Страна Арманьяк. Корсар. - Александр Башибузук

Кампобассо, тоже уже приготовился к бою и бравировал на публику, выписывая финты своим мечом. Еще в бытность нормальных отношений между нами, он хвастался этим клинком, которому дал имя «Анжелина». Тоже эспада, в стиле фламберга[72], знаменитого миланского оружейника Томазо да Миссалья. Классное оружие, займет достойное место в моей коллекции…

— Сир, поднимите руки… — близнецы аккуратно затянули на мне широкий пояс из толстой кожи, после чего подали перчатки с длинными крагами и дагу.

Епископ Нанта Жак д'Эспине-Дюресталь, возглавил службу, а потом, по очереди исповедовал нас. Ему ассистировали церковники из его свиты, замковый капеллан и какой-то приблудивший цистерцианец[73] с нервным аскетическим лицом.

Граф Генгам, коренастый седовласый старик, выступающий маршалом поединка, дождался докладов своих помощников о соответствии оружия поединщиков и их готовности, вышел на середину зала, поднял руку, призывая к тишине, и густым басом проревел:

— Да свершится суд Божий! Сходитесь…

Я отсалютовал мечом герцогской чете, потом зрителем и шагнул вперед. Де Монфор тоже выступил, в левой руке он держал эспаду, а в правой, странную дагу с тремя лезвиями и длинными шипами на чашке. Мне показалось, что он сильно нервничает, по лицу ломбардца пробегали судороги, складываясь в неприятные жуткие гримасы.

Эко тебя корежит, уродец. Ну ничего, я сделаю это быстро и красиво…

Как всегда перед боем мир для меня сузился до размеров площадки, на которой предстояло пройти поединку. Все что вне, уже не имело никакого значения, только я противник. Я уже начал чувствовать де Монфора, читать его лицо и каждое движение.

Вот и сейчас, у ломбардца спружинила правая нога, рука с эспадой сделала движение чуть назад, а это значит…

Кампобассо, что-то невнятно выкрикнув, как я и ожидал, первым ринулся вперед, но… но, сделав пару шагов, вдруг рухнул на пол лицом вниз, хрипя и слабо подергиваясь, словно препарированная лягушка.

По залу прошел громкий гул…

Я сначала не поверил своим глазам, подумал, что де Монфор просто поскользнулся. Но уже через мгновение зло ругнулся, разглядев, что ломбардец не встает, мало того, уже постепенно затихает.

Не понял…

Да ну?..

А что, так бывает?..

Получается, бывает. М-да… Я, конечно, принимаю твою волю Господь, но зачем так сразу? С-сука… все коту под хвост….

Помощники маршала ринулись к де Монфору, перевернули его на спину, а потом, обернувшись к Генгаму, отрицательно покачали головами. Старик сам склонился над кондотьером и через недолгую паузу объявил:

— Суд Божий свершился!

Придворные разразились диким ревом, спугнув гнездящихся под потолком голубей. Почти все попадали на колени, вознося молитвы господу. Епископ деловито отдавал приказания, зафиксировать соответствующим образом, в церковных анналах, сие чудо, замковый капеллан, стоя на коленях тихо молился, а цистерцианец впал в религиозный экстаз, распевая дурным голосом псалмы и брякая веригами под рясой. Франциск с женой не проявляли эмоций, но было видно, что они сильно удивлены. Если бы вы знали, как я удивлен… м-мать…

— Что с ним? — я подошел к маршалу.

— Сами смотрите, граф… — старик отстранился и показал на ломбардца. Кампобассо уже был мертв, лицо стало практически черным и застыло в страшной гримасе. Глаза закатились, зубы оскалились, из уголка рта стекала тягучая ниточка слюны.

— Гребаный makaronnik! — я не сдерживаясь, выругался. Сука, с этим ублюдком умерла судьба… хотя… стоп…

— Вы не удовлетворены, граф? — Генгам внимательно на меня посмотрел. — Это же чудо, проявленное Господом…

— Чудо, оно самое… — согласился я и хотел отойти к Логану, но не успел. Свою роль в действе решил сыграть герцог.

Франциск торжественно явил придворным свою убежденность в правоте графа де Граве, подтвержденную волей Господа, приказал занести сей случай в дворцовые хроники, заливался как соловей и пока останавливаться не собирался. И вообще, надо отдать дюку должное, он сейчас напоминал опытного дирижера, руководившего своим двором как оркестром. Дюшеса в этом не принимала участие, она влюбленными глазами смотрела на мужа.

— Обыскать труп… — шепнул я близнецам. — Тщательно. Эспаду с дагой и его коня из конюшни прихватить не забудьте. Потом отправитесь по месту квартирования сего мерзавца. И там тоже все перевернете. Вас сопроводят люди городского бальи, они ждут возле его дома, приказ уже отдан.

— Хвала Господу… А я?.. — угрюмо буркнул Тук. — А я драться буду? Вот же…

— Будешь… — пообещал я ему и тихо обратился к маршалу. — Ваше сиятельство, у нас еще поединки…

Генгам лаконично пожал плечами и показал взглядом на дюка, мол: а я то что, как герцог закончит, так и схлестнутся.

Закончил. Но, наверное, день сегодня такой… Богатый на чудеса, но не зрелищный. И Туку не довелось подраться.

Эскюэ ломбардца Джанлука д'Ампьяццо, перед самым поединком упал на колени, публично отрекся от своего господина, подтвердил его мерзости и преступления, раскаялся, уверил в злокозненном влиянии на него де Монфора и выразил желание совершить постриг.

М-дя… Даже не знаю, как сказать. Не буду касаться его моральных качеств, но этот парень, вполне храбрый вояка, в чем я не раз убеждался. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять — де Монфор, просто переволновался. Ломбардец страдал полнокровием, от чего ему частенько пускали кровь. Вот и скончался от удара, сиречь инсульта. Или инфаркта… хрен его разберет, не лекарь я ни разу. Впрочем, слишком многого я хочу, сейчас все списывают на волю Господа. Проще и привычней. Вот и оруженосец… Но отрицать некую связь с боженькой не буду. Слишком уж все наглядно случилось. Ладно, парень, может ты, и совершишь постриг, но потом. На сто процентов уверен, ты был в курсе всех делишек своего господина, будучи его любовником, так что сначала придется каяться. И еще раз каяться…

А вот пажи ломбардца, каяться не спешили. Они с достоинством приняли вызов близнецов, так что один поединок все же случился.

Такие парные схватки почти всегда проходят по одному сценарию, бойцы сражаются каждый со своим противником, в случае выхода одного поединщика из строя, его противник присоединяется к своему напарнику, после чего все быстро заканчивается. Или наоборот, только начинается, если оставшийся в одиночестве дуэлянт, является мастером клинка. Бывает и такое.

Но в данном случае получилось немного по-другому.

Луиджи стремительно атаковал своего противника и связал его схваткой, а Пьетро, наоборот, бегом рванул сторону от своего, и, прикрываясь сражающейся парой, воспользовался моментом, сунув меч в бок противнику своего брата. Немного не благородно, но, в общем-то, не выходя из правил. Тем более, публика восприняла такой хитрый маневр вполне благосклонно. После чего все пошло по обычному сценарию, близнецы сосредоточились на оставшемся паже де Монфора и очень быстро отправили его на тот свет. Правда, Луиджи все же получил ранение — длинный, но неглубокий разрез на предплечье. Вот же стервец…

Но хочу отметить, что все случилось быстро, ловко и даже красиво. Словом, моя школа. А вообще, работать им над собой и еще раз работать…

Вот так и закончилось это приключение. Хотя нет, вру, а вернее забегаю вперед, ни хрена оно еще не закончилось. Млять…

Дальше я намеревался ретироваться, прихватив с собой оруженосца де Монфора, но вот именно с ним возникли некоторые сложности.

— Отче!!! Молю вас… — клятый ломбардец рухнул к ногам епископа и с ужасом косясь на меня, уцепился мертвой хваткой за его фиолетовую рясу. — Я хочу немедленно принять постриг, немедля! Глас Божий руководит мной!..

— Г-м… — кардинал даже опешил от такой экспрессии. — Но… но…

— Взять его… — я совершенно не впечатлился картинкой. — Этот человек совершил преступления против короны Бургундии, при этом, вина его доказана самим Господом. Как личный представитель его высочества Максимилиана, я уполномочен предпринять все меры для совершения правосудия.

Логан шагнул вперед, подхватил за шиворот Луку и мощным рывком отодрал его от церковника.

— Не забывайтесь, граф! — неожиданно густым басом рыкнул епископ, взбешенный такой бесцеремонностью. — Простираю свою руку над этим чадом!

— Спасем заблудшую душу!!! — вторя ему, взвыл босоногий цистерцианец примазавшийся к свите епископа и грубо оттолкнул Луиджи..

Я уже в который раз выматерил себя последними словами и качнул перед кардиналом четками, служащими опознавательным знаком людям нашего ордена. Но кардинал категорично не захотел опознаваться. Млять…

— Мать наша католическая церковь, сама наложит покаяние на этого человека… — выспренно заявил он, и мстительно добавил: — Согласно его реальной вины и учитывая добровольное раскаяние.