка не вешается на него, не превращается в лужицу. В этом однозначно что-то было, что-то такое, что подстегивало, затравливало и побуждало интерес к Дашке.

— Ты сама, как космос, — не кривя душой, произнес Саша. Эта фраза, на самом деле, была настоящей, и никак не относилась к спору.

— Типа очень странная? — Лисицына, наконец, повернулась и отряхнула ладошки. Взяла последнюю книгу, которую нужно было поставить на самую верхнюю полку. Беляев лишь молча смотрел на нее, и никак не мог понять, почему время так быстро летит. Обычно хочется ускорить его, ибо надоедает. А тут наоборот бы замедлить.

Даша не стала дожидаться ответа, повернулась к шкафу и привстала на носочки. И все-таки какая маленькая, худенькая, но в то же время женственная. Беляев сделал шаг навстречу, оказавшись почти вплотную к девчонке. Взял книгу из ее рук, а затем положил на полку. Лисицына видимо не ожидала подобного, поэтому резко развернулась. Пространство между ними испарилось и Саша, пользуясь случаем, уперся обеими руками в шкаф. Вот так запросто зажал девчонку в замок, нависая всем телом над ней.

Дашка моментально вжалась спиной в книжную полку, а лицо ее покрыл легкий румянец. От нее веяло плодовыми ягодами, и кровь по жилам от этого возбужденно завибрировала у Беляева. Грудь девчонки, от волнения видимо, то поднималась, то опускалась, а пышные ресницы стремительно взмахивали. Впервые они находились настолько близко. Пульс у Сашки частить начал, разгоняя по телу будоражащее желание. Он скользил по лицу Дашки, а на пухленьких алых губках вообще залип. Манящие и наверняка сладкие. Как же хотелось попробовать их, вонзиться и сминать до боли, до срывающихся стонов, до волнительных спазмов внизу живота.

Саша наклонился еще ниже, перестал отдавать себе отчет. Он поцелует ее. Вот сейчас поцелует. И к черту. Все к черту. Только бы коснуться этих манящих ягодок.

Глава 16

Даша

Мне показалось, что тело покрылось коркой льда. Я и двинуться не могла, просто замерла на месте, как котенок. Подняла глаза на Сашу, на человека, которого я почти не знаю, но которого безусловно можно назвать мечтой многих девчонок. Вот любая на моем месте уже бы подалась вперед, уже бы тонула в чужих объятиях. А я не могу. Вот не могу и все. Сколько я мечтала о первом поцелуе? Да, это максимально забавно, что девушка в семнадцать лет не целованная, и опыта никакого. Многие в мои годы уже и невинности лишились, а я… стою тут и Богу молю, только бы как-то вырваться из хватки Беляева.

Должна же магия случиться, в животе бабочки взлететь, сердце екнуть или что там обычно бывает, когда целуешься с любимым человеком. Да у меня ощущений от близости с Ильей больше, чем… стоп, вот про Царева вообще лишнее. Он — мой брат. Он — часть моей семьи. Он — табу. Он мне не нравится.

Боже! Напротив меня стоит безумно красивый парень, от него пахнет чем-то терпко-пряным, и смотрит он на меня таким желанным взглядом. О чем еще можно мечтать? А голос как прокаженный шепчет запретное имя. Раздирает на части.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Саша тем временем наклоняется еще ниже, его дыхание обжигает губы, а рука касается талии. Горячая ладонь скользит, аж сквозь ткань одежды ощущаю тепло. Делаю глубокий вдох, сжимаю пальчики в кулачки, и поворачиваю голову в сторону. Он же должен понять мой отказ, не дурачок ведь. И Беляев понимает, моментально в лице меняется. Нет там былой уверенности, однако желание никуда не пропало.

— Даша, — шепчет так нежно мое имя, и мне кажется, что я последняя дура на планете.

— Я… я…

— Ты такая сексуальная сейчас, я просто поплыл. Прости, бегу вперед паровоза. — В его голосе отчетливо читается надежда, даже пусть он и говорит с нотками вины, но так искренне звучит. Я смущенно припускаю ресницы, потому что в жизни подобных комплиментов не слышала в свой адрес. Нет, мальчишки говорили, мол хорошо выглядишь, папа с мамой так вообще нахваливали. Но все это другое. Совсем другое.

— Ты… не мог бы выпустить меня? — кое-как выдавливаю из себя один несчастный вопрос. Я и отказать толком не могу, не в этой ситуации, не когда тебя потряхивает.

— Дай мне шанс, а? Дашка, — и вот опять. Имя мое певуче тянет, да нежно так, как котенок мурлычет на ушко. А мне ничего. Никаких бабочек в животе. Может их и не бывает вовсе? Может это все красивые фразы из женских книг? Вдруг в жизни поцелуй — всего лишь прикосновение чужих губ?..

— Саш, — выставляю ладошки перед собой, упираясь в мальчишечью грудь. Не могу голову повернуть, не могу в глаза даже взглянуть ему.

— Ладно, — подобно вспышке внезапной молнии в небе, меняется поведение Беляева. Он убирает руки и отстраняется. — Я терпеливый мальчик, подожду.

— М-мне идти нужно, — кидаю три пустых слова, и пулей вылетаю из библиотеки. Хочу оказаться скорей в классе, а лучше дома. Залезть бы под одеяло и восстановить работу сердца, привести дыхание в норму. Тело до сих пор какое-то тяжелое, не особо подвижное, а ноги ватные. Вот тебе и поход в книжное царство.

Четвертый урок я еле высиживаю. Тупо отчитываю минуты до конца, а потом, как только раздается звонок, в голову приходит безумная идея — сбежать домой. Да, это глупо. Да, это так по-детски. Но и оставаться в классе невозможно. Воздуха не хватает, как бы не вдыхала глубоко и ровно, все равно не хватает.

Закидываю вещи в рюкзак, и не прощаясь с девчонками, молча бегу по ступенькам. Молю Бога, лишь бы не столкнуться с Сашей, лишь бы пронесло. Ну как я ему в глаза посмотрю? Как после такого вообще в глаза смотрят? Стыдоба. В ушах до сих пор звучит «Дашка», так нежно никто еще не произносил мое имя. Никто и никогда.

Я настолько закапываюсь в собственные мысли, что не замечаю, как покидаю школу, как преодолеваю расстояние до дома, как переступаю порог квартиры. Сознание возвращается только в тот момент, когда замечаю на кухне Илью. На его широких плечах накинут плед, свисающий до самого пола, а сам он выглядит как-то не очень: бледный и хмурый. Все забываю при виде него, сердце падает до самых пят. Он заболел, из-за меня заболел.

— О, пришла, — поворачивается Царев лениво, кутаясь в покрывало. Руки на груди скрещивает, вдыхает глубоко и иногда зевает.

— Выглядишь не очень, — осторожно замечаю я, переступая порог кухни.

— Ну-ка иди сюда, — требовательно командует Илья. И я покорно подчиняюсь, делая пару шагов ему на встречу. Мы такие разные в плане роста, он вон какой богатырь. А я тот еще метр с кепкой. Царев вдруг наклоняется, заставляя мое сердце подпрыгнуть. Хлопаю ресницами в полном непонимании. Илья же не теряется, совсем наоборот, уверенности и напора ему не занимать. Тянет ко мне ладошку, вернее к моему лбу.

— Ты горячая, — задумчиво заявляет Царев. Потом трогает свой лоб и добавляет: — я тоже. И что это значит?